Александр Великанов - Степные хищники
«Где-то задержались, — недовольно подумал комэск. — Или случилось что?» — нахмурился он, но тут же повеселел: из оврага на той стороне реки вынырнули два всадника. Боковой дозор? Наверное. Мидзяев приложил бинокль к глазам. В полукружьях стекол отчетливо вырисовывались кавалеристы. Они ехали с винтовками, поставленными прикладами на бедро, настороженные, готовые каждую минуту ко встрече с врагом.
«Ага! Вот и колонна!»
По большаку плотной массой, закрывая столб за столбом, шла кавалерия.
Мидзяев повернул коня и поскакал вслед за продолжавшим идти эскадроном. Сзади всех бок о бок ехали старшина эскадрона и новая медсестра. Поравнявшись с ними, Мидзяев придержал лошадь и окликнул:
— Сестричка, как дела? С коня ни разу не упали? Как самочувствие?
— Спасибо! Замечательное.
— Даже замечательное? А вон ваш знакомый двигается — Щеглов.
— Где?
— Вон, комаровским большаком. Видите?
— Вижу.
— В Бакурах, наверное, встретимся, — и командир эскадрона проехал вперед.
Таня Насекина действительно чувствовала себя великолепно. Просторы полей, поездка верхом, кристально чистый воздух. Новые знакомые — ее боевые товарищи. Этот добродушный усач-старшина, у которого неисчерпаемый запас всяческих смешных историй. Все, не исключая строгого командира эскадрона, относятся к Тане по-дружески, стараются помочь, ободрить, освоиться. А вот там, совсем недалеко, едет Вася, и в Бакурах с ним увидятся. Хорошо! Лучше не бывает!
Щеглов вел дивизион по разбитому большаку Петровск — Бакуры. В глубоких колеях поблескивала вода, в придорожных канавах лежал уцелевший местами снежок. Смачно чмокали по грязи конские ноги. Дорога большей частью пролегала по отлогому косогору и лишь изредка спускалась в лощины. В одной из них Щеглов остановил дивизион, а сам вместе с Кондрашевым, который после Щеглова принял командование 1-ым эскадроном, выехал на увал.
— Мидзяев едет, — показал комдив на турзовскую дорогу.
— Он самый, — согласился Кондрашев. — Хвосты у лошадей коротко подстрижены.
— Что-то Тополев молчит. Скоро Комаровка.
Еще несколько минут они осматривали окрестности. Вдруг из-за ближнего увала показался всадник, скачущий галопом. Подъехав вплотную, он отдал донесение:
— «В Комаровке бандиты — 100–120 сабель. Продолжаю наблюдать. Тополев».
— Товарищ комдив, смотрите! — Кондрашев показывал в сторону Турзовкй, в которую почти втянулся эскадрон Мидзяева.
— Ну, и что? — не понял Щеглов.
— Вы не туда, правее.
Теперь Щеглов увидел: с противоположной стороны в Турзовку входил еще один отряд.
— Бандиты. Больше сотни. Неужели Мидзяев не обнаружил их? — забеспокоился Кондрашев.
— Не знаю. Может быть. Впереди нас виднеется мост. Переправься по нему в Турзовку и ударь по банде во фланг!
Кондрашев бросился выполнять приказание, а комдив, вызвав командира пулеметного взвода, велел ему занять позицию и приготовиться к открытию огня по дороге из Турзовки.
Вскоре из деревни донеслись разрозненные выстрелы. «Дозоры встретились — Мидзяева и бандитские», — догадался Щеглов и прикрикнул на пулеметчиков:
— Копаетесь долго!
— Готово, товарищ комдив! — поспешил доложить командир пульвзвода и с особой четкостью скомандовал — Автоматическим заряжай!
В ответ сухо щелкнули рукоятки затворов.
Из Турзовки вылетели кавалеристы Мидзяева. «Уходит, не зная, сколько их, или заманивает на удобную позицию?»— гадал Щеглов, наблюдая маневр.
Таня направила лошадь к стоявшей на краю деревни избе, около которой несколько женщин с любопытством рассматривали входивший эскадрон.
— Дайте, пожалуйста, напиться! — попросила она. От ветра и от верховой езды у нее пересохло в горле.
— Сейчас, касатка, вынесу, — отозвалась одна из женщин и пошла в избу.
— Фершалица будешь? — справилась другая и сочувственно вздохнула: — Трудно, поди, тебе одной среди мужиков? А тут еще война — страсти-ужасти.
В деревне бухнул выстрел, за ним второй, еще и еще. Из калитки выбежала ходившая за водой и торопливо сунула Тане деревянный ковшик:
— Пей! О господи, боже ты мой!
Мимо к выезду из деревни скакали красноармейцы, но Таня продолжала пить, — она не понимала, что это отступление, а думала, что их куда-то послали.
— Спасибо! — поблагодарила она, напившись, и очень удивилась — женщины исчезли.
— Ковшик. Ковшик возьмите! — крикнула Таня, в последний момент заметив вбегавшую на крыльцо женщину. Но та даже не оглянулась.
«Куда же деть ковшик?» — озабоченно соображала медсестра и уже хотела слезть с лошади и отнести самой, но в это время один из скакавших крикнул ей:
— Сестра, бандиты. За нами!
Едва Таня повернула лошадь, как та понеслась за остальными вскачь. От неожиданности наездница чуть не упала. Стремя выскользнуло из-под носка, Таня качнулась вбок и с большим трудом сохранила равновесие.
Поймала стремя и всунула ногу чуть ли не до каблука. Ей и в голову не пришло, что этого делать нельзя, так как при падении ногу сразу не вынешь и можно повиснуть вниз головой.
За околицей деревни ее нагнал Мидзяев. Он был совершенно спокоен, — замысел подставить банду под удар дивизиона осуществлялся успешно.
— Поторапливайтесь, сестра! Сзади нас взвод прикрытия, а там уже бандиты, — предупредил он Таню.
Медсестра ударила каблуками лошадь.
Однако лошаденка была не столько смирной, сколько ленивой, и прыти не прибавила. Сзади нагоняли кавалеристы взвода прикрытия. Они скакали, не соблюдая строя, и Тане стало страшно, что ее сшибут, затопчут. Чтобы не мешаться, она свернула на пашню, а пропустив всадников, хотела снова выбраться на дорогу, но лошаденка поскользнулась, упала на передние ноги, и Таня, перелетев через голову, проехалась на локтях по пашне. К счастью, маленькие сапожки выскочили из больших стремян. Вскочив на ноги, Таня увидела свою убегавшую за эскадроном лошадь. Со стороны Турзовки приближалась толпа конных. «Это они, бандиты!»
Увязая в грязи, она бросилась прочь от дороги, туда, где на бугре за рекой недавно видела дивизион Щеглова.
— Стой! Беги сюда! Сюда беги!
Не оглядываясь, Таня мчалась изо всех сил. «Пусть убьют, но не сдамся», — думала она.
— Да стой же ты. Куда бежишь?!
Один из трех, возвратившихся за медсестрой красноармейцев растерянно посмотрел на товарищей:
— Что же делать? Она не оборачивается, а по пашне ее не догонишь, — конь увязнет.
Но рассуждать уже было некогда, — бандиты приближались, и трое поскакали за своими.
Тане не хватало воздуха, перед глазами кружились огненные круги, а до реки еще далеко, и на бугре никого не видно. Перепрыгивая через канаву, она поскользнулась и упала. Над пашней пронесся жалобный крик: Вася-а!
Щеглов стоял у пулеметов, сзади него — командир пульвзвода, молодой человек с чересчур решительным выражением мальчишеского курносого лица. Комвзвод всего две недели тому назад превратился из курсанта в командира и теперь, впервые попав в боевую обстановку, напускной серьезностью хотел прикрыть все другие чувства — неуверенность в своих силах и знаниях, неизбежное перед боем волнение, недостаток хладнокровия. Он от души завидовал Щеглову: «Быть таким выдержанным, ровным голосом отдавать приказания, разглядывать противника, как некое любопытное явление».
— Когда бандиты выйдут на околицу, одним пулеметом откроете огонь по голове колонны и тремя — по хвосту, возьмем их в вилку, — распорядился Щеглов.
Эскадрон Мидзяева успел отойти на полверсты от Турзовкй, когда появились бандиты. Они скакали беспорядочной толпой, размахивая шашками. Командиру пульвзвода отсюда, издалека, они не казались внушительными, но в следующий момент он ахнул. Впереди банды под красноармейцем упала лошадь. Убили коня! Нет. Конь и перелетевший через его голову всадник вскочили на ноги почти одновременно, красноармеец немного опоздал; затем лошадь бросилась за эскадроном, а человек, не надеясь, видимо, ее поймать, побежал прочь от дороги на пашню.
— Бандиты убьют его. Разрешите открыть огонь? — взволнованно спросил пулеметчик.
— Пропустить бы банду подальше. Но ничего не поделаешь: приходится выручать этого губошлепа. Огонь!
— Огонь! — с готовностью подхватил комвзвода, и тотчас же, захлебываясь, залопотали «максимы».
— Низко взяли. Увеличьте прицел! — недовольно крикнул Щеглов и тут же до боли вжал бинокль в глазницы. В полукружьях стекол он увидел, что впереди банды на высоком вороном коне скакала Устинья.
— Огонь! Всеми пулеметами огонь по голове бандитской колонны! — яростно заорал Щеглов.
В полный голос заговорили все четыре пулемета, свинцовый ливень обрушился на дорогу. Пятная турзовский выгон трупами людей и лошадей, банда бросилась назад. Едва ли половине удалось спастись за постройками, но в числе ускакавших была и всадница на высоком вороном коне.
