Сергей Скрипник - Смерть в рассрочку
— Заканчивай, — сказал командир.
— Ну, добил ножом. Оттащил трупы за скалу и — к вам для доклада. Воды ни глотка не выпил, только язык и горло смочил, чтобы проверить. Во всех — вода.
— То, что о товарищах позаботился, это хорошо, — медленно заговорил Кондратюк. — Пятерых душманов уложил — тоже будто бы неплохо. И, конечно, думаешь, что ты герой. Но ты не герой, — повысил голос командир. — Ты разгильдяй и мудак! Своей идиотской выходкой ты раскрыл расположение группы, и теперь нам надо уходить. Хуже того! О нашем существовании и районе действий моджахеды только догадывались, теперь будут знать. Даже самый тупой душман поймет, с кем они имеют дело, увидев твою работу. Не надо много мозгов, чтобы понять, — тут был только один шурави. А у них немало профессионалов, которые по следам этого побоища на тропе, по характеру ножевых ударов точно определят, что действовал только один человек. Так какого рода войска может представлять этот профессионал, этот безымянный страшный враг и, по твоему мнению, герой, — с недоброй иронией закончил он.
Багровый от неожиданно обрушившегося из него нагоняя вместо похвалы Тимохин стоял, опустив глаза, и только нервно поводил лопатками.
— Теперь вот что, — помолчав, снова заговорил Кондратюк. — Бери с собой Гамова и отправляйтесь уничтожить следы твоего безобразия. Затрите, насколько возможно, используя одежду душманов, кровь на тропе, засыпьте, если найдется чем. А не получится, оставьте больше своих следов. Трупы спрячьте в какое-нибудь углубление — слишком далеко таскать их некогда, завалите камнями.
Приказав Омелину спать, майор занял наблюдательный пост. Чрез бинокль он всматривался в безрадостную панораму лишенных всего живого скал — без единого кустика, без травинки, без клочка мха — и размышлял.
Душманы шли с «бурами». Следовательно, они не выслеживали группу. Вряд ли можно было предположить, что эти пятеро представляли собой идущую по его следу разведку. Посылать на такое дело людей со столь допотопным оружием — верх идиотизма. А руководители моджахедов не были идиотами.
Даже теперь, на шестом году войны, у афганской оппозиции, получавшей новейшее вооружение не менее, чем из десятка стран, Америки до Китая, не хватало оружия на всех бойцов страны с двадцатимиллионным населением. Пришлось извлечь из каких-то затхлых арсеналов тяжелые, как Фальконеты, древние, как фузеи, ружья времен англо-бурской войны — отсюда и название «буры». У них была очень большая отдача, надолго оставлявшая след на плече стрелявшего. Правительственные войска и органы афганского КГБ, вылавливая прячущихся среди мирного населения моджахедов, обнажали у мужчин плечи. Если обнаруживали синяки или потертости от лямок «лифчика», не помогали ни заверения в любви к власти к ниспосланному аллахом Кармалю, ни восхищение благородством шурави. Таких уничтожали на месте.
По всем правилам, выработанным опытом и здравым смыслом, после дурацкого налета Тимохина на душманов, нужно было немедленно уводить группу. Но тщательно проанализировав ситуацию, Кондратюк решил не отменять своего прежнего приказа и остаться на месте.
Вернулись Тимохин с Гамовым и по требованию командира подробно доложили, как выполнили задание.
— Теперь проверьте наличие воды во флягах, — распорядился майор. — Ту, в которой воды больше, оставьте здесь. Нас все же пятеро. Остальные Гамов с Омелиным передадут другим группам. Тимохин сменит Омелина на рации. Пусть отдохнет.
К пяти часам, встреченный возле тропы Омелиным, возвратился лейтенант Асадов, не добыв никакой полезной для Кондратюка информации. Ни агент Жилина, и никто другой в кишлаке ничего не знали, даже не слышали о беглеце. Ни один чужой человек в минувшие дни у них не появлялся, в горы никто из жителей не ходил. Когда лейтенант спускался вниз, возле кишлака его задержала хорошо замаскированная засада армейского спецназа. По описанию он не был похож на того, кого они ждали, говорил только по-таджикски, и его пропустили. Возвращаясь, он обошел засаду стороной.
—20-
Внизу, в долине, уже накапливались сумерки, а наверху, в горах, было еще светло, когда лейтенант Асадов заметил беглеца. Он же доложил командиру и передал ему бинокль. Метрах в трехстах впереди Кондратюк увидел человека в «эксперименталке» с подполковничьими звездами на погонах, с тощим рюкзаком за плечами. Он двигался сверху от уровня расположения группы Черных наискосок вниз по направлению к кишлаку. Шел медленно, его слегка пошатывало, но ступал твердо. Майор рассмотрел заросшее светлой щетиной лицо с запавшими от голода щеками, потрескавшиеся от жажды губы, однако маленькие глаза под мохнатыми ресницами обшаривали окрестность внимательно и цепко. По его медленным шагам и верным движениям было видно, что человек очень устал и держится из последних сил. «Потому и решил двинуться еще засветло, что дошел до крайности, — подумал Кондратюк. — С темнотой доберется до кишлака, где у него наверняка есть свой человек. Впрочем, может и не быть. Возможно, просто идет на риск в надежде забрести в дом, где стоят за душманов, и позаботятся о беглеце. А в форме и при звездах идет потому, что знает: моджахеды не станут стрелять в одинокого офицера, тем более в таком звании, когда за него живого в награду можно получить большие деньги. У них даже суммы расписаны по чинам и должностям».
— Лейтенант, передайте соседним группам сигнал «вижу цель», — распорядился Кондратюк и подошел к Омелину: — Свяжись с Марьясиным и Черных.
Потом подозвал Тимохина и Гамова:
— Двигайте к Малышеву и Савченко с сообщением, что их тройки переподчиняются моим заместителям. Наша группа разворачивается в цепь, поэтому сюда возвращаться не надо, а сразу занимайте свое место.
Затем он говорил с Марьясиным и Черных:
— Михаил, тебе передается группа Савченко, тебе, Юрий, группа Малышева. Разворачивайте людей в цепь. Марьясин отрезает беглеца от тропы, не давая спуститься в кишлак, и гонит вверх, навстречу Черных, который будет жать на него сверху. С востока буду подпирать я со своими людьми. Не давайте ему вырваться, из мешка. Он побежит знакомым путем назад, но далеко не уйдет — слишком устал. Думаю, что поэтому и решился спуститься в селение. Если не будет другого выхода, преграждайте ему путь огнем. Надо постараться взять его живым. Все ясно?
— Ясно, командир, — ответили заместители.
— Тогда вперед.
Люди майора, развернувшись цепью. Они преодолели метров сто, когда не выпускавший из виду беглеца Кондратюк увидел, как тот вдруг остановился и стал напряженно смотреть вниз, где, преграждая ему путь, должны были двигаться люди Марьясина. Потом, развернувшись, так же внимательно посмотрел вверх. Не обошел вниманием и направление, откуда надвигалась группа майора. Затем подался назад и скрылся за выступом скалы.
Цепь командира в несколько бросков преодолела еще сотню метров. Сам он поднялся на высокий валун и увидел подполковника, уходившего прикрываясь нагромождением скал. Двигался он довольно быстро, вероятно потому, что отступал по знакомому маршруту, которым шел в эту сторону. Кондратюк должен был признать, что переоценил усталость и недооценил волю и мужество беглеца.
Цепи Марьясина и Черных продвигались параллельно друг друга, одна постепенно поднимаясь вверх от тропы, другая — спустившись вниз. Когда они начали обгонять подполковника, зазвучали пистолетные выстрелы.
Он уходил, стреляя не наобум, а только по видимым целям то вниз, то вверх, потом и по цепи майора, когда она приблизились на расстояние прицельного выстрела. Пули пока не достигали целей, которые успевали исчезнуть за миг до того, как подполковник нажимал на спусковой крючок пистолета. Видно, изнурительный переход, голод и жажда ослабили твердость руки и верность глаз беглеца. К тому же, попасть в людей группы Кондратюка даже находящемуся в отличной форме стрелку и в более выгодных условиях для боя было нелегким делом. Тем не менее, тревожась за парней, майор связался по рации с заместителями, и приказал:
— Попугайте его огнем, чтобы он не отходил, а отползал. Быстрей обходите с тыла. Он хочет продержаться до темноты. Надо кончать с этим делом сейчас.
Вскоре застучали короткие автоматные очереди. Беглеца гнали по прямой, не пуская на относительно ровные участки. Как только он пытался свернуть в сторону, наметив более легкий путь, струи свинца загоняли его обратно под прикрытие камней. Отстреливаясь, он полз, пятился, шел, при первой возможности даже пытался бежать. Но цепи Марьясина и Черных уже обтекали его сзади.
А снизу, поглощая отроги гор, стремительно поднимались вверх сумерки.
Когда кольцо вокруг подполковника сомкнулось, он вдруг исчез. Пистолетные выстрелы прекратились еще минут двадцать назад, видимо, кончились патроны. Так что он вряд ли мог себя обнаружить выстрелом. Пришлось заглядывать за каждый камень, в каждую выемку, постепенно сжимая кольцо окружения. Первым заметил узкий вход в пещеру зоркий Костя Игнатов.
