Четыре овцы у ручья - Алекс Тарн
– Спасибо, парни, дальше я сам.
Лейла вошла внутрь, оценивающе посмотрела на автоматные стволы и хмыкнула:
– Да у тебя тут, вижу, целая армия. Неужели я такая страшная?
– Если и страшная, то не как женщина, – неуклюже пошутил я. – Пойдем.
Она снова хмыкнула, еще презрительней прежнего. Мы прошли по скупо освещенной дорожке в дом к знакомым учрежденческим креслам гостиной. Когда я включил свет, Лейла поморщилась:
– Зачем так ярко?
– Чтобы лучше тебя рассмотреть.
– Меня? А то ты раньше не рассмотрел… – она окинула взглядом комнату. – Или это для видеокамер? Признайся, они ведь тут, наверно, повсюду понатыканы.
Я пожал плечами:
– Само собой. Тебе ведь сказано: это квартира Шерута. А значит, и каждое слово тут – собственность Шерута.
– Каждое-каждое? – с издевкой проговорила она. – А что с другими материями? Например, со слезами? Каждая слеза тут – тоже ваша собственность?
– Перестань, Лейла.
– Или с другими… э-э… жидкостями? Когда вы идете в туалет, там тоже каждая капля на учете? И – страшно подумать – не только капля! Уж дерьмо-то Шерут никак не может пропустить без проверки. Так?
Я стукнул кулаком по журнальному столику:
– Довольно! Хватит! Туалеты тут не просматриваются, успокойся. Если тебе приспичило – милости просим, никому твоя задница не интересна. Но сначала расскажи, зачем ты просила эту встречу.
– Никому? Моя задница? Не интересна? А вот это уже обидно…
Лейла принужденно рассмеялась. Она казалась бледнее обычного, хотя и прежде не отличалась особой смуглостью: белое нежное лицо под черной курчавой гривой. Гостиную наполнял запах ее волос, а руки пребывали в постоянном движении: то сцеплялись – судорожно, до белизны в костяшках, то принимались нервно разглаживать складки на куртке и трениках.
– Перестань, – снова попросил я. – Эти шуточки не твои. Дочь семьи Шхаде не должна произносить грубых слов.
– Тебе-то откуда знать? – фыркнула она. – Теперь еще и ты метишь в защитники чести семьи Шхаде? Без тебя хватает… без тебя… хватает…
На последних словах она прерывисто вздохнула, как будто в попытке удержать нахлынувшие слезы. Удалось лишь частично: одна-две слезинки скатились-таки по каждой щеке. Сердце мое сжалось, и мне пришлось опустить глаза, чтобы усилием воли привести себя в правильное настроение. Ни симпатий, ни антипатий. Ни симпатий, ни антипатий…
– Лейла, ты ведь знаешь, что с этим можно покончить другим путем. Мы можем тебя защитить. Смотри: ты в квартире Шерута, и я говорю от имени Шерута, на запись. Другое имя, другая страна, другая жизнь.
– Да-да… – кивнула она, подняв лицо к потолку и часто-часто моргая, чтобы помешать новым слезам. – Новая жизнь. Ты уже говорил…
– Верно, говорил. А ты хотела что-то сообщить, – напомнил я. – Что именно?
Лейла снова вздохнула и выдавила жалкую улыбку:
– Боже, как ты торопишься… Куда, зачем? Дай мне еще минутку-другую, ну что тебе стоит? Подожди, пожалуйста.
Я состроил недовольную гримасу и посмотрел на часы:
– Но сколько можно, Лейла? Мы с тобой сидим тут уже десять минут и еще не продвинулись ни на шаг. Зачем ты меня сюда вызвала?
Она качнула головой и встала:
– Ладно, будь по-твоему. Но сначала туалет. Туалет, где не считают капли. Ты позволишь? – и дальше, повысив голос и скользя взглядом по стенам, словно обращаясь к невидимым видеокамерам: – Начальство позволит? Нет возражений?
– Иди уже, иди! – махнул рукой я. – По коридору, вторая дверь слева.
Оставшись один, я связался с охраной. Снаружи по-прежнему не было замечено ничего подозрительного.
– Кэптэн Маэр уже дважды звонил, – сказал старший группы. – Беспокоится о тебе.
– Передай, чтоб не беспокоился. Все под контролем.
Пустая гостиная действовала на нервы своим уныло-протокольным видом. Хоть бы какие картинки повесили… Я встал, подошел к окну и слегка отодвинул край шторы. За немытым стеклом с частой стальной решеткой беззвучно качал ветвями дворовый сад; судя по силе ветра, надвигалась гроза с ливнем. «Какая она бледная сегодня… – ни к селу ни к городу подумалось мне. – Бледная и странная. Может, и впрямь что-то сдвинулось? Вот сейчас вернется и начнет рассказывать…»
Я взглянул на часы: Лейла отсутствовала уже минут десять. Что она там – заснула? Подождав еще немного, я подошел к двери в туалет и прислушался. Изнутри не доносилось ни звука.
– Лейла? Ты там? С тобой все в порядке?
Молчание.
– Лейла?.. Лейла! Я вхожу!
Туалеты в «безопасной квартире» не запирались.
– Уходи… – еле слышно прошелестело в ответ. – Отойди подальше…
Я отворил дверь. Лейла сидела на крышке унитаза, отставив в сторону руку и прижимая большим пальцем кнопку выключателя. Выключателя? Нет – включателя – из тех, которые включают, приводят в действие запальный механизм бомбы. Сама бомба – брикеты взрывчатки в кармашках широкого матерчатого пояса, напичканные обрезками гвоздей, гайками и шурупами, провода, запалы и панелька управления с мигающим красненьким светодиодом – виднелась под распахнутой курткой.
Картина была ясна с первого взгляда: Лейла вышла в туалет, чтобы беспрепятственно подготовить взрыв. Она не могла сделать этого раньше, прежде чем попала в дом – как видно, из опасения потратить заряд на незначительных охранников при входе в калитку. Если бы охранник заподозрил, что девушка держит палец на кнопке, он, конечно, не пропустил бы ее внутрь, к основной цели. Зато во мне и в своей способности обдурить меня она нисколько не сомневалась. Не сомневалась и в который уже раз оказалась права.
– Ты снова оказалась права… – Я вошел в туалет и плотно прикрыл за собой дверь. – Давай взрывай. Ты ведь за этим пришла?
Она всхлипнула и яростно замотала головой:
– Уходи! Прошу тебя, уходи… Я не хочу убивать тебя. Если уйдешь, я смогу сделать это одна. Пожалуйста. Мне все равно не жить. Очень тебя прошу…
Я подошел к ней вплотную и погладил по щеке. Ее лицо было мокрым от слез, они текли и текли, ручьем, не переставая.
– Что ж ты так сильно плачешь, глупенькая? Этак у тебя взрывчатка промокнет…
Лейла улыбнулась сквозь слезы:
– Уходи, Клайв, пожалуйста. У меня уже палец затек. Нужно было раньше отпустить. Но я не смогла. Не смогла. Мне так не хочется умирать. Мне так не хочется…
– Ш-ш… – прошептал я, опускаясь перед ней на колени. – Давай-ка посмотрим, что у нас тут.
Устройство «адских машинок», используемых боевыми группами и смертниками Джамиля, я знал довольно неплохо – как и все, связанное с Джамилем. К тому же в Шеруте регулярно проводились практические занятия по типам хамасовских бомб и способам их обезвреживания. Но одно дело практическое
