С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть - Габыч
Я – очень тщеславное существо, и стать взводником круто, конечно. Там и до отрядника недалеко. Ответственности я никогда в жизни не боялся, а вести в бой несокрушимое русское воинство в лучшей Компании в мире… Нет больше счастья и цели в жизни. У Дикого я готов был выполнять любые задачи и кем угодно, настолько я доверял к тому моменту этому человеку. Командиру.
И, конечно, вернулся Мёрф! Если бы я был молодой собачкой, а не суровым Габычем, то делал бы как они любят. Собачки в смысле. Кувыркался в воздухе и ссался от счастья одновременно, настолько я был рад возвращению этого лютого суперсолдата Империума.
В один из дней было решено вывести на позицию Говарда с его чудной неведомой хуйнёй, как её называли хохлы. Перед этим птуристам оборудовали позицию на терриконе. Парни-залётчики. Четверо или пятеро. Попали они туда за непреодолимую тягу к промедолу. Копали на верхушке инженерные сооружения. И когда было всё готово, штурма начали выставляться.
Все эти дни периодически шли дожди, и, конечно, затаскивать всё наверх было сущим адом. Времени было с вечера до утра. Успели поднять почти всё. Говард, Бугимэн и Сновид заняли позиции и затаились до вечера. Если только пидоры засекали работу ПТУРа, то туда летело всё. Они не стеснялись сразу накрывать тот район даже из «Градов».
Стемнело, парни вышли на охоту. Говард мог работать по мере обнаружения целей, в этот раз только по бронетехнике. Вот они засекают цель, отрабатывают её, естественно, сразу в укрытия. Хохлы в течение пяти минут накрывают их «Градом». Не жалеют целого пакета, а пакет в «Граде» – это сорок ракет. И вот этим пакетом несколькими частями, чтобы накрыть в район возможного отката парней, они хуярят по нам. Блиндаж от террикона был метрах в пятистах. Говард докладывает, что у них всё в целом в порядке. Ну и хорошо.
Проходит ещё минут десять, и я слышу, как кто-то заходит в блиндаж.
– Краснодар! – Крикну, а в ответ тишина. – Краснодар.
Я снял с предохранителя АК, передёрнул затвор. Соджо также взял на мушку вход. И тут заходит хуй из подноса.
– Мы вам там пайки принесли, воды… – Говорит и стоит. Спокойный как удав. Вообще без эмоций. – Там «триста» один.
– Так хули ты молчишь?
Соджо берёт его за шкирку, и они выскакивают из блиндажа. Слышу, двигаются обратно и заносят тело. Видимых повреждений нет. Мы его раздеваем, осматриваем. Только два лёгких осколочных в оба бедра. Но признаков жизни нет совсем. Видимо, взрывом ушатало, и всё.
– Второму пизда, братан! – говорит Соджо. – Градина в окоп зашла и раскрылась прямо ему под броню.
Случилось вот что. Поднос наконец-то добрался до нас, но когда подошли, то решили посидеть, покурить, попиздеть, вместо того чтобы сразу нырнуть в укрытие. Ночь ведь, тишина да благодать. Один нашёл ведро, перевернул его, и вот они втроём отдыхают, наслаждаются беседой. Судя по всему, обсуждают высказывания Геродота о славянских причерноморских племенах или ассимиляцию скифов и сарматов в Средней Азии. Не меньше.
В этот момент Говард отрабатывает по цели. А хохлы отрабатывают по району работы Говарда. И одна градина чётко заходит в окоп. Взрыв, как мы знаем, раскрывается вверх и в стороны. Раскрылось чётко одному под броню. Второго обесточило уже силой взрыва. У третьего же ни одной царапины. Выводы делайте сами.
Думаете мне их не жалко? Конечно, жалко. У пчелы в жопе тоже жалко.
78
На другой день. В районе обеда. Я как раз только поел и собирался поспать минут десять по бразильской системе. Заходит Ленон в блиндаж, снимает шлем, присаживается и спокойно начинает рассказывать.
– Цыган и Рэпер отжимают у подноса промедол и пользуют его в себя. Ты знал?
В нутре у меня всё перевернулось. Это тот Цыган, за которого я топил. Тот, которого я рекомендовал Ленону сделать моим заместителем и которого я считал своим братом. Раз брат, так по-братски и воздастся.
– Ленон, могу сказать, что это предательство. Ничего не буду говорить, сам решу этот вопрос.
Ленон ещё раз посмотрел на меня своим взглядом с тёмными пронизывающими зрачками, мол, а может, ты с ними в сговоре? Ну, так мне показалось, во всяком случае. Часа через полтора он уехал.
Что делать, я не знал. Точнее, знал только одно. Никакой ненависти, только возмездие. Доверчивый я дурак. К тому моменту мои руки были похожи на две раздувшихся резиновых перчатки, и когда я доносил истину, то уже не понимал, кому больнее, мне или тем, кого пестовал. Я нажал указательным пальцем на тангенту.
– Цыган, Цыган, я Габыч.
– Цыган, на приёме.
– Прибудь на точку Ленона.
– Принял.
Через полчаса я услышал шаги в коридоре блиндажа. Зашёл Цыган.
– Габыч, здорово! – протянул руку Цыган.
– Цыган, ты что же за гадина-то такая? Промедол полюбил?
– Габыч, я тебе сейчас всё объясню!
Через секунду я уже вбивал его в землю подвернувшейся под руку банкой тушёнки. Я бил и бил, дубасил Цыгана, не обращая никакого внимания на его жалобные стоны.
– Габыч, дай объяснить…
Но я и не думал останавливаться. Стандартную песню про «объяснить» я выучил в Металлострое, когда во второй половине нулевых проходил школу жизни в исправительной системе.
– Ты! Пидорасина! Чтобы на глаза мне не показывался! Мразь!
Я немного отдышался и продолжил.
– Идёшь и сам, сука, разносишь всё с подносом. И не дай тебе твой цыганский бог мне на глаза попасться.
Я глянул на банку тушёнки, которая стала выглядеть так, как будто её из жопы вынули, и сказал.
– С Рэпером сделаешь всё то, что я сейчас в тебя вложил! Съебал отсюда, гнида!
Брат должен знать, что семья не даст ему свернуть с истинного пути и всегда вернёт его обратно. До Дикого такие местечковые проблемы не доходили. Ну, я так думаю. Это мы решали сразу и по месту.
79
Итак, по дню была дана команда «стоп, колёса». Как-то утром медико-эвакуационная группа, заканчивая работу, не успела вернуться на свою точку с передка. И в какой-то момент (не знаю, что стукнуло в голову Акрамиону) он решил всё же переместиться на свою точку. Он решил это сделать часов в одиннадцать утра. Когда, сами понимаете, видно всё как на ладони. На хрена он так сделал, так и останется загадкой. Результат этого нарушения приказа и самовольного перемещения между позициями был налицо. Кирза, хороший, взрослый мужик, «двести». Акрамион – тяжёлый «триста». Осколочное в голову. Эвакуировали на большую землю. Уже там перешёл в «двухсотые», спасти не смогли.
Никогда не думайте, что вы умнее всех. За такие вот необязательные потери Дикий взыскивал с командиров взводов по полной. Да и нет их, обязательных потерь. Никто не закладывает заранее процент потерь. Всё это человеческие души, и твоя задача как командира любого звена свести потери к нулю. Не минимизировать, на листочке нарисовать стрелки и вывести интеграл с формулой, сколько и при каких составляющих должно быть потерь. К нулю, блядь! Точка!
Потом, в который уже раз, начал сбиваться в работе расчёт 82-го под командованием Хоста. То у них станина едет, то ещё какая-то непонятка. Я попробовал переговорить с Селеном. Он руководил ВОПом с помощью Блесны и Таифа. В своё время я рекомендовал Ленону Тайдона, но он решил Селена. Селен, так Селен, как скажешь, босс.
Когда я пришёл к Селену на четыреста девяносто девятую и попробовал обсудить вопрос по Хосту, то в ответ увидел
