Антон Кротков - Мертвая петля для штрафбата
А на раненый «МиГ» накинулись оставшиеся «F-86». Одинокий «МиГ» — заманчивая цель. Драка вспыхнула с новой силой. А вскоре к месту боя подтянулись новые «Сейбры». Дело действительно запахло керосином.
Уходя от преследователей, Борис постоянно менял темп, не давая «Сейбрам» приспособиться к своей манере пилотирования. Прошедший несколько войн ас выходил из-под вражеских атак противоходом, постоянно разворачиваясь в неудобную для преследователей сторону. Несколько раз, когда противник уже захватывал его машину в прицел Борис небольшим скольжением нырял под капот ближнего «Сейбра» — в «слепую» зону. Ещё минута-две выиграны, но как выиграть, а скорее даже вывернуться из почти безнадёжно складывающегося боя?!
Боевая обстановка кардинально менялась каждую секунду. Мышцы напряжены до предела, ручки управления двигателями (РУД) вперёд до отказа. Скорость 1100 км/час, высота меняется от пятнадцати тысяч метров до бреющего полёта! Вселенная с бешеной скоростью вращается то в одну сторону, то в другую. Пот лил градом, в голове шумела отхлынувшая при отрицательной перегрузке от ног кровь, перед глазами красная пелена. Даже в металле от таких запредельных режимов могут начаться усталостные разрушения. Но Борис пока держался. Он давно потерял из виду Лёню и «Сынка». Разбитая радиостанция и звон в заложенных ушах не позволяли узнать, живы ли они. На развороченной приборной доске тревожно мигала чудом уцелевшая лампочка аварийной сигнализации с надписью «Пожар». Топлива тоже оставалось в обрез. Пора было заканчивать кроликом мотать на хвосте легавых. Оставалось идти ва-банк. Борис только Ждал подходящего момента, чтобы резким боевым разворотом выйти противнику в лоб и испытать счастье, схлестнувшись с парой «Сейбров» на встречных курсах. Если повезёт хотя бы одного из них прихватить с собой на тот свет, то хотя бы будет не так скучно переправляться через реку забвения в царство теней.
Но неожиданно один из преследующих Бориса «Сейбров» исчез в облаке оранжевого пламени, после этого второй «американец» сразу резким переворотом ушёл вниз. А крылом к крылу с Нефёдовым встал «МиГ» Кузакова…
После приземления Борис, заглушив двигатель долго в изнеможении сидел в кабине, приходя в себя. Куртка и перчатки его были мокрыми насквозь. Снова заложило уши. Вокруг самолёта с нетерпеливым тявканьем носился Бифштекс, ожидая, когда же, наконец, обожаемый им хозяин выйдет из своей странной железной будки. Но Нефёдов не слышал из-за звона в ушах его лая, перед его глазами всё ещё мелькали картины недавнего боя.
В кабину заглянул механик и тревожно поинтересовался:
— Товарищ командир, вы ранены?
Борис мотнул головой и расстегнул, наконец, привязные ремни…
Остальные лётчики группы уже произвели посадку. У Бориса буквально гора свалилась с плеч, когда он узнал, что вернулись все. Парни возбуждённо обсуждали перипетии недавнего боя. Каждый сопровождал свой рассказ характерными движениями рук, изображающих маневры самолётов. Впечатления ещё были свежи.
Борис подошёл к Кузакову и благодарно взглянул на друга.
— Ну и тяжёлая у тебя рука, сибиряк! Если бы не ты…
— Обойдёмся без лишних комплиментов, командир, — с усталой теплотой глядя на Нефёдова, предложил Илья. — Такая у нас работа. Посмотри лучше, как наш «Рубль» на одном крыле притопал.
Вокруг машины Константина Рублёва толпилось много народу. Обслуживающий персонал и лётчики из соседних частей удивлённо рассматривали крупные пробоины в борту и правом крыле его «МиГа». Большая рваная дыра размером с футбольный мяч зияла в центроплане истребителя, киль тоже разворочен. Было непонятно, как Костя вообще смог добраться на таком решете до «дома».
Все эти повреждения самолёту Рублёва нанесли обломки того самого «Сейбра», который разрушился в воздухе после меткой очереди Нефёдова. Один из обломков американского самолёта — узел предкрылка даже застрял возле лонжерона «МиГа», и Рублёв привёз его на свой аэродром в качестве военного сувенира.
Немногим меньше досталось истребителю «Сынка». В общей сложности его «МиГ» получил 18 пулевых попаданий в фюзеляж и левое крыло, было выбито несколько лопаток турбины, перебиты шланги гидро- и воздушной системы, повреждены элероны и руль высоты, оказалось заклиненным рулевое управление, и самолет плохо слушался рулей. Вдобавок на истребителе Сироткина был пробит бензобак. Борису рассказали, что при посадке тому пришлось выпускать шасси аварийно, так как из перебитых трубок гидросистемы ушла вся жидкость.
Едва коснувшись колёсами земли, двигатель его «МиГа» встал, отработав последние капли горючего. Машина немного пробежала по посадочной полосе и остановилась, перегородив её. Комендант аэродрома тут же пригнал откуда-то толпу корейских рабочих. За неимением тягача этих людей использовали словно бурлаков. Корейцы опутали самолёт морскими канатами и быстренько оттащили его с полосы, чтобы он не мешал посадке другим.
Сам молодой лётчик не чувствовал себя побитым, а даже наоборот. Выскочив из кабины, Сироткин стал радостно кричать:
— Я завалил! Сегодня я сбил первого «Сейбра»!!!
Потом ещё несколько дней «Сынок» ходил с видом победителя. Он очень гордился, что теперь, как настоящий фронтовой лётчик имеет в активе одержанную победу. Даже вид его покрытого пробоинами истребителя, на фюзеляж которого техники накладывали многочисленные заплатки, вызывал у юноши приливы гордости.
Впрочем, это не помешало Сироткину, когда на общем собрании решался вопрос, на кого писать сбитые вражеские самолёты, без колебаний проголосовать за предложение командира. Идея Бориса зачислять все сбитые лётчиками группы самолёты на Кузакова и Рублёва была поддержана большинством голосов. Такова была старая традиция штрафной эскадрильи, начало которой было положено в Отечественную войну. Существовало негласное правило, которое соблюдали и судьи и осуждённые: за каждый сбитый самолёт с разжалованного в штрафники лётчика снимался один год срока. Если же в итоге побед набиралось солидное количество, то лётчика могли восстановить в правах, вернуть ему звание и награды.
Глава 22
К лету 1952 года американцы и их союзники подтянули в Корею всё что имели — лучших лётчиков, самые совершенные самолёты. Третья часть всей боевой авиации США активно участвовала в войне за тысячи миль от своей территории. Только одних джи-ай, не считая их союзников из многонационального контингента ООН, в Корее находилось полмиллиона штыков. В это время на заседаниях ООН и Конгрессе США много говорилось о необходимости для стран «западной демократии» быстро одержать победу над расползающимся по Азии и Дальнему Востоку большевизмом.
Однако на деле, как говорится, нашла коса на камень. Ведь на стороне местных коммунистов были практически неограниченные людские ресурсы Китая. Обычно китайцы успешно проводили наступление, не считаясь с чудовищными потерями, но затем войскам ООН благодаря своему техническому превосходству удавалось отбросить коммунистов на исходные позиции. Но проходило несколько дней, и всё повторялось вновь. При этом обе стороны несли огромные потери — оправданные и даже почётные для китайских маршалов и коммунистических вождей, но совершенно чудовищные и неприемлемые для ооновцев.
К июлю 1952 года противоборствующие стороны основательно зарылись в землю, создав мощные оборонительные линии в районе 38-й параллели. Периодически здесь вспыхивали так называемые «битвы сторожевых охранений» — ожесточённые локальные схватки за тактически важные высоты вдоль линии фронта. Но крупных наземных операций уже не проводилось.
Накал же воздушной войны только возрос. Столкнувшись с массовым протестом общественности в своих странах из-за больших человеческих потерь, американцы и их союзники решили принудить коммунистов к переговорам с помощью массированных бомбардировок их городов. То есть решить вопрос из стратосферы. По заказу военного министерства США американские учёные-футурологи с бухгалтерской точностью подсчитали на электронно-вычислительных машинах, сколько миллионов фугасных и зажигательных бомб надо сбросить на северокорейские города, сколько тысяч тонн напалма вылить на головы мирного населения, чтобы принудить Мао Цзедуна и Ким Ир Сена сесть за стол переговоров.
Начавшаяся тотальная воздушная война, по сути, являлась хорошо спланированной операцией устрашения. Теперь армады тяжёлых бомбардировщиков атаковали не только промышленные предприятия и объекты, имеющие военно-стратегическую ценность, такие как построенную с помощью СССР на большой пограничной реке Ялудзян мощную Супунскую гидроэлектростанцию, питающую электроэнергией близлежащие провинции Китая и всю Северную Корею. Отныне главными целями для ударов были выбраны крупные северокорейские города и населенные пункты Гисю, Сенгисю, Чесан, Унзан, Анею, Хамхин, Сунчен и другие.
