Геннадий Соболев - Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

Геннадий Соболев

Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

Рецензенты:

д-р ист. наук Н. Д. Козлов (ЛГУ им. А. С. Пушкина),

д-р ист. наук М. В. Ходяков (С.-Петерб. гос. ун-т)

Печатается по постановлению Ученого совета исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета

От автора

Занимаясь многие годы изучением истории обороны и блокады Ленинграда, я только в последнее время пришел к выводу, что должен написать свою «блокадную книгу» историка. Этой книгой я выполняю свой долг перед моими родителями: Леонтием Ефимовичем Соболевым, воевавшим и погибшим на Ленинградском фронте в марте 1943 г., Марией Ивановной Соболевой, спасшей нас с братом от голодной смерти, перед моими блокадными одноклассниками и учителями 331-й школы Володарского района, перед воспитателями и товарищами по несчастью детского дома № 54; перед студентами, аспирантами и преподавателями Ленинградского университета, подвигу которых в годы Великой Отечественной войны посвящены многие мои работы и, конечно, перед всеми защитниками Ленинграда, погибшими на поле боя, в осажденном городе от голода, обстрелов и бомбежек.

Так случилось в моей жизни, что, выжив семилетним ребенком в блокадном Ленинграде благодаря безграничной любви и заботе моей матери, я вернулся в блокаду через 20 лет в качестве ее историка и испытал потрясение не менее сильное, чем в детстве. Это было тем более неожиданно, что в послевоенные годы мне казалось, что я все забыл о том страшном времени. Однако судьбе было угодно мне о нем напомнить: поступив после окончания исторического факультета ЛГУ в 1959 г. на работу в Ленинградское отделение Института истории АН СССР, я попал в качестве начинающего исследователя в авторский коллектив по подготовке истории Ленинграда в годы Великой Отечественной войны и блокады. С того времени начались мои блокадные переживания, источником которых стали документы и материалы практически всех архивов Ленинграда и Москвы. К сожалению, многие документы тогда были еще засекречены, а целый ряд важных проблем обороны и блокады Ленинграда находился под негласным запретом.

Представляется, что предлагаемое в книге синхронизированное изложение событий в блокадном кольце и за его пределами позволяет рассмотреть жизнь города-фронта в самое трудное время блокады во всей ее трагичности. Сознавая, что тема блокады Ленинграда требует особой доказательности и убедительности, автор счел необходимым включить в каждую из глав подборку наиболее важных документов, чтобы читатель смог получить конкретное представление об источниках. Помещенные в книге иллюстрации – из Центрального государственного архива кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга, архива Государственного Музея истории Санкт-Петербурга и личного архива автора.

В ходе многолетних архивных розысканий мне пришлось сделать немало открытий как о высоком моральном духе ленинградцев, так и об их трагической судьбе. И это не шло ни в какое сравнение с тем, что я видел своими глазами из окна нашей промерзшей квартиры блокадной зимой 1941–1942 г. Об этих печальных открытиях я постараюсь рассказать в своей книге.

Выражаю искреннюю благодарность и сердечную признательность моим коллегам, с которыми я связан многолетними творческими контактами, участием в подготовке коллективных трудов, публикаций документов, в научных конференциях: В. М. Ковальчуку Б. П. Белозерову, С. К. Берневу, В. А. Иванову, Н.Д. Козлову, Ю. И. Колосову, T. С. Конюховой,В. А. Кутузову, Н. А. Ломагину, С. В. Магаевой, М. И. Фролову, М. В. Ходякову, А. Н. Цамутали, Н. Ю. Черепениной, А. Н. Чистикову. Особая благодарность – А. А. Смирновой, которая постоянно поддерживала мое стремление написать эту работу, а также Н. И. Богомазову, оказавшему большую помощь на завершающем этапе подготовки рукописи к печати.

Глава первая

Блокада Ленинграда: постижение правды

Но даже тем, кто все хотел бы сгладитьВ зеркальной робкой памяти людей,Не дам забыть, как падал ленинградецНа желтый снег пустынных площадей.

У каждого ленинградца, пережившего блокаду, остались свои впечатления и представления о ней, своя правда. Для подавляющего большинства из них это была «горькая правда», но трагический лик блокады, освобожденный от многих слоев полуправды и лжи, предстояло еще увидеть спустя многие годы. И дело было не только в том, что в течение длительного времени власти не позволяли нам открыто взглянуть на «маску трагедийного конца» блокадной эпопеи, но и в том, что наши собственные впечатления должны были пройти мучительные испытания великим множеством страшных и даже чудовищных фактов нашей общей блокады.

Одним из них стало сокрытие правды о блокаде Ленинграда, начавшееся еще в годы Великой Отечественной войны. От советской и международной общественности тщательно скрывалось все, что происходило в Ленинграде в период его 872-дневной блокады, в особенности масштабы смертности мирного населения от голода. О трагедии Ленинграда не было сказано ни слова в нотах народного комиссара иностранных дел В. М. Молотова, адресованных прежде всего народам союзников по антигитлеровской коалиции с тем, чтобы мобилизовать общественное мнение на более активную борьбу с гитлеровской Германией… Ни до внутреннего, ни до внешнего читателя правдивая информация о страданиях и лишениях ленинградцев не доходила[1]. Как писал позднее авторитетный исследователь А. П. Крюковских, «тема наступившего массового голода оказалась абсолютно запретной для печати и радио. Введя жесточайшую цензуру на информацию о катастрофическом положении Ленинграда, центр тем самым косвенно признал свою вину за непринятие мер по обеспечению города продовольствием и топливом, по своевременной массовой эвакуации населения»[2].

Борьба за правду о блокаде Ленинграда начиналась теми ленинградцами, кто, пережив страшную зиму 1941–1942 гг., увидел в ней «небывалый еще опыт человечества» и потому страстно желал, чтобы об этом опыте узнали все. Ольга Берггольц, сразу же заявившая «Я здесь, чтобы свидетельствовать…» и ставшая подлинным поэтом блокадного Ленинграда, прилетев в начале марта 1942 г. на короткое время в Москву, сделала неприятное для себя открытие, которое в тот же день зафиксировала в своем дневнике. «О Ленинграде все скрывалось… Трубя о нашем мужестве, они скрывают правду о нас». В этом мнении Берггольц утвердилась и после трехнедельного пребывания в столице и общения с московскими друзьями, коллегами и чиновниками от культуры. 20 марта 1942 г. она отметила в дневнике: «Здесь не говорят правды о Ленинграде, не говорят о голоде, а без этого нет никакой “героики” Ленинграда… Заговор молчания вокруг Ленинграда… А для слова – правдивого слова о Ленинграде – еще, видимо, не пришло время… Придет ли оно вообще? Будем надеяться»[3].

Однако ленинградские историки, выжившие после голодной зимы 1941–1942 гг., считали, что это время настало по крайней мере для собирания различного рода документальных материалов с целью подготовки в дальнейшем правдивой истории обороны Ленинграда. В конце марта 1942 г. Комиссия Президиума АН СССР по ленинградским академическим учреждениям обратилась в городской комитет партии с письмом, содержавшим предложение о создании общегородской Комиссии, которая возглавила бы эту работу[4]. Хотя на этом письме имеется резолюция секретаря городского комитета партии Н. Д. Шумилова – «Этот вопрос нами готовится на бюро ГК», уважаемая Комиссия Президиума АН СССР ответ на свое предложение так и не получила, как и не последовало каких-либо мер по организации Комиссии. Причина, конечно же, была не в том, что партийные органы были так заняты обороной города, что не имели времени обсуждать другие, менее важные вопросы. Как скоро выяснится, организация и работа такой Комиссии не мыслилась иначе как под контролем партийных и советских властей[5]. И в самом деле, спустя год, в апреле 1943 г., партийное руководство города приняло постановление о создании общегородской Комиссии по сбору материалов и составлению хроники «Ленинград и Ленинградская область в Отечественной войне против немецко-фашистских захватчиков». В постановлении подчеркивалось, что эта Комиссия создается «в целях руководства и направления работы по собиранию материалов и составлению хроники»[6]. Если сама работа по собиранию материалов и их хранению и составлению хроники была возложена на Ленинградский Институт истории ВКП(б), сотрудники которого начали сбор этих материалов по своей инициативе еще в 1942 г., то руководство и направление работы было поручено целой группе партийно-советских функционеров во главе с секретарями по пропаганде А. И. Махановым (Городской комитет ВКП(б)), и К. И. Домокуровой (Областной комитет ВКП(б))[7]. Историки справедливо обратили внимание на то, что в постановлении не шла речь о собирании материалов для написания истории обороны Ленинграда, как это предлагалось в письме Комиссии Президиума АН СССР по ленинградским учреждениям, а всего лишь о составлении хроники[8]. Тем не менее здесь нельзя не воздать должное сотрудникам Ленинградского Истпарта, которые под руководством директора С. И. Авакумова проделали огромную работу по сбору дневников и стенографированию воспоминаний участников обороны Ленинграда. Ленинградскому Истпарту принадлежит также заслуга подготовки и публикации первых сборников документов и материалов о Ленинграде в период Великой Отечественной войны[9].