Александр Прозоров - Присяга Российской империи
— Да, я уже поверил, — хмыкнул Горин. — Прямо так грудью через льды к нам и кинулся… Ладно, штурман… Мы туда дотянем?
— Удаление тысяча девятьсот. Еще тонн шесть в баках останется.
— Курс на указанную точку?
— Тридцать три, командир.
— Ладно, вода везде мокрая. Выполняю курс тридцать три. А вы, товарищ майор, чем бездельем маяться, разогрели бы нам обед. У меня в рюкзаке трехлитровая банка с борщом, кастрюля там же. Управитесь?
— Запросто.
«Белый лебедь» легко качнул крыльями, доворачивая на север и помчался к крохотному клочку земли, потерявшемуся среди океанских просторов.
Обед занял примерно тысячу двести километров. Первыми, еще над Индонезийским архипелагом, поели Горин с Ралусиным, последним, за пятьсот верст от намеченной точки встречи — Алим Гузафаров, сонно протирающий глаза. В шестнадцать часов по московскому времени или в двадцать два часа по местному времени экипаж вновь занял свои места.
Машина шла в экономичном режиме — на оптимальной высоте в девять тысяч метров, с крейсерской скоростью восемьсот километров в час. Океан далеко внизу уже погрузился в ночной мрак, но «ТУ-160» еще купался в розовых предзакатных лучах.
— Облака на горизонте, — отметил второй пилот. — К ветреной погоде. Боюсь, придется нам завтра в волнах изрядно покувыркаться.
— Не знаю, — покачал головой Кимицко. — Днем вроде невысокие были.
— Это, Руслан, они сверху маленькие, — вздохнул Лукашин. — Подумаешь, три метра! До тех пор, пока сам среди этих волн не окажешься.
— Кстати, Алим, — сообщил Кимицко штурману, — мы идем к точке триста километров южнее острова Окинори. Осталось двести пятьдесят. Так что следи. Надо локатором пошарить, может суда какие засечем… Впрочем, какая разница? Все одно, в темноте флага не видно. Поди, разбери, свои, чужие?
— Если свои, то, услышав шум двигателей, могут сигнальные ракеты пустить, — пожал плечами Ралусин. — Я бы так и сделал.
— Засветка по курсу восемьдесят, — буднично сообщил второй пилот. — Удаление девяносто. Система опознавания… О, черт, свои. Откуда они здесь взялись? Интересно, кто это может быть?
— Принимаю курс восемьдесят, — сообщил командир корабля. — Экипаж, сохранять радиомолчание.
— А мы что, треплемся что ли в эфире, — обиделся Кимицко.
— Это чтобы сгоряча не разорались, если вправду своих увидим, — ответил Горин. — Сидеть как мышки! Не забывайте, что мы пять часов назад по американцам отстрелялись. Да еще через Австралию. Принадлежность в эфире не выдавать!
— Удаление сорок…
Солнце окончательно свалилось за горизонт, и глаза с трудом различали окружающие предметы в слабом свечении звезд.
— Они где-то рядом, — поднял голову второй пилот. — Кто у нас с кошачьими глазами?
— Красные точки по курсу… Пять градусов правее, — ткнул вперед пальцем Алим. — Наверное, выхлоп двигателя. Двигателей… Тяжелые машины, однако. По четыре сопла минимум.
— Бля, мужики, — почему-то хриплым голосом прошептал Руслан Кимицко. — да ведь это «танкеры»… Господи, это наши «коровы»!!!
— Не ори, не в цирке, — осадил его командир ракетоносца. — Может, это еще и не нам.
— Ага, это они японские сейнеры по блату заправляют.
— Костя, — кивнул подполковник второму пилоту, — давай аккуратно крайнему под хвост зайдем. Посмотрим, что будет.
Дальний стратегический бомбардировщик лег на крыло, поворачивая вслед ровной череде из четырех красных огней, слегка снизился, подныривая под них. Уравнял скорости. Прошло секунд десять, и в темноте возник бледно-розовый светящийся круг диаметром около полуметра.
— Выпустить штангу топливоприемника!
— Выпускаю…
Над острым клювом «Белого лебедя» поднялась кривой буквой «Г» черная труба, почти сливающаяся с ночным мраком. Подполковник Горин облизнул губы, чуть тронул сектора тяги двигателей, качнул рукоять управления. Стадвадцатитонная машина, мчащаяся со скоростью восьмисот километров в час, сдвинулась на полтора метра вправо, подалась вперед и осторожно ткнулась штангой в светящееся кольцо.
— Есть контакт! — выдохнул второй пилот. — Фиксирую.
— Экипаж, приготовиться к приему топлива, — командир самолета сдвинул бомбардировщик еще на несколько метров вперед, давая топливному шлангу легкий провис.
— Горючее пошло! — сообщил лейтенант Гузафаров. — Заливаемся…
Брюхатый «ИЛ-78М»[44] нависал своей массой почти над самыми головами летчиков, но они не ощущали никакого беспокойства. Только огромное облегчение, всем своим существом осознавая, как пустые баки ракетоносца со скоростью двух тонн в минуту наполняются драгоценным авиационным керосином.
— Десять тонн приняли. Двадцать. Тридцать. Сорок. Пятьдесят… Пятьдесят восемь. Топливо больше не идет.
— Первый отработал, — прозвучала в наушниках короткая фраза.
— Костя, отцепляемся, — тут же приказал Горин. — Идем к следующему.
Воронка соскочила с приемной штанги, плеснув на иллюминатор остатки керосина — но напирающий поток воздуха мгновенно сдул лишнее топливо прочь. «Ту-160» качнулся в сторону и начал осторожно подкрадываться к следующему «танкеру».
Общее время заправки составило больше полутора часов, на протяжении которых командир ракетоносца сидел, крепко сжимая рукоять управления и почти не дыша. Поэтому не было ничего удивительного, что отвалив от третьей, последней «коровы», подполковник обессилено откинулся на спинку кресла:
— Костя, возьми управление на себя. Штурман, остаток?
— Сто семьдесят четыре тонны, командир.
— Отлично. Видно, не судьба нам купаться в Тихом океане. Придется другое место искать. А, майор? — Горин рассмеялся.
— Куда мы теперь, Александр Евгеньевич? — поинтересовался Алим Гузафаров. — Домой?
— Не вздумайте! — испугался Ралусин. — Я на Дальнем востоке уже пообтерся, отсюда соваться нельзя. В Корее американские базы, в Японии базы, в океане Седьмой флот. Нас по дороге опознают, как миленьких, сразу раструбят, кто без опознавательных знаков ракеты сбрасывает.
— Вот и я так подумал, — согласно кивнул Горин, отстегивая ремни.
— Значит, через полюс? — попытался угадать Кимицко.
— Нет. Там тоже засекут.
— Тогда куда?
— Вы знаете, ребята, — капитан ракетоносца поднялся со своего места и стал пробираться назад. — Знаете, меня всю жизнь учили преодолевать систему ПВО США. А потому этот маршрут кажется мне самым простым. Костя, курс девяносто. Товарищ майор, раз вы так хорошо общаетесь с компьютером, попытайтесь разведать погоду над океаном и североамериканским континентом. Меня разбудите через пять часов. Спать хочу, как сто китайцев…
Москва, управление ФСБ. 27 декабря 1999 г. 18:35
Компьютер издал легкий мелодичный звон, свидетельствуя, что пришло электронное письмо, и полковник Чупара торопливо стукнул по клавише «Enter».
— Так… — пробежал глазами послание офицер. — Карта погоды над Тихим океаном и Америкой? Курс девяносто? Они что, с ума сошли?
Он немного подумал, нервно пожевывая колпачек шариковой ручки, потом придвинул к себе телефон…
— Алло, Костя? Это Чупара. Да-да, знаю, уплачено. Топливо наши архаровцы, как я понял, получили. Тут такой вопрос. Насколько я понимаю из письма, они прямым ходом чешут на Соединенные Штаты. Им что, жить надоело? Ну, я понимаю, что через Японию прорываться нельзя, засекут и опознают. Но почему через полюс не пошли?
— Через северный полюс как раз нельзя, — немедленно отреагировал на том конце провода командир авиаполка. — Вся Арктика у американцев под колпаком. Понимаешь, дело в том, что вся наша доктрина ответного удара сводилась к удару через полюс. Там у янкесов сразу два пояса плотной обороны, один в Канаде развернут, а второй вдоль границы с Канадой, на американской территории. Там у них муха не проскочит, плюс постоянный контроль воздушного пространства. Зато на остальных направлениях в радиолокационном контроле дыра на дыре, хуже чем у нас. Да еще ни единого комплекса ПВО во всей стране. Так что, выйти через США и Атлантику будет проще, чем ломиться в горнило между Седьмым флотом и Канадской оборонительной линией. Мы там «за угол[45]» в советское время каждый месяц ходили, к Ньюфаундленду учебные ракеты попускать. Горин, кстати, тоже ходил. Так что, маршрут знает, как свои пять пальцев… Слушай, Вась, а ведь точно знает! Постой, я дальность посчитаю. Заправляли их у Марианских островов, под завязку… Значит… Вот, засранцы! У них топлива только до Исландии хватит! Извини, Вася, я занят. Перезвони завтра.
Полковник Чупара недоуменно посмотрел на коротко пикающую трубку, потом осторожно положил ее на рычаг. Задумчиво почесал в затылке.
