Наглое игнорирование. Другая повесть - Николай Берг
Оружие тоже подлежало сдаче, с этим вроде и просто, но у немцев – даже рядовых, не говоря об унтерах и ефрейторах – было много пистолетов, причем самых разных марок и калибров. И то же – с ножами и кинжалами, любили фрицы холодное оружие и помимо положенных тесаков-штыков таскали еще и другие клинки, которые хрен поймешь, как записывать.
Строго следил начпох за вещичками из золота и серебра, но таких предметов у немцев было очень мало. Часов зато было много, почти у каждого, а у нескольких покойников – по двое-трое, причем советского производства – и тут тоже хлопот было полно. Хитроумный и многоопытный фельдшер намекнул, что сдавать все часы не стоит, пригодится и обменять. Как в воду глядел, теперь госпитальному кладовщику надо было выбрать штамповку из Швейцарии.
Для Берестова это все было поперек совести, но умом понимал – придется вертеться. Потому как – победителей не судят. Ну, как правило. И потому надо было вовремя соскочить, не зарываясь. Чтобы и задачу выполнить, и не попортить себе личное дело, оставаясь на хорошем счету и у начальства, и у подчиненных. Не теряя притом контроля и вожжи не отпуская.
Тягач «Комсомолец» уже стоял у избы, где правление колхоза делило комнату со штабом похкоманды. Старлей потрогал металл – еще теплый, недавно приехали.
Одноглазый в накуренной комнатушке что-то рассказывал возбужденным тоном. Когда явился командир, все, кроме фельдшера, встали, вытянув руки по швам, но цыгарки не выкинули и дымок аккуратно полз по рукавам к плечу.
– Доквадывайте! – кивнул Берестов, махнув рукой, чтобы присутствовавшие сели.
– Организован выездной лагерь у церковки в 14 километрах отсюда. Я как глянул, сколько там гансов, сразу вспомнил, когда в метро московское попал – те же мысли возникли, – с шутовской серьезностью заметил комвзвода-раз.
– Это как? – поднял бровь старлей. Его вообще удивило, что командир оставил свое войско и зачем-то прибыл в штаб.
– Впечатление, как когда впервые в метро попал.
– И какое?
– Столько публики! И каждый – плод любви! И каждого похоронить надо! – пояснил командир взвода. Шуточка не очень развеселила его товарищей, и он немножко обиделся, как бывает при неудачной хохме.
– Скоко там?
– Не менее трехсот. И собраны компактно. Теперь только продукты у вас получить, оставшихся ребят отвезти, – и мы быстро с этой падалью разберемся.
– Тошчнее!
– Личный состав расположен в двух развернутых полностью фургонах, пока не высушим матрасы – спать будем на сене, нашли неподалеку несгоревший стожок. Нашим лошадям как раз в пору, больше там скота нету – три ближние деревни сгорели полностью. Печки исправны, проверили все еще раз, а то чуть не подорвались когда тронулись.
– Как? – удивился Новожилов.
– На выезде с поляны провод углядели, хоть он и неприметный, зеленый – через дорогу на высоте 3 метра натянут между деревьями. Сообразили, перед тем как снести, глянули – к дереву примотана пара мин на натяг. Ну и обезвредили. Так бы садануло хорошо по кабине. После этого и трубы проверили и печки еще раз, и полазили по машинам. Ничего больше не нашли. В общем – у нас теперь два передвижных дома теплых. Можем выбрасывать десанты куда надо.
– Что с машинами? – глянул на танкиста начпох.
– Насколько могу судить – исправны. Баки сухие, потому – не заводил. Теперь бензин нужен. Для проверки снял генераторы тока и свечи, – невинным котенком посмотрел одноглазый танкист. Берестов кивнул, оценив маленькую хитрость.
– Первую клеть заполнили на две трети, вторая уже начата, – заметил фельдшер.
Берестов кивнул. Переспросил – почему в разные клети укладывают головы. Удовлетворенно кивнул, когда фельдшер пояснил, что первосортные, без возможных повреждений укладывают в одну, сомнительные – в другую. Не всегда понятно – цел ли череп. Вот такие – отдельно. И обрабатывать в самую последнюю очередь, чтоб не тратить зря время. Логично, не возразишь.
– Там еще «Опель-капитан» остался. Клиренс у него маловат по снегу кататься, видно, потому и оставили. Тоже бензина нет ни капли, но машинка ценная. Исправность не проверял, мины не искали. Свечи забрал, может, пригодятся, – о своем дополнил мехвод.
– Котелки, фляжки и ложки теперь у всего личного состава есть, – сообщил комвзвода-два.
Странное ощущение было у старлея – все время вспоминалась детская книжка про Робинзона Крузо. Война, прокатившись тут, моментально перевернула представления о норме. Живем, как на необитаемом острове, только то и идет в дело, что на месте крушения найдешь. Начпох уже видел, с какой радостью хвастались друг перед другом своими мелкими находками подчиненные. Зажигалки, ножики, те же фляжки и прочие пустяки. А подумать – так и не пустяк, поживи-ка без ложки, задумаешься. Теперь вечерами слышал по деревне не в одном месте пиликание губных гармошек – пытались самоучки извлечь из трофеев хоть какую мелодию.
Спросил, нашли ли какое-нибудь медимущество. Как и ожидал – нашли и много. Одних носилок нормальных с полсотни, да всякие медикаменты, хирургический набор в кожаном чехле, шприцы, бинты и всякое прочее вроде одеял. Также собрали более семидесяти пистолетов разных марок и калибров. Тут командный состав с намеком посмотрел на командира. В нашей армии ведь если ты с пистолетом – то уже и начальник. Берестов кивнул, намек он понял и ничего против не имел, чтобы его штаб приобрел понятный армейский шик.
Последним выступил Новожилов, имевший несколько смущенное состояние – досадно ему было, что проглядел задранный на трехметровую высоту шнур и мины на дереве. Нехорошо получилось. Потому он немного нос повесил. Чистка
