Ибрагим Абдуллин - Прощай, Рим!
Как только солнце зашло, на вентиляционной башне амбара вспыхнули два прожектора. Стало даже светлее, чем днем. По расчищенной площадке перед складом мыши не проскользнуть. Леонид почувствовал, как у него мурашки забегали по коже. Пожалуй, и вправду слишком крепкий орешек — не по зубам.
Но сомнения длились лишь мгновенье. Так это же чудесно, что такие яркие прожектора! Часовых-то у склада всего двое, а с секретных постов на холме ничего против света не разглядеть. Значит, надо хладнокровно подумать и выработать план действий.
Леонид поделился своими соображениями с Ишутиным: если тихонько снять часовых и вырядиться в их шинели, не трудно будет, пожалуй, и в самый склад проникнуть и разжиться там кое-чем из оружия и припасов. Петру такой смелый план пришелся очень по душе. Ну да, его хлебом не корми, а дай сделать что-нибудь необыкновенное, рискованное… Не диво, что он попросил первым пустить его.
Сошли по склону вниз. Здесь прожектор не слепил глаза и можно было все высмотреть и рассчитать по минутам.
Один из часовых — тощий и длинный, как хлыст. Каску он лихо сдвинул на затылок и беспечно насвистывает, покачивая головой в такт мелодии. Второй — толстый, будто колода, коротыш. Из-под каски поблескивают очки. Через каждые пять-шесть шагов он вытягивает шею вперед, прислушивается и осторожно озирается по сторонам, точно волк, почуявший запах железа.
Колесников совещается с друзьями.
— Первым надо убрать Свистуна. Как, Николай, сумеешь одним ударом оглушить его?
— О чем разговор! — шепчет Дрожжак в ответ.
— А я? — перебивает их Петр. — Мы же давеча.
— Потерпи! Свистун и ростом и всей фигурой смахивает на Дрожжака. Ты с Коряковым быстренько стянешь с него шинель и наденешь на Колю. На все вам дается одна минута. Запомните это крепко, потому что ровно через минуту и десять секунд из-за угла вынырнет его напарник. В крайнем случае, он должен увидеть только спину Дрожжака. — Леонид поворачивается к Ильгуже: — А тебе, Муртазин, ворота ограждения. Держи лом. Нужно открыть без единого скрипа… Ты, Антон, как только я прикончу Волка, займись складом. Нет ли там чего для нас подходящего? Остальным прикрыть подъезды справа и слева. Робертино останется здесь. Если подымется тревога, отступать к Дженцано, подальше от расположения отряда. Ясно?.. Пошли. Действуйте спокойно, без спешки…
По темной полосе, куда не достигал свет ни первого, ни второго прожектора, пятеро партизан прокрались к ограждению и залегли под толстыми столбами у ворот. Спина Волка скрылась за углом слева, а спустя несколько секунд из-за другого торца амбара показалась нелепая фигура Свистуна. Он посмотрел на освещенную площадку, на темные кусты вдали, не останавливаясь, сунул руку в карман, вытащил губную гармошку, подкинул на ладошке, но, видимо, вспомнил, что находится на посту, — спрятал ее обратно и, насвистывая, ушел за угол. Часовые сейчас проходили по той стороне. Ильгужа протянул руку сквозь колючую проволоку и нащупал запор. «Ага, вот ты где, голубчик!..» Запор легко подался назад, но ворота не открылись. Он нагнулся вниз в поисках другой задвижки, исцарапался в кровь о колючки. «Куда ж ты запропастилась, чума тебя забери!» — выругался про себя Ильгужа и притаился. В то же мгновение из-за угла вынырнул Волк. Надо переждать, пока он пройдет к тому концу амбара. Ах, как долго тянется минута. Даже в детстве, когда они, играя в «кто дольше не дохнёт», зажимали себе пальцами ноздри, она, эта распроклятая минута, не казалась такой невыносимо бесконечной. Волк миновал ворота, дотопал до угла. Ильгужа нащупал второй запор, и тут, как на грех, невдалеке прошумела ночная птица. Хорошо, что какой-то инстинкт сработал и успел Ильгужа прижаться к столбу. Волк повернулся, вытянул голову и навел автомат на ворота. Тем временем показался и Свистун. Увидев встревоженного напарника, он тоже взял автомат наизготовку и побежал.
Волк и Свистун сколько-то постояли рядом, потом переглянулись, громко засмеялись. Волк пошел дальше, а Свистун остался на месте, чтобы восстановить положенный интервал. Вот и он завернул за угол…
С воротами все в порядке. Теперь надо переждать, пока часовые не сделают два-три круга: ведь решают секунды…
И опять Волк скрылся за углом. Ильгужа легонько толкнул ворота. Ни скрипа! Молодцы, однако, немцы, не забыли смазать навесы… А вот и Свистун мимо протащился. Свистит и головой потряхивает. Тоже неплохо. Еще шаг, еще…
Ильгужа снова толкнул ворота, и в щелку бесшумно скользнул Дрожжак. Следом за ним Ишутин и Коряков. Рывок, взмах — и Свистун, не пикнув, завалился набок. Его подхватили Ишутин с Коряковым.
Леонид считает. Когда он досчитает до ста, на том углу покажется квадратная, очкастая морда Волка. Только бы не забыл Дрожжак каску надеть по-свистунски. Живее, ребята, живее, минута уже на исходе! «Эх, как быстро она мелькнула. И чего он все шинель не натянет, тесна ему, что ли? Ага, надел… Каску, каску! Хорош… Ну, Петя, тащите скорее сюда дохлого фрица. Молодцы!.. Не торопись, Коля, теперь не страшно, пусть-ка Волк полюбуется на тебя со спины!..»
Волк выскочил из-за угла и с чего-то надумал окликнуть напарника:
— Иоганн!..
Дрожжак притворился, что не слышит. Тогда фриц решил догнать его, прибавил шаг. Это оказалось очень кстати. Мимо ворот он протопал чуть ли не вскачь, так что Леонид сумел почти не таясь пройти внутрь. Он прыгнул вперед, словно барс, и погрузил финку под левую лопатку коротыша, а другой рукой — на всякий случай — зажал ему рот.
Таращенко бросился к дверям склада. Пощупал, посмотрел и разочарованно сказал:
— Без шума с такими замками не управишься!..
Эх! Оружие-то им так бы пригодилось. Но жадничать не стоило. Если что, так при свете прожекторов их мигом перестреляют.
— Ладно, ребята. Лейте бензин, да поэкономнее, чтоб и на те ворота хватило, — сказал Антон, окончательно убедившись, что в склад им не проникнуть. — Шинели часовых смочите, так вернее будет.
— Правильно, времени в обрез, — поддержал его Леонид. — Снимай, Коля, шинель, поливай бензином. Как только я чиркну спичкой, и вы поджигайте.
Огонь вспыхнул разом с двух сторон, а партизаны зыскочили за ограду и по той же неосвещенной полосе со всех ног кинулись прочь. Миновали площадку, побежали в колючие заросли. Особенно плохо пришлось тем, пониже ростом, — ободрали не только руки, но и лицо. Было не до того, торопились выскочить из опасной зоны, пока немцы с секретных постов не перекрыли путей для отступления.
А вот и Робертино. Кто-то не сдержался, закричал во всю глотку:
— Стойте!
— Что случилось?
— Оглянитесь, посмотрите, что там делается!
И вправду, позади на площадке, где недавно возвышался каменный склад, будто праздничный фейерверк начался: во все стороны сыплются трассирующие пули, рвутся мины, к небу вздымается огненный сноп.
9
После трехнедельных скитаний партизанский отряд «Свобода» темной осенней ночью снова вернулся в Монтеротондо. В прежней пещере в каменистой теснине их не ждали ни теплые перины, ни сладкие яства, а все же бойцы повеселели — словно в дом родной попали.
Шли опять только по ночам — в обход Рима. Опять намучились, ободрались, изголодались. Один из дневных привалов они сделали в оливковой роще у Дженцано. Лучио, Пино и Робертино пришлось послать в город за продуктами. Предприятие, конечно, рискованное, но иного выхода не было. Правда, Робертино успокоил Леонида, сказал, что сами они носу никуда не высунут, все сделают его «юные друзья». Посмеялись партизаны, услышав из уст худенького подростка столь выспреннее выражение.
На радость всем, посланцы благополучно возвратились, не только продукты принесли, а привели с собой Сережу Логунова, которого многие в отряде, хотя и не говорили об этом вслух, считали погибшим.
Долго рассказывал Сережа друзьям о своих приключениях в столице Италии, однако о встрече и разговоре с Россо Руссо доложил только командиру и Таращенке. Таков был приказ с самого начала.
Россо Руссо, узнав от Сережи, что отряд Колесникова пойдет к Дженцано, отправил его туда вместе с Орландо и своим связным — договориться о времени встречи. Пробирались они очень осторожно, попали наконец в Дженцано и здесь оказались как бы в ловушке. После нападения партизан на колонну бензовозов немцы закрыли все выходы. Пришлось несколько суток отсиживаться в подвале у надежных людей. Но нет худа без добра, отоспался Сережа — на целый год запас накопил.
Когда немного поутихло, связной из Рима поручил Сережу местным гапистам, а сам уехал, чтобы сообщить Россо Руссо об отходе отряда «Свобода» из окрестностей Дженцано в неизвестном направлении. А Орландо сразу отправился в Монтеротондо — на случай, если партизаны вернутся туда, в старые, полюбившиеся им места. Оказалось, что Сережа уже наведывался и в рощу, и на виноградники. И тоже думал пробираться в усадьбу Фонци, к Лупо. Но в дом, где прятали Сережу, явились мальчишки, попросили продуктов для партизан. Через них он и нашел Робертино…
