Владимир Ходанович - Блокадные будни одного района Ленинграда
1 сентября 1944 г. открылся детский сад комбината. Средний контингент составлял 70 детей. За пребывание в детсаду родители или родственники вносили «родительские взносы» [1068].
Уже к ноябрю 1944 г. на «Советской Звезде» восстановили цехи прядильной фабрики и двух отделов, открыли столовую (существовала с 1932 г. в корпусе бывшего турбинного отделения), здравпункт. В 1945 г. капитально отремонтировали и ввели в эксплуатацию 1,8 тыс. кв. метров жилой площади на улицах Лифляндской и Калинина, второй детский сад и ясли на сто детей в каждом.
В середине февраля 1943 г. начались работы по пуску суконной фабрики на Гутуевском острове. К началу сентября того же года все производственные цеха были пущены. Фабрика выпускала гражданское и шинельное сукно.
Производство завода «Красный маляр» возобновилось в конце 1944 г.
27 мая 1945 г. введен единый выходной – воскресенье, а с 1 июля восстановлены очередные и дополнительные отпуска.
Глава 13
«Екатерингофский». Октябрь 1943 г.
В седьмой главе книги приводились некоторые по ложения решения Исполкома от 6 мая 1943 г. «О мероприятиях по сохранению зеленого фонда г. Ленинграда». В числе названных в документе «наиболее ценных садов и парков» города, находившихся на тот момент «под угрозой полной гибели», – «быв. Екатерингофский парк». То есть в официальном, видимо, неоднократно отредактированном и проверенном цензурой решении главного органа управления города стояло название «Екатерингофский», а не – как положено – «Парк имени 1 Мая».
Возник вопрос, почему. И поиски ответа привели к следующему.
«14 января 1944 года. Сегодняшнее темное и сырое утро, казалось, ничем не отличалось от вчерашнего. Низкая сплошная облачность и серая дымка висели над городом. Стояла отвратительная январская оттепель…» – записал в своем дневнике главных архитектор Ленинграда Н.В. Баранов[1069].
Ни за этот день, ни до, ни после этого дня в дневниковых записях и воспоминаниях Николая Викторовича
Баранова даже не упоминается вскользь о событии, которое произошло днем раньше и к которому главный архитектор имел самое непосредственное отношение.
11 января 1944 г. составлена повестка дня очередного заседания Исполкома. Последним, 5-м пунктом, значился – «О переименовании улиц г. Ленинграда». Готовят вопрос: главный архитектор города Н.В. Баранов, начальники управлений, заведующие отделами и председатели райисполкомов[1070].
Через два дня последовало известное многим ленинградцам и петербуржцам решение Исполкома (№ 105, п. 6-з) «О восстановлении прежних наименований некоторых улиц, проспектов, набережных и площадей города Ленинграда»[1071].
Докладывал на заседании Исполкома по вопросу Н.В. Баранов.
В архивном деле протоколов заседания Исполкома материалов к заседанию и материалов самого заседания 13 января 1944 г. по вопросу, касающемуся переименования, нет.
Неужели понадобилось всего два дня – от составления повестки дня заседания до самого заседания, чтобы принять такое решение? А по отсутствию каких-либо материалов рассмотрения вопроса о переименовании можно даже предположить, что принималось оно без обсуждения, возражений, предложений по внесению изменений в формулировки проекта решения и т. д.
И что, именно председатель Исполкома является главным инициатором принятого 13 января решения (о чем неоднократно упоминается в современных публикациях, посвященных П.С. Попкову)?
Вопрос-то был, по самому большому счету, – политический.
Зная из разных источников, как принимались в советскую эпоху гораздо менее «политизированные» решения, трудно представить, чтобы начальники управлений, заведующие отделами Исполкома, председатели райисполкомов (да и сам П.С. Попков) предварительно не посоветовались со «старшими товарищами», с «руководящей и направляющей».
Смотрим документы за более ранние даты. И находим.
Из стенограммы заседания бюро горкома ВКП(б) от 5 января 1944 г. «О восстановлении прежних исторических наименований ряда улиц, проспектов, набережных и площадей города»:
«Тов. ЖДАНОВ.
Пусть районы скажут, что привилось, а что нет. Проспект 25-го Октября – не привилось <…> площадь Памяти жертв Революции – неудачное название, неясно, кто похоронен, жертвы от революции или жертвы самой революции <…> Между прочим, „Советский проспект“ – неудачное название, как будто бы остальные проспекты антисоветские или несоветские. <…> Насчет Дворцовой площади и Урицкого подумаем, что больше привилось.
(Тов. КУЗНЕЦОВ. Надо к прежнему названию вернуться. Ведь дворец остался, не выкинуть.) <…>
У нас есть проспект имени Ленина, очень плохая улица, для проспекта Ленина не годится, одна из худших улиц названа проспектом Ленина. Надо снять название проспекта Ленина. Придумать другое название.
Тов. КУЗНЕЦОВ. Красногвардейский район пусть и придумает. Раз придумали для этой улицы название „проспект Ленина“, пусть придумают другое название.
Тов. ЖДАНОВ. Еще какие замечания? Кто желает высказаться?»[1072].
На этом стенограмма обрывается.
В протоколе № 92, п. 5с, заседания бюро горкома от 5 января «О восстановлении прежних исторических названий…» в разделе «существующие улицы» проспекта Ленина не оказалось.
Исполкому Ленгорсовета было поручено оформить постановление бюро горкома партии «в советском порядке»[1073].
Просмотр еще более ранних по датам документов выявил, что бюро горкома ВКП(б), путем опроса, приняло решение о переименовании еще в октябре 1943 г. (протокол № 86, без даты).
Так кто же был инициатором переименования?
Главный архитектор Ленинграда Николай Викторович Баранов.
В начале октября 1943 г. он направил о том письмо на имя А.А. Кузнецова и П.С. Попкова[1074]. Будучи по должности заместителем председателя Исполкома, изнутри зная механизмы принятия решений, при подготовке своего письма Николай Викторович принял стратегически верное решение. Он включил в текст пункт, не рассмотреть который означало бы, в терминах тех лет, «проявить политическую близорукость», пункт, обойти который было бы – при всем желании – нельзя. И Н.В. Баранов в своем письме особо акцентирует внимание секретаря горкома и председателя Исполкома на своем предложении «аннулировать название проспект Ленина»: имя основателя партии и Советского государства присвоено не центральной магистрали, а какой-то «окраинной дороге, ведущей к больнице Мечникова».
Письмо было рассмотрено адресатами (или их помощниками). Скорее всего, проект решения поручили написать самому Н.В. Баранову.
Интерес в проекте этого решения представляют вычеркивания членов бюро горкома – против каких переименований тех или иных площадей или улиц они выступили.
Красным карандашом Ф.Я. Капустин вычеркнул срок исполнения – к 1 декабря 1943 г. (включая установку новых указателей). Дважды вычеркнуты: «Екатерингофский проспект» (остался проспект Римского-Корсакова), «Петровский проспект» (то есть существовавший проспект имени Ленина). Вычеркнуты – Кирочная улица и Конногвардейский бульвар[1075].
А проспект Ленина все-таки (решением Исполкома) переименовали (вторым пунктом) – он стал Пискаревским [1076].
Один документ остается немного загадочным (с точки зрения авторства). Но в условиях «ручного управления» страной появление его более чем закономерно.
Второй экземпляр, машинописный текст, начинающийся: «ЦК ВКП(б) товарищу СТАЛИНУ И.В…» Окончание текста: «Ленинградский городской комитет ВКП(б) просит разрешить произвести восстановление прежних наименований перечисленных выше улиц, проспектов, набережных и площадей города Ленинграда»[1077]. Ни подписей, ни отметок, ни даты.
Одну подсказку я нашел в книге Н.Я. Комарова:
«Все документы на имя Сталина, Молотова и Вознесенского всегда подписывал Жданов, а документы, адресованные Берии и Маленкову, которых он недолюбливал, подписывал обычно Кузнецов»[1078].
.. До возвращения исторического наименования парку имени 1 Мая с октября 1943 г. оставалось еще ровно пятьдесят лет.
Глава 14
Последний военный год. Победа
«После снятия блокады вернулся в Ленинград. Видел огромную колонну пленных немцев примерно в 8 рядов – конца не видно. Она двигалась по Нарвской площади по направлению к Кировской площади. Думаю, что на строительство разрушенного жилья. <…>
Во дворе и парке „Екатерингофском“, раньше он назывался парк имени 1-го Мая, очень много травы и цветов. Мы это использовали, играя в прятки.
