Родина моей души – Россия - Софья Ивановна Петрова
И вдруг Миша осознал, что там остался Сашка. Он только что разговаривал с ним! Он наверняка успел выбежать и торопится к своему другу!
Но на улице было пусто и глухо — в воздухе витали лишь отчаяние и смерть… Миша, уже в слезах, побежал обратно к когда-то ярко-зеленому дому.
— Сашка! Сашка! Выходи! Сашка! — кричал он, приближаясь к горящей свалке.
Лишь пустота ответила мальчику, который с невероятной болью в сердце смотрел на эту сцену, безуспешно ища взглядом своего лучшего друга, который был ему так дорог. Был…
На него напала истерика, которую Миша не мог унять. Неужели он потерял друга? Неужели Сашка покинул его в самом начале борьбы за Родину с самыми прекрасными закатами? Было ли это больно? Невероятно… Мише казалось, что не было никого лучше Сашки. И он не мог поверить в то, что его больше нет. Детский разум мальчика отказывался это воспринимать. Сашка должен быть жив. Ведь дети не умирают — они наше будущее, как говорил отец Миши. И неужели кто-то способен убивать будущее?.. Мальчик старался не думать об этом, тая веру внутри. Веру в то, что его друг жив. Что он как могучий богатырь поднимет над собой эти горящие обломки и восстанет.
Но остатки дома так и лежали, даже не намереваясь исчезать. Миша стоял некоторое время, позабыв о своей истерике, словно был под гипнозом. Шок овладел им вместе со скорбью.
И лишь дымящийся шлемофон среди развалин говорил о том, что будущее способно умереть…
4 глава
Оглушающие взрывы уже стали обыденностью для жителей деревни «Н». Люди постепенно привыкали к той реальности, в которой оказались не по своей воле. Те, кто был особо потерян и не дорожил своим домом, успели сбежать, показав истинную натуру, а кто-то остался, чтобы оберегать дома и свою Родину; среди них была и семья Шадриных. После произошедшего с семьей Сашки обстановка стала еще беспокойней. Варвара почти безостановочно оказывала помощь раненым: к женщине обращались не только те, кого она знала, но и жители соседних сел. Множество крови, боли и отчаяния заполняло небольшой дом, но вместе с этим присутствовала и вера в лучшее — в то, что, защитив Родину и доказав правду всему миру назло, русский дух станет лишь сильнее и каждый вспомнит, что место среди берез самое могущественное, самое честное и самое родное.
Роман же полностью поддерживал супругу. Мужчину поражало, какой сильной и непоколебимой может быть Варвара. Ему казалось, что она олицетворяла всю его родную страну, показывая, что не сломается под натиском проблем.
В один из вечеров, когда перестали раздаваться выстрелы и взрывы снарядов, Шадрины вышли из погреба и расселись за деревянным столом. Семье нужно было принять решение, как действовать дальше. Миша отчаянно хотел покоя и отчасти понимал тех, кто убегал, покидая родные дома. Мальчик безостановочно вспоминал о тех днях, когда он жил в Шебекино, где не было обстрелов, раненых, разрушенных домов и пепелища. Ему хотелось, чтобы происходящее было сном, а не реальностью.
Варвара заварила крепкий чай и поставила по чашке перед каждым членом семьи. Во главе стола стояла ваза с конфетами — теми самыми, которые любил Миша. Но мальчик не притронулся к ним, наоборот, отодвинул подальше, ведь эти конфеты прочно ассоциировались с Сашкой. И дня не прошло, чтобы Миша не вспоминал о друге, который погиб, невольно став жертвой глобальной борьбы за то место, где он родился и принял свою героическую смерть. Миша, конечно, не подозревал, что его друг стал героем, но бесспорно — все погибшие в той борьбе были таковыми. Мальчик посмотрел на пустующий стул, который предназначен для гостей, и представил, как на нем сидит Сашка, весело болтает ногами, шлемофон на голове немного съехал, и друг поправляет его рукой, в которой зажат фантик. По щекам Миши заструились горячие слезы, которые он поспешил стереть рукавом свитера, связанного бабушкой Аглаей. В груди неприятно ныло, точно боль вот-вот вырвется наружу. Ему хотелось забыть, перестать вспоминать друга, но сил Миши не хватало на такие простые, на первый взгляд, действия. Он попытался сделать глоток обжигающего напитка, но ком встал в горле, когда Миша подумал о том, как они с Сашкой собирались вместе попить чай перед тем, как тот навсегда потерял свой шлемофон…
Раздался стук в дверь, отчего Миша подскочил на месте. Роман, отставив чашку, поспешил к двери, попутно озираясь на семью. Варвара уж было подумала, что это вновь кто-то из раненых, поэтому принялась убирать волосы в хвост и взглядом выискивать аптечку.
— Приветствую, сосед! — послышался твердый голос, а после в кухню вместе с Романом вошел коренастый мужчина, лицо которого было измазано сажей.
— Здравствуй, Коля, — поприветствовала гостя Варвара и потянулась к чайнику, чтобы угостить того крепким чаем. — Опять кого-то ранили?
— Да нет, я по другому вопросу пришел. Мы с братцами решили организовать отряд из добровольцев, чтобы защитить деревню и Родину… Родину! Как делали это наши деды, в конце концов. Решил вот Ромку позвать, он мужик вроде крепкий, оружие в руках научим держать. Нам сейчас любая сила в помощь будет. — Николай поудобнее сел, отчего стул издал протяжный скрип, точно не хотел принимать этого гостя с таким судьбоносным предложением. — Решайся, брат, никто, кроме нас, не защитит нашу землю. Родина-мать зовет, и мы не должны ее подвести.
Варвара непонимающим взором уставилась на мужа, ища в лице того ответы на неозвученные вопросы. Женщина не могла представить Романа, такого робкого и доброго, с оружием в руках где-то в окопах. Для нее он был олицетворением спокойствия, но никак не защитником — эта роль всегда отводилась для нее. Роман же мысленно прикидывал варианты, как можно отказать соседу. Он не хотел оставлять семью, но и не хотел выглядеть в глазах других слабаком. Это ведь такой риск и такая ответственность… Мужчина вспоминал отважные подвиги дедов, что дошли до Берлина и не сломались под натиском врагов. Так чем же он хуже? Неужели не сможет так же браво защитить Родину и свою семью?
— Слушай, Коль, так я ж неместный, разве меня возьмут в отряд?
— Говорю ж, нам сейчас любой мужик пригодится. Кто-то же должен дать отпор врагу и доказать, что правда-то за нами! — На этих словах Николай громко стукнул кулаком по столу, отчего Миша
