Тейн Фрис - Рыжеволосая девушка
И вдруг он ухмыльнулся, по-юношески, от всей души, и черты его лица сразу смягчились.
— Как же он боится! И как это здорово, что он боится! Страх сам по себе уже наказание!
Клуб голландских фашистов помещался в большом в швейцарском стиле шале, над которым развевался флаг Мюссерта с изображением треугольника. Как и подобает, над главным входом висела табличка с фамилией директора, а также объявление, что он имеет право торговать алкогольными напитками… Не будь последнего, вряд ли немцы стали бы завсегдатаями этого клуба. Вдоль второго этажа шла длинная галерея, на которую выходили маленькие комнаты.
— Значит, они запрятали его туда… — задумчиво сказал Хюго, когда мы осторожно вышли на разведку.
Мы старались по мере сил держать дом под наблюдением. Туда входили и оттуда выходили разные люди — военные, поставщики. Фосландера среди них не было. Днем к клубу подъехала автомашина с двумя офицерами вермахта и остановилась внутри ограды. Часа два спустя мы увидели, как та же самая машина с шумом умчалась обратно.
— Неужели наш молодчик никогда не выходит проветриться? — спросила я Хюго, когда мы заняли в лесу наблюдательный пост, откуда можно было охватить взглядом и шоссе перед клубом.
— Поверь мне, он сдрейфил, — сказал Хюго. — Возможно, он совсем больше не покажется.
И все же мы ошиблись. Предатель неожиданно появился в саду перед клубом. Но он опять был не один; его сопровождали два высоченных фашистских молодчика; один из них вел на цепи собаку. Мы отступили подальше в лес. Они пошли не в сторону поселка, а свернули на лесную дорогу. Через несколько минут они снова скрылись из нашего поля зрения. Хюго выругался.
— Черт возьми! Мы даже не знаем, что там за местность! — воскликнул Хюго. — Я бы рискнул уложить трех негодяев и пса, если бы знал, как и куда можно скрыться.
— А что, если нам разведать местность? — предложила я.
Мы осторожно пошли в том направлении, что и Фосландер со своим эскортом. Там были довольно запущенные аллеи и стояло лишь несколько домиков. Аллеи кончались у самого леса, который, по-видимому, тянулся от Билтховена до Лахе Фююрсе. Автобусы здесь не ходили. Единственно лишь велосипеды могли бы разрешить нашу задачу.
— Надо набраться терпения, Хюго, — сказала я.
Кивком головы он подтвердил свое согласие.
Следующий день прошел почти так же, как предыдущий. С величайшей осторожностью мы кружили возле здания клуба.
Только когда наступил полдень, Фосландер вышел из дому. Он по-прежнему был в защитных очках и в перчатках канареечного цвета. И по-прежнему с провожатыми; на этот раз собаку вел на поводке сам начальник охраны.
— Куда же они идут? — удивился Хюго, когда Фосландер и его спутники свернули к центру поселка. — Пойдем за ними, Ханна!
У Фосландера была привычка оглядываться, и он то и дело оборачивался назад. Это обстоятельство осложняло нашу задачу, так как оба молодчика шли с правой стороны шоссе, как и мы, и Фосландер мог бы узнать Хюго. И в то же время нам никак нельзя было отставать от них. Хюго схватил меня за руку, а другой рукой обнял за плечи. Старый прием, когда мы изображали молодых людей, которые не могут наглядеться друг на друга, по-видимому, и на это раз оправдал себя: оба типа, шагавшие впереди нас по выложенной плитами пешеходной дорожке, казалось, не питали ни малейшего подозрения, хотя и видели, что мы идем за ними.
Меня вдруг осенило.
— Знаешь что, Хюго, — сказала я поспешно. — Негодяй сюда не вернется. — Он идет на станцию.
— У него же нет при себе никакого багажа, — возразил Хюго.
— Гляди внимательно, — сказала я.
В самом деле, скоро должен был прийти поезд. Мы уже давно выучили наизусть расписание поездов: какие из них здесь останавливаются, какие проезжают мимо без остановки. Поезд Амстердам— Утрехт должен был вскоре прийти. Хюго от волнения больно ущипнул меня за руку.
— Потише, Хюго, — сказала я, — не то завтра я буду вся в синяках!
— Ах, мошенник! — воскликнул Хюго, не обращая внимания на мои слова. — Вот если бы здесь ездило поменьше автомобилей и меньше было бы пешеходов…
— Что будем делать, если он сядет в поезд? — спросила я.
Он дважды тяжело вздохнул:
— Ты решишься поехать и посмотреть, выходит ли он когда-нибудь один?
— Только вместе с тобой, — сказала я.
— В поездах то и дело проверяют документы.
— Риск есть во всяком деле… и повсюду. Но если ты твердо решил, что негодяя надо ликвидировать, то мы его ликвидируем.
— Ол райт, — сказал Хюго.
Шлагбаумы на переезде уже были опущены, когда мы увидели, что Фосландер вместе со своим провожатым действительно идут по перрону. Мы поспешили догнать их. Хюго потихоньку сунул мне в руку деньги, и я пошла к кассе, чтобы купить билеты. Когда я встала у окошечка, Фосландер повернулся ко мне лицом— он уже взял билет. Он взглянул на меня, а я на него, и я увидела костлявое, бледное лицо с дряблым ртом и чересчур коротким подбородком, — и мы равнодушно разошлись. Вдруг у меня мелькнула мысль: а что если обернуться, вытащить из пальто револьвер и выстрелить? Это было бы самым радикальным средством убрать выродка. Хюго моментально бы сориентировался и расправился бы со вторым фашистом. Однако я не знала, что за люди находятся на перроне. Не знала, можно ли довериться персоналу станции, отпустят ли нас или задержат здесь. Я не знала, сколько фашистов сидит в кафе у самой железнодорожной линии; когда-то мы с Хюго наблюдали из этого кафе за обувным магазином нациста Тонсета… Минутная вспышка угасла. Фосландер снова присоединился к своему провожатому, а я отыскала Хюго; он стоял за доской с давно устаревшими рекламами, старательно пряча лицо от человека в защитных очках.
— Тебе не удалось подслушать, куда они едут? — спросил Хюго, когда я отдала ему билет…
— Я слишком поздно подошла к окошечку, — ответила я.
Хюго снова обнял меня за талию. Поезд приближался и уже загрохотал на повороте, недалеко от нашей калитки.
— Ты ведь не рискуешь стрелять здесь, на перроне, когда он будет входить в вагон? — поспешно спросила я.
— Я уже думал об этом, — пробормотал Хюго. Но эта станция— настоящая западня. Тут никуда не скроешься… Наш единственный шанс — это Утрехт. Там мы сможем уйти незаметно, а здесь — нет.
Серый дизельный поезд, гладкий, как змея, прополз вдоль перрона. Мы старались разглядеть, что делает Фосландер. Он и начальник охраны вскочили в вагон второго класса вместе с собакой. Мы спокойно сели в третий класс.
Поездка была короткая, всего минут шесть, — это самый короткий из всех железнодорожных перегонов. Дизельный поезд мчался по рельсам, и мысли неслись у меня в голове. Как обычно, поезд был переполнен. Мы стояли в тесноте на площадке, стараясь локтями оградить себя от нажимавших на нас со всех сторон пассажиров: они не должны были обнаружить револьверов у нас в карманах. На перроне я еще подумала было, что мы, пожалуй, все же сумеем пробраться через вагон и проникнуть в купе, где засели оба фашиста. Теперь же я боялась, что в Утрехте нам не удастся достаточно быстро сойти с поезда.
— Надо держаться ближе к двери, Хюго, — шепнула я своему товарищу.
Расталкивая пассажиров, мы в знак извинения посылали им улыбки и протискивались к выходным дверям. Хюго, по-прежнему обнимая меня, улыбался, но под этой наигранной улыбкой я угадывала сосредоточенное внимание и спокойствие, владевшие его существом. И от этого я сама успокоилась.
Когда поезд скользил уже вдоль бокового перрона утрехтского вокзала, мы с Хюго отодвинули двери вагона и первыми выскочили из поезда. Однако мы не пошли сразу вперед, к вагонам второго класса, а смешались с толпой и устремились к выходу. Я видела впереди черную фуражку фашиста; пса не было видно, но он все время лаял. Хюго все еще держал меня за талию. Человек в защитных очках на мгновение повернул в нашу сторону свое бесцветное лицо с дряблым ртом.
— Теперь или никогда, Ханна, — сказал Хюго.
Мы подошли уже к самому выходу. Сквозь узенькую клетку из стекла и железа доносчик и сопровождавший его фашист вышли наружу. Они уже перешли тротуар перед вокзалом, когда мы проходили через контроль. Одно мгновение пространство вокруг доносчиков было абсолютно пусто. Я видела, как Хюго нащупывает под мышкой револьвер. Я тоже сунула руку в карман плаща. Неожиданно мимо нас пробежали двое детей, за ними, смеясь, бежала молодая мать — ей, как видно, не легко было справляться со своими малышами. Я заметила, что Хюго удержался и не вынул руки из кармана. Я тоже ничего не предпринимала.
— Будь ты трижды проклят! — процедил сквозь зубы Хюго.
И вдруг он задержал меня. Мы остановились и смотрели, как Фосландер вместе с фашистом дошли до противоположного тротуара. Перед высоким белым отелем у подъезда стояла немецкая автомашина.
