Честь вайнаха - Александр Владимирович Чиненков
До полной победы над врагом, наверное, ещё далеко, а дом… Он уже забывать начал, как выглядит его дом. Село Сакмара, река с таким же названием… Всё сейчас где-то далеко позади осталось. И жизнь мирная – далеко, там, где и жена с детьми.
Вот кровавые бои, смерть – они как раз рядом с ним. Он словно где-то в другом мире сейчас и привык к этому, будто родился в нём и жил всегда. «Я жизнь свою дома всегда помню, – убеждал себя мысленно Дмитрий. – И всегда помнить её буду. И жену, и детей, и родителей умерших. Никогда их не забуду! Дождались бы вот только. Жена здоровьем слабая, а вот дети… Они у меня молодцы! Жена писала, что всё хозяйство домашнее только на них и держится. А я уже и представить сейчас не могу, какие они…»
Течение мыслей в голове Дмитрия перебил гудок паровоза бронепоезда.
«Что такое? – подумал он. – Неужто враг отбил атаки партизан и уходит? А что же я здесь делаю? Стрелку же взорвать мне приказано!»
Он побежал к стрелке. Страх, что он не выполнит приказа и выпустит бронепоезд, придал ему нечеловеческую силу. Сумкин хотел заматериться с досады, но не находил подходящих случаю слов. Слишком много их вертелось на языке, теснилось в голове. А хорошо было бы сейчас как следует выругаться и ругаться до тех пор, пока не отхлынет бросившаяся к лицу кровь.
Стрелка уже рядом, но и вражеский бронепоезд недалеко. А стук колёс по рельсам заставляет замирать душу. Хватит ли времени поджечь шнур у взрывчатки под стрелкой? Успеть… только бы успеть.
«Будьте вы прокляты, фрицы паскудные!» – хотелось кричать Сумкину во весь голос. Хотя он и не участвовал в атаке на бронепоезд, но знал, что пострадало много его товарищей. Он должен был быть с ними рядом, а не торчать у чёртовой стрелки. «А какую бы пользу принесло моё участие в атаке? Что изменилось бы, если б я сложил голову вместе со всеми? Вот взорвав стрелку, я запру бронепоезд на лесной железнодорожной ветке. Если успею…»
Подгоняемый стуком колёс по рельсам за спиной и одолеваемый ужасными мыслями, Сумкин бежал к злополучной стрелке. Только на секунду он остановился, перевёл дыхание и тут же помчался дальше.
«Но почему Петрович поручил это дело именно мне? – спрашивал он себя. – Он мне доверяет, а я… я совсем не гожусь для выполнения важных поручений. Выходит, и положиться на меня нельзя?»
Дмитрий разозлился. До стрелки оставалось не более двух десятков шагов. Он должен успеть! Должен! Сунув руку в карман, он нащупал спичечный коробок…
Уже совсем рассвело. Рядом послышался свисток паровоза. Отыскав глазами шнур, Сумкин напрягся и сосредоточился.
«Вот и всё, – мелькнула мысль, когда он поднёс зажжённую спичку к шнуру. – Мина рванёт стрелку даже тогда, когда бронированная махина заползёт на неё!»
Эта мысль сильно взволновала Дмитрия, ведь он выполнил задание! Вы-пол-нил! В горле у него что-то сжалось, а потом вдруг стало значительно легче.
И тут случилось невероятное… Скрипнули тормозные колодки, и бронепоезд остановился.
* * *Как только бронепоезд тронулся, Спицын подошёл к перископу.
Из-за горизонта, как из воды, вынырнули стволы деревьев. Больше не было видно ничего – мирный дремучий пейзаж старого густого леса. Казалось, что до стволов можно дотронуться рукой. Ни прогалинок, ни полянок видно не было.
Спицын перевёл перископ в сторону железной дороги и увидел спину бегущего в сторону переводной стрелки бойца.
«Чёрт возьми, да это же Димка Сумкин! И что он так улепётывает? Ах, да! Он же собирается взорвать стрелку под бронепоездом! Как же я позабыл про него?!»
Сергей схватил телефонную трубку и закричал:
– Стоп машина! Задний ход, если жизнь дорога!
Заскрипели тормоза. Машинист применил экстренное торможение.
Спицын сошёл с поезда в тот самый момент, когда Сумкин зажёг шнур взрывчатки и даже не пытался убегать. Он просто застыл на месте в ожидании взрыва.
– Эй, Димок, казак сакмарский! – позвал Сергей. – Ты меня слышишь?
Сумкин резко обернулся:
– Командир?
– Я это, башка дурья! Гаси фитиль, если не хочешь схлопотать по морде! – Спицын смотрел на бойца, стоя на безопасном расстоянии и расставив ноги.
– Петрович, я… – Сумкин недоговорил и, словно опомнившись, бросился к догоравшему шнуру. До взрыва мины оставалось не более пяти-шести секунд, но Дмитрий успел обезвредить взрывчатку.
Сумкин облегчённо вздохнул, присел на торчавшую из земли шпалину и усмехнулся:
– Надо же… Чуток своих под откос не спровадил, бляха муха. С ума трёкнуться можно…
Спицын тоже вздохнул с облегчением, после чего вспомнил, что он командир бронепоезда, нахмурил брови и строго посмотрел на бойца.
– Чего расселся, как истукан музейный, боец? – крикнул он. – Живо в бронепоезд полезай и громить врага готовься!
– Петрович, не сердись, – сказал Дмитрий, с трудом поднимаясь на ноги. – Я ведь думал, что немцы в брюхе у этой скотины, но никак не вы.
– Я тоже хорош, – улыбнулся Спицын. – Сам приказал стрелку взорвать, а потом начисто позабыл про тебя. Ладно, теперь все живы и… Давай шустрее в поезд полезай. Там и обсудим, кто кому что должен.
Бронепоезд продолжил свой путь…
* * *Спицын повернул перископ влево, но там, как и справа, вид заслоняли деревья.
Но скоро лес стал редеть, а впереди показалась река. Сергею стало ясно, что бронепоезд вот-вот подъедет к переправе. В перископ уже был виден прочно выстроенный блиндаж, окоп там, выдаваясь вперёд, заметно сужается. Блиндаж, видимо, неглубокий, и немцев возле него не было.
– Всем приготовиться! – скомандовал Спицын бойцам.
Сумкин посмотрел на него:
– Мне что делать, командир?
– Работы здесь всем хватит, – усмехнулся Спицын. – Хочешь – к пулемёту вставай, а хочешь – к орудию. Хоть там, хоть здесь, везде попотеть придётся.
Затем он отдал приказ машинисту, и паровоз замедлил ход.
– Вот и всё, приехали, – вздохнул Сергей. – А теперь, как только скажу «пли», сразу же и начинайте!
Бронепоезд, не вызывая подозрения у часовых, медленно подполз к месту стоянки и остановился.
С помощью перископа Спицын осмотрел прилегающую к берегу реки местность.
– Несколько дзотов, – шептал он под нос, – а вон и палатки солдат. Уж не взыщите, фашисты проклятые, за те неудобства, каковые мы приехали вам доставлять…
Он взял телефонную трубку:
– Задняя башня, всё, что слева по борту, ваше, а всё, что справа, беру на себя. Цельтесь точнее и снарядов не жалейте! Наша задача: нанести врагу максимальный урон! – Он отвёл глаза от перископа и крикнул замершим у пулемётов бойцам: – Хорош сопли жевать, бойцы! Изрешетите пулями вон те брезентовые палатки. И патронов не
