Четыре овцы у ручья - Алекс Тарн
– Неужели она тебе так дорога?
Теперь уже развел руками я:
– Как видишь.
Маэр помолчал, прежде чем ответить.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Я провентилирую это с начальством. Думаю, директор не станет возражать. Ты хорошо поработал и имеешь право на отдых. Но при одном условии: ты приносишь сюда Джамиля Шхаде – живым или мертвым. Идет?
Он протянул над столом руку, и я ухватился за нее, как отчаявшийся банкрот, которому вдруг предложили спасительную сделку.
– Идет! Не обманешь? А то ведь… Знаю я наши методы…
– В таких вещах не жульничают, парень, – усмехнулся начальник. – Договор между своими не принято нарушать даже в Шеруте.
Поверил ли я этим словам? Конечно, нет, ни на секунду. Но в тот момент никто не предлагал мне ничего лучшего. Иной альтернативы не существовало, и я с удвоенной силой вцепился в слежку за Мухсином Омаром – в ту единственную ниточку, которая могла привести меня к Джамилю, а значит, к спасению любимой женщины, к нашему совместному отъезду и к относительно нормальной жизни как можно дальше от здешнего кровавого безумия. Когда я представлял нас вдвоем в гостиной домика где-нибудь в Ванкувере или в Альбукерке, у меня кружилась голова от счастья. Впрочем, почему вдвоем? Она ведь обещала родить ребенка… Тогда втроем, вчетвером, впятером… Мне вдруг остро захотелось детей – и не просто детей, а ее детей – как хотелось вообще всего, что связано с нею.
Раньше мою голову целиком заполняла работа и только работа – желательно поглощающая все мое время и все мои силы без остатка. Лишь в ней я видел спасение от туманной пугающей пропасти – или от «скуки», как я сызмальства предпочитал называть состояние, в которое могли завести человека мысли, неосмотрительно выпущенные на свободу. Теперь появилась еще и Лейла; это предоставляло голове двойную гарантию занятости, но оставляло меньше времени для Шерута. Сослуживцы с удивлением отмечали, что я начал уходить с работы вместе с другими, хотя раньше дневал и ночевал в своем кабинетике.
Однако разговор с кэптэном Маэром живо вернул меня в прежний режим. На следующее утро я объявил Лейле, что в течение ближайших дней вряд ли смогу вырываться домой больше, чем на несколько часов, и подсластил пилюлю, рассказав о реальной возможности уехать отсюда вдвоем, пожениться и жить нормальной семьей. Лицо ее осветилось радостью, но тут же потускнело.
– Вы, верно, напали на след Джамиля… – догадалась она.
– Тебе лучше ничего не знать, – сказал я. – Но даже если так, надо ли жалеть убийцу, надевшего на тебя пояс смертницы? Пойми, Лейла, твой брат – единственная причина, по которой ты вынуждена сидеть тут безвылазно.
Она отвернулась и кивнула:
– Хорошо, что ты заговорил об этом сейчас, а не вчера вечером.
– Почему?
– Потому что иначе мы не смогли бы заниматься любовью.
Я поцеловал ее в склоненную курчавую макушку и ушел, сопровождаемый эхом ее последней фразы – отчего-то она запомнилась мне крепче других. «Потому что иначе мы не смогли бы заниматься любовью», – звучало в моих ушах, пока я продвигался в ежеутренней пробке, тормозил перед светофорами и материл подрезавших меня наглецов. «Потому что иначе мы не смогли бы заниматься любовью», – прошептал я, въезжая на стоянку под зданием Шерута. «Потому что иначе мы не смогли бы заниматься любовью», – сообщил я портрету Шломо Ханукаева, едва войдя в кабинет. «Потому что иначе мы не смогли бы заниматься любовью», – подумалось мне, когда на столе затрезвонил телефон и звенящий радостью голос дежурного сообщил, что Мухсин Омар выбрался из своей норы и держит путь в сторону центра Рамаллы.
Я спустился в бункер командного центра, чтобы проверить, запущены ли все заранее определенные процедуры, и проконтролировать их выполнение. В принципе, на этих ребят я всегда мог положиться с закрытыми глазами. Всегда, но не сейчас. Потому что сейчас от успеха зависело мое личное счастье и мое будущее. Потому что иначе мы не смогли бы заниматься любовью…
Мухсина вели сразу несколько наземных групп и два беспилотника. Я позвонил кэптэну Маэру и попросил привести в готовность полицейский спецназ и предупредить армию, что, возможно, понадобится их срочная поддержка.
– Ты уверен, что он направляется к Шхаде? – спросил Маэр. – Может, сукин сын всего лишь меняет укрытие, а мы тут бьем тревогу. Нехорошо получится.
– Всякое может быть, – ответил я. – Но вряд ли Джамиль откажется от возможности своими ушами услышать отчет единственного уцелевшего.
– Почему ты так думаешь?
«Потому что иначе мы не смогли бы заниматься любовью», – чуть было не сорвалось с моего языка.
– Потому что знаю Шейха, как самого себя, – проговорил я вслух.
– Как самого себя? – хмыкнул босс. – Если так, то вряд ли можно полагаться на это знание. Ладно, парень, черт с тобой. Считай, что спецназ твой. И армия тоже.
Возле площади Манара Мухсин отпустил такси, уселся за столик уличной кофейни и закурил. Спустя четверть часа у тротуара остановилось другое такси – мерседес с номерами арабской автономии. Мухсин встал, осмотрелся и влез на заднее сиденье. Машина неторопливо тронулась с места и свернула за угол. Пять минут спустя стало ясно, что такси просто объезжает квартал. Связной сел туда, чтобы поговорить с кем-то. Мы напряженно ждали сообщения от наземных наблюдателей. Информация поступила на втором витке вокруг квартала: на заднем сиденье находился, помимо Мухсина, человек с приметами Джамиля Шхаде!
Дрожащими пальцами я набрал номер начальника.
– В машине? – повторил Маэр. – Тут нужно разрешение сверху.
– Так получи его! – прокричал я. – Получи это чертово разрешение прямо сейчас! Когда еще будет такая возможность? Это срочно, Маэр!
Он перезвонил через две минуты:
– Сказали подождать. Проверяют обстановку. Это ведь полдень в центре Рамаллы. Вокруг кафе, женщины, дети…
– Маэр, это всего лишь одна ракета! – взмолился я. – Беспилотник может влепить ее точно в крышу машины. Ну кто там может еще пострадать? Какого-нибудь прохожего отшвырнет взрывной волной, только и всего. Скажи им, что это не просто какой-то рядовой боевик. Это сам Джамиль Шхаде! У него на руках…
– Заткнись! – перебил меня кэптэн Маэр. – Это не в нашей власти, парень. Это политика, как в прошлый раз. Будем следить за машиной. Когда-то ведь она перестанет ездить кругами. Вот тогда и пустят ракету.
Я застонал и бросил трубку. Машина и в самом деле вскоре перестала ездить кругами. Только не так, как того хотелось бы нам и операторам беспилотника: посредине очередного витка «мерседес» вдруг свернул в нору подземной автостоянки и исчез. Просто исчез из поля нашего зрения – как
