Антон Кротков - Мертвая петля для штрафбата
Борис привык благосклонно воспринимать технические новинки, поэтому легко согласился. Как только инженер смонтировал свой прибор, Борис опробовал «агрегат»: залез в кабину стоящего в капонире истребителя, включил прицел и начал левой рукой (правая-то должна всегда находиться на ручке управления) обрамлять подвижной сеткой то едущий по аэродрому бензовоз, то проходящую мимо группу техников… Всё как будто получалось очень даже неплохо.
Но теперь в воздухе прицел неожиданно заглючил. Механизм управления им на ручке газа стало заедать, а сам подвижный маркер бесконтрольно перемещался по выносной сетке. Из-за возни с прицелом Борис потерял несколько секунд, но время ещё было, ибо пилот «Сейбра» всё ещё спокойно продолжал свой крейсерский полёт, не подозревая, что его стараются взять на мушку.
И тут Борис услышал в наушниках сдавленный голос «Одессы»:
— Ребята, выручайте, «Сынка» подбили. Меня тоже четверо прессуют… Не могу к нему пробиться. Снаряды кончаются.
Борис быстро на глазок немного довернул свой самолёт на «Сейбр» и дал по нему на прощание длинную очередь. Оранжевые шары 37-метровых снарядов попали ему в фюзеляж в районе двигателя. Над этим местом сразу появилось грязно-серое облако. Такое впечатление, словно палкой по пыльному мешку ударил. Мелькнул солнечный блик от аварийно сброшенного фонаря и в нескольких метрах от кабины «МиГа» пронёсся впечатанный в катапультированное кресло лётчик в оранжевом комбинезоне. Ещё через долю секунды «Сейбр» разломился как орех. Нефёдов едва успел резко взять ручку вправо, чтобы увернуться от несущегося навстречу града обломков.
Он не испытал обычного в таких случаях душевного подъёма. На этой командировке каждый уничтоженный «Сейбр» мог считаться браком в его работе, ведь их послали в Корею не сбивать, а добыть целёхонький самолёт со всеми его секретами. Но и времени загонять «дичь» сейчас не было. Требовалось на «всех парах» спешить на выручку «Сынку». Между тем напарник Нефёдова — Константин Рублёв начал отставать. Выяснилось, что в его самолёт попало несколько обломков. Как не хотел Борис оставлять ведомого в таком незавидном положении, но неопытному юнцу он сейчас был ещё нужнее.
— Если кто может, прикройте Рубля! — обратился Нефёдов к Батуру и Кузакову, которых вихрь реактивного боя отнёс куда-то далеко отсюда.
— Всё понял, Батя! Идём на выручку. Держись! — после короткой паузы услышал Борис деловитый голос невидимого сейчас Батура…
* * *Сироткина Нефёдов нашёл в удручающем положении. Его «МиГ» тянул по горизонту курсом на север, оставляя позади шлейф чёрного дыма. Паренька преследовал непрерывно строчащий по нему из пулемётов ярко разукрашенный «Сейбр». От машины «Сынка» летели какие-то обломки, она почти не маневрировала.
Не лучше обстояли дела и у «Одессы». Истребитель «тащил» за собой сразу четырёх американцев, и каждый раз, когда Лёня пытался прийти на выручку своему юному ведомому, ещё два «Сейбра» сваливались на него сверху или ставили передним отсекающие очереди. Но если многоопытный «Одесса» ещё как-то держался, то Сироткин практически прекратил сопротивление. Борису с первого взгляда стало ясно, что жить младшему лейтенанту осталось меньше минуты.
Алексей то ли был ранен, то ли, как это часто случается с молодыми пилотами в первых боях, растерялся в критический момент и поэтому вёл себя, словно только что родившийся слепой котёнок. У Бориса сжалось сердце от предчувствия беды и сочувствия юному товарищу, который оказался на этой войне только благодаря его Нефёдова протекции. И только он один будет виноват, если мальчишку сейчас убьют. За те несколько секунд, которые требовались Нефёдову для сближения с пытающимся добить Алексея американцем, всё могло уже закончиться.
В мгновенном озарении Борис крикнул ученику по радио: «Тормози!». Истребитель «Сынка» вдруг «зашевелился» и пошёл «змейкой». Одновременно Нефёдов стал с предельной для своих пушек дистанции навскидку давать очереди на отсечение, стараясь заградительным огнём закрыть молодого товарища от американца или хотя бы заставить пилота «Сейбра» начать нервничать и совершать ошибки.
И тут «Сынок» вдруг выпустил тормозные щитки. При этом нос его «МиГа» резко задрался, но парень всё-таки умудрился как-то извернуться и обстрелять выскочившего вперёд американца. Снаряды отрубили изрядный кусок правого крыла «Сейбра», нашпиговали фюзеляж. Подстреленный хищник волчком завертелся вокруг своей оси, выбрасывая из сопла порции белого выхлопа. «А ведь попал!» — удивлённо порадовался за молодого друга Нефёдов.
— Я его, кажется, подбил, — ещё не до конца веря в случившееся, неуверенно предположил Сироткин. И тут же парня охватил бешеный восторг. Вот оно! Наконец-то, случилось то, о чём он так долго мечтал, борясь с приступами неуверенности. — Командир, я завалил гада! У меня получилось!!!
Борис не удержался от возможности тоже полюбоваться на агонию сбитой машину. Тем более что это был первый успех его ученика. От «Сейбра» отлетали куски обшивки, почти вся его кабина и носовая часть были объяты пламенем. Вдруг от кабины отлетело стекло фонаря, а затем свечой вверх взмыло катапультируемое кресло, над которым вскоре распустился купол парашюта. Опытным взглядом Борис определил, что один из снарядов «Сынка» также разрушил двигатель вражеского истребителя. Неуправляемый и лишившийся тяги самолёт на какое-то мгновение завис на одном месте, затем завалился на хвост и, беспорядочно кувыркаясь, обрушился вниз. На несколько секунд он затерялся на фоне земли, но потом на месте падения самолёта среди жёлто-зелёных полей распустился оранжевый бутон взрыва.
В этот момент Борис уже спешил на выручку второму «охотничку»…
Позже выяснилось: на аэродроме технический персонал быстро устранил неисправность в двигателе сироткинского «МиГа» и они с Красавчиком решили догнать ушедших на охоту товарищей. Но на подходе к линии фронта дружкам «повезло» встретить одиночный «Сейбр».
— Командир челюсть уронит от удивления, когда вернётся и обнаружит, что мы пригнали на аэродром этот баркас, — в предвкушении заявил напарнику «Одесса». — Пусть знает, что краса и гордость Одессы-мамы Лёня со своим лучшим корефаном умеют держать фасон. Мы не какие-нибудь там дешёвые понтёры.
Казалось, добыча сама шла в руки. Напарники бросились в атаку и… попались на приманку. За одиночным «Сейбром» следовали десять вражеских машин. Они сразу набросились на русских. Оторваться от не менее скоростных американских перехватчиков было нельзя. Поэтому Лёне пришлось принять бой с многократно превосходящими силами врага, хотя он понимал, что с таким неопытным ведомым долго не продержится.
В завязавшейся «карусели» Лёня, как лётчик высокого класса, начал пилотировать с большими перегрузками, выполняя сложнейший каскад фигур высшего пилотажа. Иного способа уцелеть в начавшейся «собачьей свалке»-грызне против целой стаи неприятельских «псов» не было. Сироткин заданного ведущим темпа не выдержал и вскоре отстал. Его зажали и должны были прикончить, если бы вовремя не подоспел Нефёдов…
Выручив «Сынка», Борис переложил самолёт с левого виража на правый и поспешил на выручку второго «вольного стрелка». С четырёхсот метров он открыл огонь по одному из преследовавших Лёню «F-86», но из-за проблем с прицелом промахнулся. Два из четырёх «Сейбров», «висевших» на «Одессе», тут же навалились на Нефёдова.
Пулемётная очередь хлестнула по кабине «МиГа». Борис поблагодарил Бога, что атаковавшие его истребители не были вооружены пушками, иначе он бы уже разговаривал с Всевышним. Но приборная доска разлетелась вдребезги, а через пробоину в стекле ворвался поток ледяного воздуха. И снова Нефёдов мог считать себя редким везунчиком, ибо при резкой разгерметизации кабины на такой высоте, на какой он сейчас находился, человек обречён на почти мгновенную смерть. Его лёгкие должны были просто взорваться из-за перепада давления. Но перед вылетом Борис приказал всем надеть экспериментальные высотно-спасательные скафандры и кислородные маски, и сам первым начал облачаться в «доспехи», подавая пример подчинённым…
Расстреливавший «МиГ» американский пилот удовлетворённо наблюдал, как его пулемётные очереди рвут кабину русского «ястребка», как задергался советский самолёт. Это была типичная реакция «обезглавленного» самолёта, после гибели его пилота. Каково же было изумление американца, когда фактически сбитый им «МиГ-15» вдруг начал разворачиваться в его сторону. Пилот «Сейбра» нервно бросился убирать газ и выпускать закрылки и тормозные щитки, гася скорость в надежде пропустить «МиГ» вперёд, чтобы ещё раз врезать удивительно живучему «красному». Но было поздно. Борис на глаз, не доверяя больше прицелу, ударил по американцу из трёх пушек. Очередь пришлась по правой консоли «Сейбра», ближе к его фюзеляжу, вырвав из крыла «джета» кусок в добрый квадратный метр! «Сейбр» стал неуправляемым, тут же перевернулся, словно зачерпнувшая бортом воду лодка и, беспорядочно кувыркаясь, начал падать. Теперь уже американский ас в панике кричал в эфире на английском: «Я сбит!! Катапультируюсь! Вышлите спасателей!!!».
