Вячеслав Демченко - Торпеда для фюрера
— Мне послать за Паулем?.. — пыхтя, уточнил оружейник, притащив в охапке «MG-39», звенящий ворох пулемётных лент и цинки с патронами.
— Не надо, — раздражённо отмахнулся Дитрих, мучительно потирая лоб под козырьком фуражки, словно от нестерпимой головной боли.
— Но, герр штурмбаннфюрер, а кто?.. — едва не выронил от недоумения громоздкий пулемет обергефрайтер.
— Давай, давай! Замер, будто геморрой в первый раз нащупал, — привёл в чувство оторопевшего Вальтера один из чужаков, перебираясь с подножки «мерседес-бенца» за высокий железный борт.
— И пару мешков с песком привязать к дверям, — не то напомнил, не то распорядился другой, высунувшись в закругленное по краям оконце.
Командир Габе подтвердил его реплику коротким кивком.
«Кто здесь кем командует?..» — озадачился обергефрайтер, послав чуть ли не пинком помощника к противоосколочному брустверу, сложенному как раз из таких мешков.
«Впрочем, а моего ли это ума дело?» — подсказала обергефрайтеру его благоразумная интуиция.
И она же подсказала, что не видать обергефрайтеру вожделенной нашивки штабсгефрайтера на рукав.
Так и сказала: «Die Scheide ist!» [64]. — Когда грузовик сдал назад в одних воротах, а в других, противоположных, упала зловещая тень от поджарой фигуры в мундире гауптштурмфюрера с рефлекторно поджатой к груди, словно всё ещё на перевязи, рукой, не по жаре затянутой чёрной перчаткой.
— Где ваш командир? — рявкнул Бреннер.
Минуту назад Габе с начальственным видом взобрался в кузов тягача по скобам на заднем борту, но уже через мгновение, с видом «овна на заклания» скорчился под другим бортом на досках, с кляпом во рту и связанными за спиной руками. Над ним, широко расставив ноги и сошки пулемёта на крыше кабины, встал Войткевич.
— Ты тут подумай пока, почём за рыбу.
Грузовик же, влившись в бестолковое на первый взгляд движение машин по проулкам цехов и блокгаузов, выискивал дорогу к одним из ворот базы.
— Почему не на этом?.. — особо грозно нахмурился Карл-Йозеф, так что показалось, что вот-вот треснет монокль в золотой оправке.
Вальтер, вслед за жестом чёрной перчатки, уставился на «Krokodil» так, будто увидел его впервые, хоть и сам задавался этим нехитрым вопросом во все последние минуты с тех пор, как гулко ухнул взрыв в море у горла бухты и взревели сирены.
— Кто ещё с ним? — с тем же злым недоумением обернулся Бреннер на куцый строй вытянувшегося во фрунт дежурного караула.
Все, кто не нёс патрульной или конвойной службы, — три экипажа, если рассаживать по мотоциклетам, — были тут. Никто не увязался за «мерседес-бенцем».
— Заводите эту вашу лохань! — Что-то начало проясняться в голове Карла-Йозефа, но, как всегда, скорее в виде предчувствия или догадки, чем вывода. — Это все ваши люди? — повернулся он к оружейнику зондеркоманды, но откликнулся дежурный унтер.
— Остальные в конвое, герр гауптштурмфюрер!
«Ах да, чёрт, — поморщился Бреннер. — Там же ещё эта троица, якобы диверсантов, сданных их же товарищем».
— Распорядитесь, чтобы всех военнопленных немедленно загнали в барак!
Распоряжение было несколько запоздалым.
Только почувствовав волнение пленных, произведённое взрывом на море подле акватории базы, старший конвоя Oberschutze [65] Швааб вскинул автомат, и над стрижеными головами треснула короткая очередь:
— Halt!
Толпа невольно отпрянула, пригнулась, а отсюда и присмирела. Не слишком-то Спартаком себя почувствуешь, пятясь раком. Тем не менее ничего доброжелательного в глазах пленных не читалось, и в напряжённых позах мерещилась изготовка к охотничьему прыжку. Строить их сейчас и вести к бараку — будет довольно нервным мероприятием.
— Лежать! Zu liegen! Всем лечь! — широко и властно повёл ладонью Швааб над обожжёнными солнцем головами и опустил ладонь к земле — для примера не только военнопленным, но и своим подчинённым.
Команда была полицейски толковой, и обершутце первым показал, как её исполнить.
Слегка присев в коленях, Швааб вдруг растянулся на каменистом отвале с немым вопросом в глазах, которые, в общем-то, уже мало чего различали в красном сумраке, и выбросив вперед руки. «Шмайссер», зашуршавший по гравию, мгновенно, в прыжке, подхватил бывший краснофлотец Малахов и, перевернувшись с живота на спину, не медля, полоснул очередью из него в конвойного справа. Тот ещё не успел и челюсть подобрать.
Конвойный слева успел и даже поднял ствол своего маузера, — но при этом его уже растрясали пули из автомата Везунка.
Толпа пленных взревела и, повинуясь логике массового побега, ринулась в сторону внешнего периметра, рассыпаясь на компанейские группы, к ним примкнувших и тех, кто понадеялся на личного ангела-хранителя.
— А мы куда?! — рванул было за остальными Арсений Малахов, но, заметив неспешность, с которой Сергей уселся перематывать обмотки, встал, недоуменно ворочая головой туда и сюда: — Тудой? Сюдой?
— А что изменилось? — пожал плечами Везунок.
— Так ведь?.. — не понял и Каверзев. Перемены, и впрямь, казались вполне очевидными.
— Тут и так, кажись, кто-то орудует?
— Креститься надо, — посоветовал Сергей, — …если кажется. А если, и в самом деле, наши подоспели, то помочь надо. И так не встретили.
— Ага, — буркнул Арсений. — Смертничками подсобить смерть встретить.
— Тем более, — спокойно, но жёстко подтвердил командир партизанских разведчиков.
— А тудой?.. — ткнул Малахов большим пальцем через плечо в сторону, куда устремилась прочая масса пленных.
— Как на тот свет, всегда успеешь, — согласился Антон Каверзев, уже вооруженный немецким маузером, приклад которого был щедро заляпан кровью.
— Ты что, не видал, чего там наворочено?.. — поднялся Хачариди и, словно припоминая нечто невеселое [66], покачал головой. — Линия Маннергейма, в масштабе.
Будто в подтверждение этих его слов, трескучим степным пожаром со стороны периметра покатилась отчаянная стрельба, с аккомпанементом пулемётного боя и барабанным уханьем минных полей.
Скрипач уже не нужен
Лейтенанты Войткевич и Новик уже знали от штурмбаннфюрера Габе, что немцы даже не подозревают о существовании истинного изобретателя (вернее сказать, «рационализатора» «Вьюна»). Они полагают воентехника тов. П.Г. Бреннера единственным и незаменимым, а сама торпеда найдена ими совершенно случайно во время обследования дна тралами на предмет наличия мин. Секрет Полишинеля, который не спрячешь на не такой уж и большой территории «Иван-Бабы». Так что бы там не подорвало «Вьюна», с участием разведчиков или без, — но результат был достигнут. Делать или «ловить», как выразился Войткевич, и почему-то даже с досадой, тут более было нечего.
Конечно, полезно было бы, пользуясь столь редким случаем, разобраться и со шнельботами. Но поди подберись к ним теперь, когда вся их база, словно развороченный муравейник: все рыщут в поисках диверсантов, которые, по иронии судьбы, как раз таки и не при делах. Так что, стоило подумать о том, чтобы убраться отсюда под шумок, тем более, что необходимый для этого «аусвайс» у разведчиков имелся. Вот он, в кузове лежит, скрученный дорожным узлом.
«Мерседес-бенц» подкатил к воротам, убранным, помимо традиционных желто-чёрной полосатой будки со шлагбаумом и собственно железных ворот, ещё и пулеметным гнездом, обложенным мешками, и с «MG», как-то нелогично обращённым дулом вовнутрь.
Выходит, что и не так-то нелогично. Грузовик фыркнул, окатив пылью и нависнув покатым носом над часовым и лейтенантом с бляхами дивизионной «полевой жандармерии» с легионерскими орлами.
— Куда это вы, Дитрих? — удивился, узнав штурмбаннфюрера лейтенант. — Прости, не удивился бы, если б ты в такую минуту наоборот… — он ладонью показал, дескать: ладно бы въезжал.
— Как раз по этому поводу, — не сразу нашелся Габе, стоя на широкой подножке кабины и изображая нетерпение тем большее, что в шею ему неприметно смотрел «люгер» в руке Войткевича.
Тот будто бы свесился из кузова с праздным солдатским любопытством, положив локти на железный борт.
— Надо кое-что срочно вывезти с базы в безопасное место, — загадочно добавил Габе.
— Я могу взглянуть на это «кое-что»? — поскрёб под фуражкой в затылке лейтенант. — Вроде как полагается.
— Не думаю, Зигфрид, это документы этого однорукого чёрта Бреннера, я и сам понятия не имею, что там.
— Погоди немного, — лейтенанта отвлёк трезвон телефонного аппарата в полосатой будке; тем не менее, бросившись в её сторону, он по дороге махнул часовым: «отпирайте!». Дело это было не скорое — замок, средневековый замковый засов, поспешности не любил. А в том, что командира родственной айнзатцкоманды надо будет выпускать, Зигфрид не сомневался до тех пор, пока…
