Сергей Ковалев - Свастика над Таймыром

Возникает законный вопрос: «конечно, адмирал Лев Галлер — прекрасный военный моряк и замечательный ученый, но почему именно «осторожному» да еще и снятому с должности адмиралу поручили возглавить комиссию по расследованию причин катастрофы, связанной с гибелью подводной лодки и ее экипажа?

И опальный адмирал полностью отдавал себе отчет, что означают лично дня него слова И. В. Сталина о том, что Галлер лишь «хороший исполнитель, но недостаточно волевой человек». А может быть ответ на главный вопрос даст его предыдущая должность?

Ведь, как начальник Главного морского штаба, адмирал Галлер не понаслышке знал и состояние дел на флотах, и перспективы в судостроении. Одновременно он имел реальную возможность ясно представлять и обстановку в Бригаде подводных лодок Северного флота Правда, последнее было возможно только в случае, если Галлер непосредственно «курировал» Бригаду подплава. И вновь — почему?

В какой-то мере именно здесь мы можем соприкоснуться с подготовкой некоей секретной операции, к которой в те дни готовился весь первый дивизион подводных лодок Северного флота под командованием капитана 2-го ранга Магомеда Гаджиева.

Ведь, последней работой Главного морского штаба под непосредственным руководством адмирала Л. Галлера стала разработка «Временного наставления по ведению морских операций (ВМО-40)», требовавшего, чтобы «советский ВМФ еще до открытия военных действий должен быть готов не только к отражению нападения, но и к решительным наступательным операциям».

Уже на ближайших осенних маневрах 1940 года североморские подводники начали отрабатывать на практике положения разработанного документа. Первой здесь стала подводная лодка Щ-421 под командованием капитан-лейтенанта Николая Лунина, которая скрытно проникла в Ура-губу и выполнила здесь учебную атаку против условного противника — плавбазы «Умба». При этом лунинцы прошли в губу незаметно для наблюдателей с наших береговых постов, после атаки всю ночь пролежали на грунте и «нашлись» только утром следующего дня. Хотелось бы особо отметить, что Северный флот, после того как Лунин своевременно не всплыл в надводное положение и исчез до утра, вел поиски пропавшей «щуки», «…на берегу в это время поднялась тревога. По всему флоту было передано извещение отом, что пропала подводная лодка, вероятно, потерпела бедствие». Но утром лодка нашлась.

Столь скрытный по тому времени, почти невероятный прорыв в Ура-губу не только показал наступательные возможности подводных лодок Бригады. Но, возможно, он же негативно отразился и на организации начала поиска пропавшего через месяц «Декабриста». Правда, пока это лишь предположение. И — все же.

До Великой Отечественной войны ежегодно, обычно в начале осени (сентябрь-октябрь), Северный флот проводил общие учения в море (после летней отработки учебных задач отдельными кораблями). Так, например, дивизион малых подводных лодок СФ (типа «М») провел свой дальний поход с 13 августа по 5 сентября 1940 года. За ними, в сентябре-октябре, — дивизион средних североморских подводных лодок типа «Щ». Выходит, следующим должен был состояться поход 1-го дивизиона (а это два подводных крейсера типа «К» и две большие подлодки типа «Д»).

Хотя могло быть и иначе, так как «катюши» пришли в Заполярье лишь в июле 1940 года, а «декабристы» все лето были заняты сдачей учебных задач для ввода в первую линию (по меньшей мере — Д-1). Но при этом весьма нтересную информацию о судьбе «Декабриста», правда, требующую очень тщательной проверки, удалось найти в 1998 году, когда в статье одного из российских изданий со ссылкой на Галину Магомедовну Петрикевич[82] было рассказано о некоем секретном задании, успешно выполненном осенью 1940 года крейсерским дивизионом Гаджиева. При этом одна из лодок дивизиона погибла. Погибшей могла стать только Д-1. Но что это была за секретная операция, до сих пор не ясно. А может мы вновь соприкоснулись с ВМО-40? Как говорится: «Поживем — увидим!»

Скорее всего, внеурочный ноябрьский выход Д-1 на торпедную стрельбу, а также выход крейсерских лодок 1-го дивизиона в море прямо указывают на некую «авральность» отработки особо важных для бригады да и всего Северного флота мероприятий. Более того, этот выход всего подводного дивизиона готовился в районы возможных боевых действий советских «катюш»: к западной Норвегии или к проливу Скагеррак, которые были назначены для проведения морских операций в случае начала войны. Ведь уже на следующий год такую задачу дивизион действительно получил.

И если именно в этом была основная причина срочного выхода в море крейсерского дивизиона, в том числе — и Д-1, то адмирал Лев Галлер действительно хорошо знал обстановку в североморской Бригаде подводных лодок да и собственно на исчезнувшем «Декабристе». Тогда в какой-то мере мы действительно приблизились к разгадке странного исчезновения нашей подлодки.

Состоялись ли эти маневры после гибели «Декабриста» или он в одиночестве приступил к отработке положений ВМО-40? Ответа нет, поэтому — оставим на будущее возможный, совершенно фантастический вариант, а будем считать, что подлодка Ельтишева никуда не уходила из Мотовского залива и до сих пор вместе с экипажем лежит здесь же, на грунте.

Последнее маневрирование Д-1 в Мотовском заливе, а затем кораблей, которые вели ее поиски, в 1940 году были отображены на карте № 942 (назовем ее — карта № 1). Копия этой карта была опубликована в газете «На страже Заполярья» 4 марта 1990 года Сейчас подобной карты уже нет. Однако есть современный вариант карты Мотовского залива, которую назовем картой № 2. Воспользуемся ею и восстановим последнее маневрирование «Декабриста».

Для нанесения обстановки на карте № 2 используем данные, полученные из Центрального государственного архива ВМФ СССР Юрием Прохоренко (сыном погибшего комиссара Д-1, старшего политрука Прохоренко), которые были опубликованы в той же флотской газете 28 января 1990 года Сюда же приложим и данные П. В. Петрова, опубликованные в военно-техническом альманахе «Тайфун» № 12 за 2000 год. И вот что получается.

При сравнении карты № 1 и карты № 2 мы получаем заметное расхождение расчетных мест погружения «Декабриста» на 13.3013 ноября и полное несоответствие курсов его маневрирования при погружении. Возникает несколько очень важных вопросов, на которые необходим точный ответ. Правда, без осмотра погибшей подлодки дать на них точные ответы не представляется возможным. Но выдвинуть хотя бы приблизительные версии — вполне реально.

1. Почему Д-1 оказалась в районе острова Большой Арский? Ведь ее маневрирование должно было вести корабль либо к западной кромке полигона № 6, либо в северную часть Мотовскою залива?

На 1-й карте точка погружения Д-1 (на 13.30) находится в северной части Мотовского залива, по истинному пеленгу от мыса Выев-Наволок 342 градуса за пределами полигона № 6 (координаты — 69 градусов 33,7 минуты северной широты 32 градуса 58,5 минуты восточной долготы). Однако, поданным Центрального государственного архива ВМФ СССР, береговой пост наблюдения на Выев-Наволоке наблюдал погружение подлодки по пеленгу 335 градусов (приблизительно

69 градусов 31,7 минуты северной широты 32 градуса 58,5 минуты восточной долготы). Именно данная точка погружения советской подлодки действительно находится почти на середине Мотовского залива.

Разница между расчетным и архивным местоположениями Д-1 на 13.30 составляет 2,7 мили к югу. Получается, что после выполнения планового упражнения исчезнувшая подлодка могла оказаться значительно южнее, чем это рассчитал ее штурман.

Конечно, здесь возможна ошибка как в определении места «Декабриста» собственными средствами корабля, так и при определении его места перед погружением с наших береговых постов наблюдения. Но в нашем случае это единственное объяснение возможного местонахождения затонувшей подлодки в южной части Мотовского залива (недалеко от острова Большой Арский).

2. Могла ли быть раздавлена подводная лодка на глубинах в районе острова Большой Арский?

Глубины в точке найденных 18 ноября подводных объектов[83] составляют от 70 до 127 метров и не столь велики, чтобы смертельно раздавить прочный корпус корабля. Предельная глубина погружения для подводных лодок 1-й серии, к которой относился «Декабрист», — 90 м. Однако известно, что при проектировании подводных лодок обязательно задается определенный запас прочности корпуса, рассчитанный, допустим, на переуглубление корабля из- за ошибки рулевого. Поэтому прочный корпус «Декабриста» на глубине в 100–135 м не должен был подвергнуться разрушениям. Этому предположению есть историческое подтверждение.

25 июня 1938 года подлодка Д-2 («Народоволец») — вторая из «декабристов», во время дифферентовки упала на глубину 123 метра. При этом «были обнаружены лишь капли воды в сальниках и на болтах съемных листов прочного корпуса».