Генерал без армии - Александр Александрович Тамоников
– Вы пострадали, товарищ генерал-майор?
– Да уж, приголубили фрицы, еще не разобрались, кто перед ними, двинули казенником. Когда выяснили, знаешь ли, извиняться не стали. Молодцы, товарищи, вовремя прибыли. Намекаешь, что еще повоюем, Шубин?
– Намекаю, товарищ генерал-майор. А если повезет, то и мирной жизнью успеем насладиться. Ладно, все это очень трогательно, но надо сваливать отсюда. Пастухов, проверь машину! Возможно, заведется.
– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! – Возбужденный боец прыжками понесся к грузовику, влез в кабину.
– Эх, только двое парней у тебя осталось, Шубин, – посетовал Боев. – Сочувствую. Боюсь даже спрашивать про судьбу Андрея Андреевича.
– Потом, товарищ генерал, успеем еще наговориться. Вы тоже не в полном числе. Что случилось с генерал-майором Алферьевым? Он жив?
– Не знаю, старлей. – Боев помрачнел. – Петр Федорович потерялся сразу, когда все началось. Вроде бежал вместе с нами, потом смотрим, его нет. На хвосте каратели висели, но мы все равно вернулись, лес стали прочесывать, до последнего искали. Он человек уже немолодой, может, ногу подвернул, или с сердцем плохо стало. Под всеми кустами проверяли, все канавы осматривали. Оттого и попались фрицам, а ведь могли уйти. Отстреливались, пока боеприпасы не кончились. Потом нас в клещи взяли. Глупейшая ситуация, даже застрелиться нечем!
– Работает, товарищ командир! – выкрикнул Пастухов. – Рассаживайтесь, уважаемые пассажиры, карета подана!
– Оружие разбирайте, товарищи командиры, – сказал Глеб. – Чую, пригодятся нам еще автоматы. Красноармеец Пастухов, сядешь за руль! – Шубин замялся. – Переоденься в немецкое, что ли. Не поедешь же ты в этом наряде. Свое тряпье в мешок засунь, стащи с кого-нибудь френч, выбери, где крови поменьше.
– Слушаюсь, товарищ командир! – Ленька слегка побледнел, но не стал выделываться в присутствии генерала и прочих начальников.
– Что делать будем, товарищ генерал-майор? – осведомился Шубин. – Искать товарища Алферьева?
– Да искали уже. – Боев не сразу смог принять решение. – Скотиной себя чувствую, старлей, но завязнем мы в этом лесу, немцы скоро на шум подтянутся, и амба нам тогда. А у меня еще семеро, мне отвечать за них придется. Сам-то как считаешь, старлей?
Да, им приходилось кем-то жертвовать, чтобы спасти основную массу народа. Дело тут вовсе не в совести. Все пропадут, вот тогда и вспомнишь про нее!
Пастухов во френче эсэсовца с кровавым пятном на животе смотрелся потешно. Ничего, со стороны не видно, что водителя грузовика однажды уже убили. Разведчики помогали изможденным людям забраться в кузов. Двигатель прерывисто рычал, грузовик готов был сорваться с места.
Никакого плана действий в голове Глеба не имелось. Но тащиться пешком с этой публикой было бы полным самоубийством. До Утиного Брода оставалось километров шесть, и Шубин решил рискнуть. Хотя бы часть пути они должны проехать.
Машина тряслась по лесной дороге, миновала место, где произошла расправа с мотоциклистами. Люди сидели на лавках, сжимали немецкие автоматы, с надеждой смотрели на Шубина. А он не бог, и сам был в таком же подвешенном положении.
Начинались сумерки, но видимость еще сохранялась. «Опель» выехал из леса, развернулся в сторону Быковки. Шубин скорчился у переднего борта, мог говорить с Ленькой, сидящим за баранкой. Заднее оконце в кабине было разбито. Иногда он поглядывал на карту, хотя знал ее наизусть. Не так уж много дорог в этом районе, пригодных для езды.
Глеб выступал в роли штурмана, отдавал односложные команды, иногда припадал к дырам в брезенте, чтобы ориентироваться. Задний полог был завешан. Люди с готовностью отодвигались, чтобы ему не мешать.
С каким-то нежданным интересом посматривала на него капитан Стрельникова из шифровального отдела.
Ленька за рулем что-то насвистывал, надвинул на лоб каску. Фальшь звучала в каждой ноте, парень дико волновался.
– На приказы патрулей остановиться не реагировать! – предупредил его Шубин. – Проезжать мимо. А мы уж сзади будем разбираться.
За бортом мелькала сгоревшая Быковка. Страшная ободранная собака бросилась под колеса, облаяла фашистскую машину. Навстречу пронеслось мотоциклетное подразделение, видимо, спешило на выручку к своим. Интересоваться встречной машиной солдаты не стали, их звал долг.
Грузовик снова въехал в чащу, водитель сбросил скорость. Машина вздрагивала на корнях, плетущихся через дорогу, цепляла брезентом ветки. Массив оказался недолгим, дальше дорога змеилась вдоль опушки.
– Товарищ старший лейтенант, впереди мотоциклетный пост! – прокричал Пастухов.
– А от меня-то ты что хочешь? – раздраженно спросил Глеб. – Улыбнись им!
Пассажиры скалились прокуренными зубами. Прыснула Татьяна Викторовна, закашлялась.
Машина шла с постоянной скоростью.
Глеб прорезал ножом дыру в передней части тента, припал к ней. Пост находился в ста метрах. Это были полевые жандармы с увесистыми бляхами. Они исподлобья смотрели, как машина приближалась к ним, но останавливать ее не стали, проводили взглядами.
Люди оживились. Их побледневшие лица стали покрываться румянцем.
Теперь дорога тянулась вдоль мелководной речки, приближалась переправа. Мост был старый, деревянный, но автотранспорт выдерживал.
Пастухов вывернул баранку, сбросил скорость, въехал на настил. Загрохотали бревна под колесами.
Пассажиры напряженно молчали. Генерал Боев поигрывал трофейным «вальтером».
За мостом машина побежала резвее.
«Три километра проехали», – оценил Глеб.
Сумерки набирали обороты, воздух темнел.
Но не пронесло! Снова пост, и опять жандармы.
Два мотоцикла стояли у обочины. Возможно, по рации сюда пришло сообщение об убитых солдатах и пропавшей машине.
Упитанный жердяй с бляхой на груди вышел на дорогу, махнул жезлом. Остальные стояли рядом, настороженно следили за грузовиком.
Пастухов начал сбрасывать скорость и вдруг переключил передачу, резко выжал газ. Машина понеслась так, что жандарм лишь в последний момент успел отпрыгнуть.
Шубин и Малинович покатились к заднему борту.
Жандармы спешно рассаживались по мотоциклам, давали по газам.
Качество дороги на этом участке было приличным. Ленька Пастухов гнал почти на пределе. Машина тряслась, всем казалось, что сейчас она рассыплется.
Мотоциклисты сокращали дистанцию. Припал к рулю пилот в массивных очках, мелькала квадратная физиономия пулеметчика в люльке. Он прижал к плечу приклад МГ-34, полоснул предупредительной очередью. Взметнулись фонтанчики пыли.
«Колесо пробьют! – сверкнула мысль в голове Глеба. – И хана тогда, в упор расстреляют!»
Мотоциклы стремительно приближались. Взлетел брезентовый полог. Шубин и Малинович ударили одновременно, практически в упор. Автоматы обжигали ладони, как горячие пирожки, вынутые из духовки.
Рядом пристроился на корточки полковник Василенко, поливал из автомата, расточал ругательства. Стреляли Игнатов и Верещагин, при этом активно отталкивали друг друга. Места в машине было мало.
Завис над душой генерал-майор Боев. Его тоже охватил боевой азарт. Он держался за стальную дугу, приваренную к платформе автомобиля, стрелял из «вальтера». За его спиной что-то грозно выкрикивала Татьяна Викторовна.
Разлетелась вдребезги фара головного мотоцикла. Пулеметчик поник квадратной головой. Пилот вывернул
