Владимир Ходанович - Блокадные будни одного района Ленинграда
В период с конца октября 1941 г. по начало 1944 г. 42-я армия занимала более чем 35-километровый рубеж обороны – от берега Финского залива до окраины Путролова.
Все три дивизии армии – 56-я, 109-я и 85-я – являлись дивизиями второго формирования. При этом заново формировались и медико-санитарные батальоны. 23 сентября 1941 г. приказом по Ленинградскому фронту 7-я стрелковая ДНО была переименована в кадровую 56-ю стрелковую, 2-я ДНО (Московская) – в кадровую 85-ю стрелковую дивизию.
56-я стрелковая дивизия к 30 сентября 1941 г. заняла позиции в районе Автова. 31 октября заняла оборону в полосе Урицк – Старо-Паново – Ново-Паново – Финское Койрово и удерживала ее до 29 октября 1941 г.
Ровно через месяц дивизия передала свой участок обороны частям 21-й стрелковой дивизии войск НКВД и была отведена в армейский резерв. 7 декабря передана в состав 55-й армии Ленинградского фронта с передислокацией в район Усть-Славянка – Ново-Саратовская колония. В период боев 21–28 декабря у Красного Бора дивизия понесла тяжелые потери. 31 декабря 1941 г. 56-я стрелковая дивизия заняла позиции на участке Редкое Кузьмино – река Поповка.
В период с 27 октября по 30 декабря 1941 г., когда по адресу Промышленный пер., 16, располагался медсанбат № 107 56-й стрелковой дивизии, старшими операционными сестрами служили Наталья Михайловна Славиковская (окончившая до войны три курса медицинского института) и Татьяна Федоровна Бойкова. Командиром терапевтического взвода – выпускница 2-го Ленинградского медицинского института, военврач 3-го ранга В.И. Мананчикова. Командиром операционно-перевязочного взвода – военврач 2-го ранга Александр Адрианович Дубровский, старшей сестрой этого взвода – военфельдшер Надежда Николаевна Волхонская[957].
21-я стрелковая дивизия НКВД в течение четырнадцати месяцев с середины сентября 1941 г. вела оборонительные и разведывательные бои под Урицком. В августе 1942 г. ее переименовали в 109-ю стрелковую. В районе развалин довоенных «Клиновских домов» (поселок Клиново) – опорном пункте обороны дивизии – ширина нейтральной полосы составляла менее 50 м [958].
Из дневника 37-летнего бойца разведбатальона М.Ф. Вашкевича, до войны работавшего на Ленинградском почтамте и ушедшего добровольцем на фронт, побывавшего в подразделении 456-го стрелкового полка 109-й сд, за 15 октября 1942 г:
«В траншеях и ходах сообщений по колено грязи. Люди на переднем крае землянок не имеют, рыть их трудно – выроешь на метр, а дальше выступает подпочвенная вода, и все ползет!.. Бойцы ночуют в небольших норах, вырытых на два-три человека в стенках траншей и прикрытых мешком, куском брезента или плащ-палаткой. Печек нет, а ночи холодные. Ноги мокрые, концы шинелей затвердели от глины»[959].
25 октября 1942 г. дивизию вывели на отдых на территорию Володарского района, в район улиц Фарфоровской и Полярников, Щемиловского жилмассива. Поэтому пребывание медсанбата дивизии на Нарвском проспекте оказалось таким недолгим.
109-ю стрелковую дивизию на рубеже обороны сменила 85-я, которая после понесенных больших потерь в личном составе под Усть-Тосно в сентябре 1942 г., была временно расквартирована в том же Володарском (ныне – Невском) районе.
22 октября 1942 г. штаб 85-й стрелковой дивизии переместился в Автово, где находился до 7 июня 1943 г. Затем дивизию передислоцировали в район Пулковских высот.
Медико-санитарный батальон 48 2-й дивизии народного ополчения сформирован в конце первой половине июля 1941 г.
Вспоминает Раиса Сергеевна Фадеева (Филипенкова; апрель 2015 г.):
«Родилась я Петрограде в 1921 году. Фамилия моего отца была – Фадеев. Он одно время был на подпольной работе, и ему дали псевдоним – „Филипенков“. Когда меня в 41-м привезли в госпиталь с передовой, я была без сознания, уточнить свою фамилию, понятно, не могла, и в карточке меня записали как „Филиппенко“. Так я „получила“ третью фамилию, по которой и прохожу с тех пор по всем послевоенным документам. И не могу восстановить настоящую.
До войны я училась в военном училище, оно располагалось на Московском проспекте, напротив Дома культуры Капранова. С началом войны перевели на казарменное положение. Районным комиссариатом направлена была во 2-ю дивизию народного ополчения, в разведроту.
Тогда же познакомилась с врачами и медсестрами медсанбата. Были среди них и с „Электросилы“.
Грузилась дивизия 13 июля на станции Ленинград– Витебская-Товарная. Семнадцать вагонов, теплушки. В четыре часа утра прибыли на станцию Веймарн – и сразу попали под вражескую бомбежку. Горят составы, убитые, раненые…
Связисты, разведчики и медсестра О. Киселева. Третья слева – Р.С. Фадеева (Филипенкова). 1942 г. Публикуется впервые
Встали на лужском рубеже. Я была старшей во взводе. Не успела повоевать несколько дней, сообщили, что мне присвоена медаль «За боевые заслуги».
19 августа 1941-го меня тяжело ранило. Три месяца находилась в эвакогоспитале 2222, он располагался в больнице Мечникова. Вернулась обратно в дивизию, в район Понтонной и Саперной. Хоть и ходила с палочкой, попросилась обратно в разведвзвод. Отказали. И я стала связистом[960].
В марте 1942-го отрылись старые раны. Через медсанбат направили в госпиталь, у станции Левашово, в Осиновой Роще.
Лечили, а мы, больные помогали, как могли: водолазы доставали со дна Ладожского озера с затонувших зимой-весной машин продукты, привозили их, те, у кого руки действовали, на брезентовых полотнах сортировали крупы, горох и сушили…
Орден Отечественной войны мне вручили уже в городском военкомате».
Елена Николаевна Мешкова, выпускница физкультурного техникума, учитель одной из средних ленинградских школ, в двадцать лет добровольцем ушедшая на фронт, была командиром санитарной роты медсанбата 85-й стрелкой дивизии. В ноябре 1941 – феврале 1942 гг. дивизия держала оборону в районе реки Тосно. 27 октября того же года медсанбат расположится на Нарвском проспекте.
Привожу отрывки из ее книги, глава «Будни медсанбата». Помещенные дальше фотографии предоставлены мне Музеем боевой славы 2-й дивизии народного ополчения – 85-й стрелковой дивизии.
«Было совсем плохо с едой. Супы выглядели мутной водичкой с двумя-тремя ломтиками картошки на солдатский котелок. Сахару выдавали по кусочку на день, хлебная норма снизилась до ста пятидесяти граммов.
К общей фронтовой беде – ранениям прибавились истощение и обморожение. В те дни появился термин «кахексия» (сильное истощение, сопровождающееся голодными поносами). Это заболевание в промерзших землянках и блиндажах без горячей пищи было страшнее ран. А если еще прибавлялось и ранение, то наступало тяжелое полуобморочное состояние. Лечение таких больных затягивалось и часто кончалось смертельным исходом.
Уже в конце декабря [1941 г.] число раненых с кахексией и дистрофией стало увеличиваться с каждым днем.
Батальону пришлось занять под госпитальные палаты все полуразбитые подвалы. В свободное от дежурства время весь личный состав роты разбирал сараюшки и дровяники, чтобы заколачивать досками разрушенные стены подвалов, потом утеплять их снегом. На каменные полы настилали доски, а когда их уже неоткуда было брать, стелили хвою, принесенную из леса. Сооружали печки из битого кирпича, железных бочек и даже из ведер и чугунов.
Самой сложной проблемой было освещение подвалов. Фонарей, спиртовых светильников, керосиновых ламп, собранных в поселке, хватало только для операционных. Как осветить другие подразделения? Девчата принесли несколько солдатских фляжек, шоферы привезли с городской свалки около десятка консервных банок. Из всего этого сделали коптилки. Наполнили их соляркой и вставили бинты вместо фитилей. Но это, конечно, был не выход.<…>
В больших операционных хирурги работали без перерыва. Они разрешали себе лишь маленькие передышки для сна. Ампутации рук и ног нередко приходилось делать без наркоза. <…>
Не легче было и в послеоперационном отделении.
В каждом отсеке подвала прямо на полу стояло более пятидесяти носилок. Между каждой парой, чтобы только ступить ногой, проход. В подвале душно, сыро – земляные полы, неплотно застланные досками, дают испарину. Запах плесени смешивается с запахами лекарств, махорки, пота. Маленькие окошечки наглухо заложены кирпичами и толстым слоем снега. Свежий воздух проникает только через входные двери, но их стараются открывать в самых необходимых случаях, сохраняя тепло, которое дают две маленькие печурки. <…>
