Г. Игнаткович - ПОГРАНИЧНАЯ ЗАСТАВА
Рубцову с остатками полка, без боеприпасов в рукопашном бою не удалось прорвать вражеское кольцо и пробиться в горы, к своим. Последний раз из подвала монастыря он доложил по рации открытым текстом командиру 109-й дивизии генералу Новикову: «Сын-один потерял руку. Сына-два нет». Это означало: первый батальон полег полностью, второй батальон не смог прорваться из окружения.
С тех лет на отвесной скале осталась надпись: «Родина-мать не забудет чекистов». 28 фамилий самых отважных бойцов, кого рубцовцы вписали сразу же после боя, напоминают о стойкости и героизме пограничников. Но то, о чем недосказывают скалы у мыса, где пограничники приняли свой последний бой, то, о чем умалчивает пещера, где умер Рубцов, дополняют немногие из оставшихся в живых его однополчан.
Они напутствуют молодое пополнение, вручают солдатам оружие со словами:
— Знаю, ты будешь владеть оружием, как те, что сражались в годы войны. Верю, что скоро вручу тебе знаки воинской доблести.
Не так давно гостем заставы был ветеран Н. С. Соколов, приехавший к молодым воинам с Урала. Николай Семенович вспоминает о трагедии на мысе:
— Нас, нескольких раненых и контуженных, фашисты повели к пещерам. Мы увидели расстрелянных пограничников. Лица командиров были обезображены, всюду кровь.
В это время в дверь постучали. В ленинскую комнату вошел седенький, в темных очках человек. Поздоровался тихо, извинился, что прервал рассказ, и сел. Соколов продолжал:
— Нас заставили убирать трупы. Командир полка Рубцов был убит зверски. Мы отнесли его к воронке. Туда же отнесли и доктора Малородова. Он был еще жив, тяжело вздымалась израненная грудь. Малородов попросил пить. Я показал охраннику: надо воды. Фашист со всего размаха ударил меня винтовкой по спине… Я видел, как он застрелил Малородова.
Человек в темных очках, сидя в углу ленинской комнаты, негромко сказал:
— Вы не точны.
— То есть как? — удивился Соколов.
— Малородов не врач, а фельдшер. Это во-первых. А во-вторых, он жив. Малородов — это я.
И смолк. По его щекам текли слезы. Немного успокоившись, Малородов досказал: конвоир действительно выстрелил в него. Но у Малородова хватило сил ночью выползти из воронки, добраться до села, где его подобрали и выходили. Потом, выздоровев, он сражался с врагами и дошел до Берлина.
Застава имени Рубцова не только заслон врагу, но и школа, где пограничники постигают уроки мужества. На заставе часто бывают рабочие, колхозники, пионеры. Затаив дыхание, входят они в комнату боевой славы, где стенды воскрешают далекие грозовые годы. Экскурсоводом становится то начальник заставы, то замполит, а то и просто солдат или сержант. Покажут, расскажут, ответят на вопросы. В этой школе мужества каникул нет.
Сменившись, возвращаются на заставу солдаты.
— Товарищ майор, пограничный наряд прибыл с охраны государственной границы Союза Советских Социалистических Республик!
Игорь Васильевич смотрит на усталые лица, на руки, сжимающие вороненую сталь. Наверно, ему хочется сказать им немало теплых, душевных слов о том, как они шли по извилистому побережью, над бездонными пропастямрг, исхлестанные дождем и ветром, вглядывались в темноту, готовые по малейшему шороху принять бой… Наверно, Игорю Васильевичу хочется сказать им простое отеческое «спасибо». Но слова эти остаются в нем, а вслух, как всегда, короткое:
— Действуйте по распорядку.
Сейчас Игорь Васильевич пойдет проявлять и печатать фотокарточки. Будут среди них и те, кто только что вернулся с границы. Они рубцовцы, и право называть себя так завоевывают изо дня в день.
Их, сегодняшних рубцовцев, не страшат ураганы, когда на берег накатываются огромные волны, трещат деревья. Южное солнце, ласковый бриз никогда не настраивают на курортный лад. Ведь когда-то так же цвели глицинии и маки, в голубом небе плыли легкие облака, безмятежно плескалось море. Было это 21 июня 1941 года.
На заставе имени Рубцова хорошо знают историю. И оружие в их руках для того, чтобы тяжелые годы не повторились.
Андрей Тарасов. На смену брату
Стрельников Петр Иванович, рядовой. Место службы — погранзастава имени Героя Советского Союза старшего лейтенанта Стрельникова. Место призыва — село Стрельникове Омской области.
Самый младший из сыновей и дочерей Агнии Андреевны и Ивана Матвеевича Стрельниковых пришел на военную службу. А что было до нее?
…Семейная фотография в толстых, бережно хранимых альбомах. Пятилетний Петя на коленях у молодого военного, старшего брата Ивана. Он счастлив, его глаза искрятся отвагой, как будто его самого, а не еще одного брага, Василия, сидящего рядом, провожают в армию. И отпускник-пограничник, подгадавший в дом к этому событию, сейчас для него самый главный человек на свете. И для Ивана маленький братишка — сердечный друг. Всю дорогу от села до райцентра он держит Петю на руках, у малыша от рассказов о границе дух захватывает, и в конце концов они договариваются: служить только в погранвойсках…
…Год 1969-й, 3 марта. Старенькая сельская школа, которую закончил и Иван. Еще не пришли газеты, но радио уже донесло тревожные известия с дальневосточной границы. В любом учебнике географии можно узнать, что сухопутная граница СССР составляет примерно 20 тысяч километров. Никто и представить не мог, что маленькая горячая точка на этой необозримой линии обожжет именно пятиклассника этой школы Петю Стрельникова и его семью… А у брата Николая в руках уже телеграмма, которую ноги отказывались нести домой. Под суровым и скорбным сообщением стояла подпись командира части полковника Леонова Демократа Владимировича, который через десять дней разделил судьбу Ивана Стрельникова, не пощадив жизни в бою с провокаторами.
В этой семье не хуже других знают, как пахнет порох. Когда по субботним дням в просмоленной бревенчатой баньке Пете доводилось тереть отцовскую спину, он с трепетом касался заросших рубцов. Однажды, собравшись с духом, решил подсчитать, сколько их. Отец помог разобраться в этой арифметике: три пулевых и девять осколочных…
В те мартовские дни у отца заныли, как свежие, раны четвертьвековой давности…
Никогда они не думали, что омское село Любчино назовут их, стрельниковской, фамилией. Лучше бы, конечно, не называли. Лучше бы Иван Иванович по-прежнему приезжал летом со службы в отпуск. Поездом от Омска до Калачинска, оттуда автобусом до райцентра Оконешникова, а там на попутке рукой подать. Лучше бы, сбросив гимнастерку, косил себе до упаду, всласть или, забирая Петьку, подавался рыбачить на соседние озера, а может, и с ружьишком на зайцев…
При таком ходе дел вполне могло выйти, что рядовой Петр Стрельников оказался бы в подчинении у майора или подполковника Ивана Ивановича Стрельникова. И тогда бы узнал, каков его брат командир. Как справедлив и строг, как бесстрашен и заботлив.
Но все это ему довелось узнать уже из рассказов старших сослуживцев, друзей брата.
* * *В восемнадцать лет сельский парень чего только не умеет! Перед самой армией Петр Стрельников выучился шоферить. И чем ближе была повестка, тем чаще мысли его убегали туда, на берега Уссури, на заставу, во дворе которой стоит бюст старшего брата…
Разговор с военкомом был сердечным и долгим. Оказалось, что в погранвойсках с тридцать пятого года, с того дня, когда на место погибшего в бою с японскими бандитами пограничника Валентина Котельникова пришел его брат Петр, живет традиция «Брат — на смену брату». Много героических фамилий продолжало звучать на дальневосточных заставах с легендарных хасанских событий. И ни один младший братишка не подвел своего старшего.
Далеко от дома заехал Петя Стрельников. Никогда его так далеко не отпускали. К самому младшему в семье особые чувства. Чем дальше его дорога, тем печальнее взгляд матери, а раз в такое место — то и вовсе слезы. Совхозный же столяр Иван Матвеевич Стрельников бодрился, давая пример, как надо провожать сына-солдата. Петр смущался общим вниманием родни, друзей, односельчан.
С этим смущением он и переступил порог заставы. Пристальные взгляды новых друзей, сослуживцев устремились к нему. Каков ты, брат Стрельникова?
Есть люди, быстро ободряющиеся отсветом чьей бы то ни было славы, охотно выходящие на свет, показывающие себя. Петру легче спрятаться где-нибудь в тени, подальше от глаз, разбирать-собирать автомат до полного автоматизма или в гимнастическом городке накапливать мускулатуру, общаясь с брусьями и перекладиной. Так же и во многом другом. В стрельбе, в метании гранат, в марш-броске, чтении следов и многих несчитанных солдатских премудростях, которые постигаются белой корочкой пота на спине гимнастерки.
После курса молодого бойца кажется, что ты многое знаешь и умеешь. Уже есть чем удивить знакомых ребят из Оконешниковского района. Но глянешь на старослужащих и поймешь, что ты еще птенец. Видно, немало нарядов надо пройти, немало километров пробежать по участку заставы по сигналам тревоги, чтобы во всех движениях появилась такая же ловкость и уверенности чтобы так же заиграли мускулы под плотной выстиранной гимнастеркой.
