Герберт Крафт - Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

В тот же вечер в кинотеатре вермахта взорвалась бомба, после того как оттуда вышел последний солдат. Через несколько дней на моих глазах взорвался трам­вай, из которого я только что вышел.

Для формирования итальянских бригад СС был соз­дан штаб. Вместе с другими австрийцами и южными ти­рольцами меня откомандировали туда. Я поехал на по­лигон в Мюнзингене. Штурмбаннфюрер Кнёхляйн боль­ше никогда не получит меня в подчинение.

В Мюнзингене я встретил смешанные войска: немец­ких фюреров, итальянских офицеров и итальянских сол­дат в итальянской форме. Напряжения между итальян­цами и южными тирольцами заметно не было, хотя фю­рер пообещал итальянцам Южный Тироль. Могли ли мы объяснить южным тирольцам, что это ничего не значит? С Советским Союзом у нас тоже был пакт о ненападе­нии, однако мы дошли почти до Москвы.

Если на утреннем построении мы вышли перед на­шей темпераментно жестикулирующей и суетящейся униформированной публикой, пытаясь призвать ее к дисциплине и порядку, то к концу дня у нас не осталось никакой надежды, что мы когда-нибудь снова вернемся в войска СС. И мы стали питать надежду, что никогда с этим сбродом не пойдем в бой.

В конце октября по железной дороге нас отправили в Верону. Там мы разместились в казарме в центре горо­да. Снова удалось сравнить староавстрийские, фран­цузские, польские, русские, и итальянские казармы с немецкими. Известные до сих пор чужие казармы даже для невзыскательного солдата оставляли желать много лучшего. На своей родине итальянцы снова оказались в своей стихии. Бары и пивные сотрясали улицы громом боевых песен. Под бравурные ритмы некоторые дей­ствительно геройски гибли в массовых оргиях.

Отсюда нас перевели в Пинероло, западнее Турина. Штаб бригады находился в Кальдиеро, в 20 километрах восточнее Вероны.

С другими офицерами я жил на квартире в пусто­вавшей вилле. Постепенно складывалась необходимая организация в штабе. Мне поручили управление скла­дами вооружения и боеприпасов, я получил право рек­визировать необходимые складские помещения, заку­пать стройматериалы и иметь необходимый штат по­мощников. Я лично подчинялся «высшему фюреру СС и полиции Италии» обергруппенфюреру СС Вольфу, ставка которого находилась в замке Сан-Мартино не­далеко от Вероны. Мне были предоставлены широкие полномочия. Из Сан-Мартино я получал требования войск, собирал их, отправлял заказы на фирмы-производители, а потом получал вооружение и бое­припасы, отправлял их на склады или в войска автомо­бильным транспортом или по железной дороге. Так, я получал с заводов в Милане и Турине автоматическое оружие, пехотные лопатки в Кремоне, оптические при­боры в Комоссе, пистолеты «Беретта» в Гардассе, бое­припасы — в Пьяченце.

У меня появилось честолюбие, и я стремился как можно лучше выполнять поставленные передо мной задачи. В свободное от службы время я занимался из­учением военно-технических дисциплин, чтобы соот­ветствовать своей должности, и когда меня снова от­правят в боевые части, то получу должность на ступень выше, чем при откомандировании. Однако некоторое время я с большим воодушевлением расписывался под названием моей должности: «начальник складов вооружения и боеприпасов командующего войска­ми СС в Италии».

В связи с неспокойной обстановкой в Северной Ита­лии мне было поручено построить укрепления в непо­средственной близи моих складов в Кальдиеро.

После того как я выполнил это задание, в 20-х числах июня 1944 года меня произвели в обершарфюреры СС. Мне было объявлено об этом перед строем штабной роты, одновременно мне вручили удостоверение к «Де­мянскому щиту», который я уже два года носил на рука­ве, как самую ценную для меня награду.

Сразу после этого я сформировал охранное подраз­деление и возглавил его.

Лето 1944 года в Италии было очень жарким. В став­ке фюрера 20 июля произошло покушение. Какие высо­кие круги уже в течение длительного времени были в нем замешаны? Известие о саботаже и предательстве во главе руководящих структур было для всех нас тяже­лым ударом.

Тогда я лично тоже получил тяжелый удар. Когда как-то воскресным утром я свесился со своей кровати на втором ярусе, то увидел лежащего внизу соседа, игра­ющего с мелкими украшениями.

— Откуда это у тебя? — спросил я с любопытством.

— А, это? От евреек из гетто. В Варшаве.

— Ты что, их отобрал?

— Ну, нет. За эти штучки я им немножко помог. Сразу после восстания.

У меня не было повода не верить унтершарфюреру из Судетской области. Однако я понял, что в наших сна­чала безупречно воспитанных войсках тоже появились зримые признаки разложения. Был ли это единичный случай? Может быть. Было еще много единичных случа­ев, о которых не было известно.

Неужели немецкий солдат уже не стыдится таких по­ступков? Он носит такую же форму, как и я, он не ино­странец в нашей форме, на которую ему наплевать и который не соблюдает ее честь.

Давно уже американцы и англичане высадились в Италии. Почти ежедневно налетают их бомбардировщи­ки и обрушивают град бомб на стратегические цели. Истребители-бомбардировщики атакуют поезда и от­дельные автомобили. Мне часто приходилось бывать во многих городах Северной Италии для заказа и получения боеприпасов и вооружения. Чтобы не попасть под бом­бовый ковер или не быть подстреленным истребителем-бомбардировщиком, я разработал целую концепцию. На правом крыле моей машины сидел наблюдатель, по­стоянно наблюдавший за воздухом.. Как только появля­ются самолеты — сразу направо, в кусты или под дере­вья, пока они не пролетят. Перед большими городами: обязательно остановиться на окраине, выключить мо­тор, посмотреть на небо и прислушаться: если самоле­тов не слышно и не видно, быстро въезжаем в город, грузимся и немедленно выезжаем.

Во время одного из налетов американской авиации был подожжен стоявший на станции санитарный поезд. Сотни раненых, выбравшихся из ада под Монте-Кас-сино, сгорели заживо, так как приблизиться к поезду, тушить его и помочь им выбраться было невозможно из-за продолжавшегося налета и обстрела с воздуха. Когда мы вечером проезжали это место, на много километров тянулся запах горелого мяса.

Через пару дней зенитная пушка сбила американ­ский истребитель-бомбардировщик. В нем оказалось два члена экипажа, одному из них — негру — оторвало голову, а второго — белого — подоспевший немецкий патруль едва спас от линчевания. На допросе амери­канский летчик сказал, что у них было специальное за­дание, бомбить и обстреливать санитарные поезда, по­тому что в них к фронту подвозятся боеприпасы.

Как-то при отъезде с «моей» виллы ко мне подошел мальчик, который передал мне письмо, в котором содержалось предложение во время одной из поездок в определенном месте «потерять» пару ящиков с пи­столетами. Я передал письмо соответствующей служ­бе. Теперь перевозки осуществлялись в сопровожде­нии конвоя, потому что, если партизанам отказали что-то отдать за деньги, они попытаются отобрать это силой.

Я повысил бдительность, и даже по отношению к то­варищам более высокого звания не имел никакого снис­хождения, если, будучи начальником патруля, заставал их вне расположения позднее предписанных 22 часов. С этих пор я стал для Кальдиеро «бешеным унтером».

Однажды утром на месте не оказалось машины на­чальника штаба «Милициа армата» штандартенфюрера фон Эльфенау. Его шофер, очень симпатичный австро-итальянец с фальшивой путевкой бежал к партизанам, якобы в район Бергамо. Он часто общался со мной и знал о распределении вооружения и боеприпасов, поэ­тому место расположения центральных складов стало известно партизанам. А похитить портативные рации благодаря принятым мною мерам ему не удалось.

Из-за усилившейся деятельности партизан я чаще стал по ночам устраивать внезапные проверки карау­лов. Из окна моей комнаты я как-то утром увидел не только известную по Первой мировой войне гору Монте Пасубио, но и дымок над ближайшим винокуренным за­водом. Из окна я дал сигнал тревоги — две очереди из автомата и поднял свою команду на тушение пожара. До полудня пожар удалось потушить. Благодаря этому до конца нашего пребывания в Кальдиере мы бесплатно в любое время для моей команды могли получать бочонок великолепного красного вина.

Налеты авиации противника усилились. В связи с этим было принято решение переместить склады в Юж­ный Тироль, в городок Лана бай Меран. Тут я попал в бю­рократическую мельницу «вермахт — НСДАП — войска СС». Вопреки воле местного гауляйтера и населения я разместил склады вооружения и боеприпасов в подва­лах фруктового товарищества. Как только оружие и бое­припасы были выгружены из машин, началась бомбар­дировка.

Мы снова комфортабельно разместились на вилле одной из фирм. Наши южные тирольцы оказались у себя дома, и у меня не было отбоя от приглашения на «тёрг-гельн» — пробы вина с копченым салом и лепешками.