Карл Вурцбергер - Туманы сами не рассеиваются
С этими словами Форг сел. Поднялся Мехтлер.
— Я хочу упрекнуть и тебя, Вальтер, и всех. Не обижайся, что я так говорю, но виноваты все вместе. Почему мы ждем, пока сплетники не разнесут свою брехню по всем домам? Мы должны вовремя останавливать таких болтунов!
«Он прав, тысячу раз прав», — подумал Рэке.
* * *Барбара Френцель прогуливалась по деревне. Она была в легком летнем платье, на ногах — белые лодочки, гибкая, опоясанная золотистым жгутиком. Зеленые продолговатые глаза ее заставляли вспомнить о Востоке. С ними неожиданно контрастировали светлые волосы, свободно падавшие на плечи.
Дойдя до последних домов, она остановилась, посмотрела на часы, отбросила волосы назад и пошла дальше. Но на мосту, у подножия горы, возвышающейся около Хеллау, левый каблук неожиданно скользнул по камню и отломился. Она сняла туфлю, осмотрела ее и поморщилась: каблук почти совсем оторвался от подошвы. С досады Барбара оторвала его совсем. Осторожно ступая, она подошла к перилам моста и стала беспомощно оглядываться. Вдруг на лице ее появилась улыбка: она увидела того, кто, как ей показалось, мог помочь ей, — пограничника, ехавшего на велосипеде в ее сторону.
Фриц Кан, а это был он, еще издали заметил девушку, размахивавшую туфлей. Он затормозил и остановился около нее.
— Ах, извините, пожалуйста, у меня несчастье, — произнесла она, приветливо улыбнувшись. — Мои туфли не приспособлены для ходьбы по камням. Вы не поможете мне?
Фриц не мог скрыть удивления: это была та самая девушка, которую он видел у Вальтера. Дежурный не преувеличивал: она действительно прелестна! Глаза Фрица лукаво сощурились.
— Какое счастье! — произнес он восторженно.
— Почему счастье? Вы смеетесь надо мной?
— Не каждый день приходится помогать такой красивой девушке!
Барбара громко рассмеялась.
— Ну и уморили вы меня! Вы, пограничники, кажетесь мне настоящими донжуанами.
Фриц поставил велосипед около дерева. Барбара посмотрела Фрицу в глаза и протянула ему руку,
— Вы согласились помочь мне, а я вам даже не представилась. Барбара Френцель.
— Вы из Берлина, а здесь гостите у учителя, так ведь?
— Откуда вы знаете?
— Пограничник все должен знать. Я тоже берлинец.
— Что вы говорите?
— Неужели вы думаете, что можно обманывать такую красивую девушку?
Она погрозила ему пальцем.
— Говорить комплименты вы умеете, — сказала она, игриво надув губки. — Однако вы невежливы.
— Невежлив? Ах, извините… Меня зовут Фриц… Фриц Кан.
— Очень приятно. А теперь докажите мне, что вы умеете не только говорить комплименты, но и чинить туфли.
Фриц взял у нее туфлю.
— Сейчас все будет в порядке. Говорят, один из моих предков приходился родственником Гансу Саксу.[1]
Фриц отыскал в велосипедной сумке несколько гвоздиков, поднял с земли небольшой камень, потом положил туфлю на перила моста и начал прибивать каблук. Барбара подошла к Фрицу и наклонила голову. Ее мягкие волосы упали на лоб и щекотали Фрицу щеку. Он поднял голову и растерянно посмотрел на нее. Барбара не отвела взгляда. Ее зеленые глаза были совсем близко. Они светились каким-то необъяснимым, загадочным блеском. «Взять да и обнять ее сейчас… и поцеловать…» — подумал вдруг Фриц.
— Если вы будете смотреть на меня, ударите себя по пальцу.
— Извините, я… — Фриц покраснел и снова занялся туфлей.
«Как странно прозвучали ее слова! Осел! — выругал он себя. — Совсем растерялся». — Фриц поспешно вогнал в каблук последний гвоздь.
— Вот, пожалуйста. Готово.
— Только здесь вот один немного вылез. — Она показала на выступавший кончик гвоздя.
— Да, верно. — Он еще раз ударил по гвоздю. — Пожалуйста, фрейлейн Френцель.
Барбара взяла у Фрица туфлю и потрогала каблук. Он сидел крепко.
— Спасибо, Фриц. Теперь я дойду до дома. — Она оперлась на его плечо. — Можно?
Он кивнул. Барбара, стоя на одной ноге, попыталась надеть другую туфлю. Вдруг она потеряла равновесие. Фриц совсем близко увидел ее губы. Девушка не успела опомниться, как он крепко обнял ее.
Какое-то мгновение Барбара не сопротивлялась. Потом вдруг отпрянула от него.
— Как вы смеете?! — Ее глаза сузились. — Оставьте меня!
Барбара быстро зашагала прочь. Обернувшись, помахала Фрицу рукой и крикнула;
— До свидания!
— Подождите, я должен сказать вам что-то!
Она рассмеялась.
— Мне пора домой. Может быть, мы еще увидимся. — И она тут же исчезла в кустарнике.
Фриц как завороженный долго смотрел ей вслед. Только сейчас он вспомнил, что ехал к Ганни. Ганни? Он попытался думать о ней, но зеленые глаза и белокурые волосы упорно не выходили у него из головы. Фриц взял велосипед и повел его рядом с собой.
В конце деревни он встретил Ганни. Они сели на траву в тени деревьев. Ганни стала рассказывать Фрицу о работе. Скоро она заметила, что Фриц не слушает ее и думает о чем-то своем. Ганни хотела спросить его, что с ним происходит, но не успела: Фриц опередил ее.
— Пойдем. Пора возвращаться. Мне скоро опять идти в наряд.
Фрица мучила совесть. А вдруг это любовь? Чепуха! Хорошенькая девушка, и больше ничего. И все же он продолжал видеть ее глаза.
Вечером Фриц долго не мог заснуть. Но и сон не принес ему облегчения. Фрицу снилось, что он снова встретился с Ганни. Когда она поцеловала его, он увидел вдруг, что глаза у нее зеленые, а волосы золотистые, как у Барбары. Он попытался удержать Ганни возле себя, но руки не повиновались ему. Потом Ганни расплылась, исчезла. Откуда-то издалека он услышал: «До свидания!»
Фриц испуганно вскочил. Кто-то из товарищей тряс его за плечо.
— Эй, Фриц! Что с тобой? Ты не заболел?
— Что? Почему?
— Ты так кричишь, что невозможно уснуть. Всех разбудил.
— Извини, мне что-то приснилось.
— Ладно, спи. Спокойной ночи!
* * *— Товарищ младший лейтенант, солдат Гресе прибыл для прохождения службы!
Русые волосы, светлые глаза Гресе, его диалект сразу выдавали в нем уроженца Ватерканта. Берген встал, окинул взглядом рослого, мускулистого парня и приветливо протянул ему руку.
— Садитесь, пожалуйста. Где ваши вещи?
— В караульном помещении, товарищ младший лейтенант.
Все необходимые формальности были выполнены. Берген принял документы Гресе, потом открыл портсигар и протянул солдату:
— Курите.
— Спасибо, товарищ младший лейтенант. Я не курю. Мой отец…
— Что, не терпит? — Берген засмеялся.
— Он всегда говорит: «Если я хоть раз увижу у тебя во рту эту отраву, спущу штаны». А рука у него твердая.
Откровенность солдата пришлась Бергену по душе.
— Он и сам не курит?
— В том-то и дело, что курит! Трубку изо рта не выпускает. Но я не имею права ссылаться на это. Отец считает, что дети родителям не указ.
— Дети! Вы уже, кажется, выросли из Детских штанишек.
— Так у нас заведено в Ватерканте. Мой дед — старый рыбак. Ему уже семьдесят, а он еще ходит в море. Для него мой отец тоже мальчик. А меня он сосунком считает. Тут уж ничего не поделаешь, обычай такой.
— Кем работает ваш отец?
— Радистом на одной посудине.
— Интересная профессия!
— Он еще и радиолюбитель. Когда дома, всегда что-нибудь мастерит.
Через полчаса Берген знал уже почти все, что его интересовало.
— Хороню, товарищ Гресе. Теперь идите представьтесь ротному фельдфебелю. Он определит вас. Получите постель и все необходимое. Через два часа придете ко мне. Я представлю вас вашему начальнику и расскажу о службе, которую вам предстоит нести. Не забудьте, в семнадцать часов построение!
Лейтенант Рэке ехал в Хеллау. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке. После собрания во Франкенроде в парторганизации заставы разгорелся горячий спор. Многие считали, что противнику была дана большая свобода действий, что связь пограничников с жителями должна стать еще крепче, что пограничники должны действовать целеустремленнее и умнее. Много суровых слов было сказано и по поводу бегства Мюнх.
Зашел разговор и о пасторе Хинцмане. После некоторых колебаний и горячих «за» и «против» было решено поговорить с пастором. Выбор пал на Рэке.
Он знал, что эта задача не из легких. Как поведет себя пастор? Рэке должен был действовать очень тактично: одно необдуманное слово могло все испортить.
Рэке приказал водителю остановить мотоцикл возле ратуши. Выйдя из коляски, он стал, не торопясь, подниматься наверх, к дому пастора. Подойдя к тяжелой дубовой двери, остановился, затем решительно дернул за кованую железную ручку колокольчика. Дверь открылась. Экономка пастора с удивлением посмотрела на офицера.
Рэке приветливо поздоровался с ней и спросил:
