Максим Михайлов - Чего не прощает ракетчик
— Надо идти, — вслух произнес Севастьянов, оглянувшись вокруг в поисках Мстителя.
Того нигде не было видно, но Севастьянов знал, что он здесь. Теперь он всегда был где-то рядом, готовый в любую минуту возникнуть из небытия и действовать по своему разумению, и Севастьянов ничего, вообще ничего не мог с этим поделать. Тело больше не принадлежало ему, предательски выбрасывая его из сознания, замещая его волю, болезненной волей Мстителя, одержимого манией убивать. Пока Севастьянов выполнял самому себе поставленную задачу — покарать предателей и убийц, это работало на него. Мститель с удивительной легкостью выпутывался из казалось бы неразрешимых ситуаций, всегда готов был подстраховать, поддержать и помочь в тех случаях, когда сам Севастьянов откровенно пасовал, проявляя неуместную жалость и неуверенность. Но задуманное подходило к финалу. В списке потенциальных жертв оставался один лишь Померанец, а с его устранением проблем должно было быть куда меньше, чем возникло с остальными. Севастьянов уже чувствовал приближение скорой развязки, приближение конца… И что будет тогда? Уйдет ли вызванный его ненавистью призрак обратно в черноту подсознания, вернется ли покорно в небытие? Или наоборот, окончательно завладеет его Севастьянова телом, обрекая его самого на заточение внутри не подчиняющейся его приказам оболочки? Ответов на эти вопросы не было, и Севастьянов старательно гнал их от себя, утешаясь стереотипной мыслью о том, что проблемы надо решать по мере их поступления. Мол, сначала доведем до конца задуманное, а потом уже будем разбираться с Мстителем. Ведь может получиться и так, что навязчивый помощник бесследно раствориться в воздухе, едва будет покончено с Померанцем? Правда, ведь это было бы вполне логично, а значит, наиболее вероятно?
Откуда-то из темноты чащи донесся тихий издевательский смех, но Севастьянов заставил себя его не услышать. В любом случае, надо было идти, сидеть под дождем посреди чужого мокрого леса можно долго, вот только с каждой потерянной сейчас минутой стремительно падают шансы вырваться из кольца.
Лениво промелькнувшая в голове, эта мысль, неожиданно обожгла тревогой настолько, что он вскочил на ноги, в страхе оглядываясь по сторонам. За каждым древесным стволом ему уже мерещились тени преследователей, налетевший порыв ветра донес вдруг откуда-то сзади, с той стороны, откуда он пришел, неясный пока еще собачий лай. Без сомнения убийство ментов давно обнаружено, конечно, местным оперативникам достало ума сложить два и два и сообразить, что убийца покинул электричку в месте вынужденной обстановки. Ну а дальше уже дело техники, в действие вступает план «Кольцо», "Перехват", или как эти мероприятия зовутся на самостийной Украине. Сейчас преследователи наверняка уже на позициях, специально натасканные для охоты на человека псы, роняя капли слюны с белоснежных клыков, в нетерпении рвут поводки. Ату его, ату! Он словно бы оказался на секунду на их месте, ощутил их злой азарт, веселую готовность затравить, обреченную дичь, и чуть было не ломанулся вновь через лес напрямик, не разбирая дороги. Такой обреченностью пронзило его ощущение схлопывающегося капкана, порожденное этим мгновенным слиянием с участниками погони. Однако, оно же в итоге помогло мобилизоваться, стиснуть, сжать в кулак перетянутые напряжением нервы, заставило успокоиться, вновь превращаясь в предельно собранную, убийственно эффективную машину, заряженную на выполнение одной только цели, не обращающую внимания ни на какие трудности и помехи.
Севастьянов глянул в сторону падающей за горизонт луны, прикинул хотя бы примерно стороны света. Жаль, что в упор не помнил в какой стороне находится злополучная железка и отбежал уже достаточно далеко, чтобы не слышать грохота несущихся по ней электричек. Но ничего, и так разберемся, не зря же натаскивали столько лет на уроках военной топографии. Сейчас главное не метаться бестолково, а определить хотя бы приблизительно направление движения на Днепропетровск и топать строго по прямой. В конце концов, здесь вполне цивилизованная Украина, а не дикая пустыня Гоби, так что, двигаясь строго прямо, рано или поздно наверняка выйдешь к какому-нибудь населенному пункту, или на худой конец к асфальтированному шоссе. А там уже добраться куда угодно будет лишь делом техники. Главное не забывать о том, что в отсутствие ориентиров, человек, неизбежно шагающий правой ногой длиннее, чем левой, начинает кружить и может вертеться практически на одном месте до бесконечности. А нам такая роскошь сейчас, что ни говори, противопоказана, нам надо как можно быстрее покинуть район возможных поисков, пока не захлопнулись створки капкана, пока в сети загонщиков еще остались крупные прорехи, в которые может проскользнуть достаточно наглая и ловкая дичь.
По луне и звездам удалось, хоть и весьма приблизительно, вычислить юго-восток. Севастьянов решил держаться именно этого направления, в конце концов, оно было ничем не хуже любого другого. Теперь ориентиры. Приметив метрах в пятидесяти от себя кряжистое развесистое дерево, за корявыми ветками которого почти на идеальной прямой высилась стройная корабельная сосна, Севастьянов решил, что это для начала вполне сойдет, а по мере движения удастся выбрать следующие маячки. Закинув на плечо ремень сумки, он двинулся вперед. Пистолет далеко прятать не стал, в случае встречи с охотниками и шмона, все равно надежно не укрыть, зато достать будет трудновато. Выбрасывать же оружие и подавно не хотелось, как-то сроднился он с ним за последнее время, и кинуть сейчас пистолет в покрытые мерзлой холодной росой кусты казалось чем-то сродни предательству.
Теперь Севастьянов не бежал сломя голову, а чутко прислушиваясь к шумам просыпающегося предрассветного леса скользил неслышной тенью вдоль изломанных древесных стволов, то и дело замирая на месте, вглядываясь в обманчивые, скрадывающие очертания предметов сумерки и даже принюхиваясь к запахам, что нес с собой дующий в лицо легкий ветерок.
К жилью он вышел гораздо раньше, чем рассчитывал. Казавшийся непроходимым девственным буреломом глухой лес неожиданно расступился, открывая за сплошной чередой деревьев мирно спящее по утрянке село. Время было раннее и восточный край неба лишь слегка зарозовел, оттеняя первыми лучами карабкающегося из-за окоема земли светила бледнеющие точки звезд. Дождь моросивший всю дорогу вроде бы перестал, лишь с ветвей еще валилась вниз прозрачными холодными каплями медленная неспешная влага. Оглядев из-за кустов смутно белеющие в полутьме сельские хаты и покосившуюся невысокую церквушку собранную из потемневших бревен, Севастьянов ведомый неожиданно проснувшейся и всплывшей на поверхность сознания из темной первобытной глубины звериной хитростью, сделал широкий круг вдоль опушки леса, чтобы выйти к людскому жилью с подветренной стороны, не тревожа дрыхнущих в будках собак и не обнаруживая лишний раз своего присутствия. Откуда вдруг появилось в нем, знание о том, что нужно поступить именно так, а не иначе, он не смог бы сказать и под пыткой. Просто доверился безоглядно пробудившейся вдруг атавистической памяти. В последнее время такое с ним случалось все чаще и он уже отвык удивляться, покорно следуя по течению событий и не пытаясь лишний раз над ними задумываться.
Достигнув нужной оконечности села, он деловито опустился на четвереньки и сноровисто прополз к невысокому холму, но не забрался на его вершину для удобства наблюдений, а скорчился под ним. "Нужно, чтобы сзади ты был прикрыт чем-то еще более темным, иначе будешь выделяться на фоне светлеющего неба. Любой наблюдатель с той стороны моментом тебя обнаружит", — наставительно произнес где-то внутри головы Мститель. Он не обратил внимания на слова непрошенного помощника, не вздрогнул, не обернулся, чтобы поймать взглядом пустоту за спиной. Последовал совету, зная по опыту, что дурного и бесполезного Мститель не предложит, но на него самого демонстративно внимания не обратил. Злился за электричку, за убитых ментов и девчонку, вовсе напрасную, ненужную кровь, за то, что теперь вместо того, чтобы спокойно выйти на вокзале в Днепропетровске приходится дрожать от пронизывающего холода на окраине глухого села, опасаясь встречи с рыщущими в поисках убийцы охотниками… Мститель, видно, почувствовав его мысли, вел себя тихо и больше с советами не лез.
Полчаса неподвижного сиденья у подножья холма с точки зрения обнаружения возможной засады ничего не дали. Впрочем и видел-то он с занятой позиции не слишком много — огороженный плетнем огород на задворках небольшой крытой шифером хаты, да ту самую покосившуюся под грузом лет деревенскую церковь, дальше покрытая лужами улица ныряла вниз под горку и виделись лишь потемневшие от влаги скаты крыш остальных домов. Ни людей, ни огней, ни машин… Мертвая предрассветная тишина, когда человек досыпает самые сладкие за ночь минуты, а лесная и домашняя живность либо только отходит ко сну, либо наоборот еще не проснулась. "Собак не слышно, — вновь подсказал Мститель. — Если бы в селе чужаки были, псины нервничали бы. Если молчат, значит, чужих нет".
