Геннадий Васильев - В Афганистане, в «Черном тюльпане»

Булочка изредка садился на колени, покачивался и тянуло его вниз под ноги, туда, где места хватало только на три пары обуви. Орлов рывком ставил его на ноги, горячо рычал в ухо:

Мне надоело нервничать,Ведь нервы не сучок.Я нажимаю ласковоНа спусковой крючок…

И Булочка сонно подхватывал песню, улыбаясь застывающей на морозе резиновой улыбкой:

И-и хладнокр-ровно тр-расер-рыПо-о во-оздуху летят.И мы хотим того-о же-е,Чего-о они хотя-ят…

Он махал кулаком в воздух:

— И мы хотим того-о же-е…

Ставский крепился из последних сил. Но все же ветер, упруго бивший в грудь снежными порывами, казался сильнее. Он раскачивал Ставского все больше и больше, бил спиной о камни и вновь тянул, будто удавкой вниз в пропасть. Ставский, упрямо улыбаясь, выдавливал из себя, жадно глотая воздух:

А-а помирать на-ам ра-анова-ато.Е-есть у на-ас еще до-ома дела-а…

Орлов и Булочка сжали его с обеих сторон:

— Терпи, Глюкоза. Скоро рассветет. Что ж ты не взял спирту медицинского. Мы бы еще и сплясали…

На рассвете открылась глазам страшная высота, покрытая толстым слоем неподвижного снега. Исчезли под снегом рыжие бугры брустверов с черенками саперных лопат. Исчезли зеленые пятна плащ-палаток и бронежилетов. Погас под снежной ватой черный, вороненый блеск оружия. Ровный снег скрыл под собой очертания огневых позиций всех рот полка. Шульгин услышал сквозь дрему хриплый, надорванный голос Орлова.

— Подъе-ем! Что-о спите?… Вста-ать… Летаргический сон, что ли?.. А ну, живо вста-ать… Вытряхивайте снег из ушей! Где замполит роты?

Андрей принялся тормошить товарищей. Те недоуменно шевельнулись, стали тереть глаза.

— Так, темно же еще, товарищ лейтенант. Не рассвело же еще… Что за шутки? Посреди ночи?

В шульгинском укрытии, действительно, стоял густой мрак. Андрей протиснулся к выходу, завяз в снегу, его подтолкнули, и он вывалился наружу вместе с огромным комом снега. Зажмурил глаза от неожиданно хлынувшего света. Присвистнул.

— Хороша-а ночь!..

Их каменное логово надежно укрылось от света, спряталось под плотно нахлобученной снежной шапкой. Снегом наглухо залепило каждую щель, сковало подзамерзшей за ночь ледяной коркой.

Богунов и Матиевский тоже вынырнули из укрытия, беспомощно жмуря глаза:

— Фу-у, ты! Что-о за хренотень?.. Ба-атюшки… Северное сияние! Полярная ночь! Мы еще на этом свете? А-а?..

Шульгин, разминая затекшие руки, взмахнул автоматом, повел вокруг блестящим стволом, с хрустом потянулся в поясе.

— Утро уже… Хорошо-о мы поспали. А вот другим «перепелкам» повезло меньше…

Шульгин воткнул автомат прикладом в снег. Стал снимать с себя овечью телогрейку, стянул через шею домашний свитер. Кивнул Богунову.

— Вот что, ребята, бегом марш на левый фланг в первый взвод. Телогрейку передайте Осеневу от меня лично. Остальные теплые вещи раздайте окочуренным.

Богунов тоже поспешно стал снимать с себя теплые вещи:

— Мы на этой операции, товарищ лейтенант, словно Красный Крест. То поводыри, то пастухи, то няньки…

Матиевский достал из вещевого мешка шерстяные носки:

— Ничего сержант… Это наша последняя операция. Лебединая песня афганских дембелей. Отсюда нам парить до самого дома.

Богунов усмехнулся:

— Посадка для нас в Союзе еще не подготовлена. Нас еще долго будут мариновать здесь.

Вскоре их согнутые, перепоясанные автоматными ремнями спины замаячили в снежных заносах.

Андрей окинул взглядом белую пустошь. Некоторые окопы были уже ожесточенно разрыты Орловым, Булочкой, Смиренским. Офицеры прощупывали сугробы черенками лопаток. Извлекали запорошенные снегом вещевые мешки, стягивали вместе со снежным покровом плащпалатки. Белые лица с покрытыми изморозью бровями открывались под снежным пухом. Весь трофимовский батальон безмолвно лежал под снегом, не откликаясь на призывы, застыв в страшном ледяном сне.

Шульгин поспешил на помощь Орлову. Не дойдя до него нескольких шагов, он провалился в снежную яму. Ноги уткнулись в мягкое ватное месиво.

— Осторожнее, замполит. Здесь везде окопы, — Орлов протянул Шульгину руку. — И в каждом по трое-четверо человек. Лежат штабелями, как мороженые туши в холодильниках…

Шульгин стал выгребать руками снег из окопа, снял первый слой, добрался до плащ-палатки, заледеневшей, хрустящей на перегибах, откинул ее в сторону жестяным коробом. Увидел на дне окопа белые фигуры четверых солдат.

Они крепко прижались друг к другу, спрятав лица в сгибы локтей. Поднятые вороты бушлатов горбились над заснеженными затылками.

— О-о… Господи! — Булочка сдвинул шапку с распаренного лба. — Смотри… Держат друг друга мертвой хваткой. Настоящие покойники…

Он прыгнул в окоп к Андрею. Вдвоем они с трудом разжимали оцепеневшие руки солдат, расплетали застывшие пальцы.

— Что же это такое?.. Ледяное пекло, что ли? Продлись метель еще несколько часов, и… весь полк остался бы под снежной порошей, — Булочка дышал тяжело, с хрипом. — Ледяной погост на сотни солдатских могил. Подумать только! Метель закончилась недавно. Слава Богу, те, которых мы раскопали, начинают уже отходить, — старшина кивнул головой назад.

Шульгин обернулся и увидел нескольких человек с мертвенно-бледными лицами. Они сидели на коленях, упираясь сжатыми кулаками в снег, полузакрыв глаза. Медленно покачивались взад-вперед.

— Сейчас раскопаем пару окопов, и начинай, замполит, водить солдат по высоте, — Булочка приподнял еще одного солдата, перехватил его руками за живот, перебросил наверх на снежный бруствер. Тот еле слышно охнул, мелкая судорога пробежала по лицу.

— Кстати, встречаются окопы, где солдаты поднимаются сами. Кряхтят, стонут, еле разгибаются, но ползут крабами из окопов, вот та-ак… Разная живучесть у людей, — Булочка приоткрыл рот, и вдруг схватился за горло. Булькающий кашель с хрипом вырвался из груди.

— Во-от тоже подарочки, — он вытер лицо рукавом, — тоже получил по полной программе. А ты, замполит, выглядишь розовым поросенком. Ты где это пригрелся? На печке что ли спал… с дурочкой?

Шульгин смущенно пожал плечами:

— Повезло нам немного, старшина. Успели до бурана построить каменное укрытие. Ну, и завалило сверху снегом. Спали, как под шубой. Лучше не придумаешь…

— А мы глаз не сомкнули, — хохотнул старшина, сквозь сиплый кашель. — Вон на той высоте всю ночь плясали, посмотри… Простояли всю ночь столбом, как эти… Не было прохода под снегом. Я думал все-е, с ума сойду. Чуть крыша не поехала, — старшина помял шапку. — Как живые остались, не пойму? Чудом каким-то…

Постепенно от снежных смертельных объятий были освобождены все солдаты. Шульгин сначала водил их по одному, обняв за плечи, потом выстроил всех качающейся вереницей и поволок наверх через снежные горбы. Надрывный кашель слышался за спиной, протяжные стоны сквозь зубы. Иногда цепочка рассыпалась, солдаты падали в снег, обессиленно валились друг на друга, подворачивали руки, роняли по сторонам всклокоченные шапки.

Шульгин терпеливо встряхивал каждого, рывком ставил на ноги, выпрямлял подгибающиеся коленки, восстанавливал шаткую вереницу.

Кое-кто уже чистил оружие, сбивая с прикладов намерзшие куски льда. Булочка выкалывал из снежной каши брустверов саперные лопатки, вытаскивал облепленные землей автоматы, тянул за узкие лямки ледяные пузыри вещмешков. Груда оружия скопилась возле его ног.

— Имущество, имущество беречь надо, — сердито бормотал старшина, — что ж это такое? Безобразие! Все бросили… Все закопано, запорошено…

Он внимательно осмотрел один из автоматов. Предохранитель был снят на положение «огонь». Ствольная коробка покрылась мутным слоем льда. Дульный компенсатор забился снегом. Булочка прочистил дульный компенсатор шомполом, приподнял ствол вверх, нажал на тугой спусковой курок. Послышалась раскатистая автоматная очередь, полетели в стороны куски льда, поплыли по стволу, цевью грязные потоки тающего снега. Сверкнула на свету мокрая вороненая сталь.

— Во-от это да! Вот это оружие! — Булочка крякнул с удовольствием. — Настоящая машина! Ничего не боится! Только что был кусок неизвестно чего, а теперь блестит, как новенькое.

Он приложился губами к теплой стали, причмокнул языком:

— Чудо-печь!..

Толкнул в бок рядом сидящего солдата:

— Возьми вот, руки погрей. Только смотри, не обожгись.

— Товарищ старшина, — вдруг раздался чей-то истошный крик, — идите сюда. Скорее все идите сюда… Здесь Гюльчатай умерла…

— Что-о! — заорал Булочка и рванулся следом за всеми к разрытой снежной яме.