В лесах под Вязьмой - Александр Александрович Тамоников
Только отбежав на десяток метров, Шубин обнаружил, что Латкиса с ним нет. Он скорчился на склоне – то ли сидел, то ли лежал. Шубин колебался, но все же решил вернуться. Немцы пока чесались, в запасе имелось несколько секунд.
– Может, не надо, товарищ лейтенант? – испугался Пастухов.
– Ладно, бегите, мы прикроем, – рассудительно изрек Завадский и хлестнул очередью, когда над кустами поднялась серая каска.
Шубин докатился до косогора и пихнул следователя в плечо. Уснул он, что ли? Латкис завалился на бок. Он был мертв, пуля засела в груди. Следователь умер тихо, совсем не так, как жил. Шубин отползал, не спуская с него глаз и испытывая муторное, противоречивое чувство. Поди пойми этих особистов…
Колонна уходила, несмотря ни на что. Разведчики догнали арьергард. Вместе с ними к хвосту колонны пристроились выжившие шестнадцать человек. Двое из них были легко ранены, первую медицинскую помощь получали на ходу. Немцы отказались от преследования – их тоже осталось немного.
Положение ухудшалось. О том, что из Горного выступила на восток крупная колонна, теперь не знал только глухой и слепой. Но постепенно колонна забирала на юг, в направлении заповедника.
Скуратово прошли без остановки, хлюпая по грязи. Немцев в деревне не было. Знакомая старуха, похожая на ведьму, стояла на том же месте, прижавшись к забору, и провожала глазами людей. «Бабуль, давай с нами!» – крикнул кто-то, но старуха даже бровью не повела. Из дома Егора Мироновича никто не вышел. Шубин забежал во двор, ударил в дверь, но она была заперта, на стук никто не открыл. Возможно, семья ушла в лес или пряталась где-то еще. Выяснять времени не было, Шубин припустил догонять своих.
В районе Сосновки, занятой мотопехотной частью, назревали неприятности. Немцы ударили с правого фланга. В редколесье спрятаться было негде. До урочища оставалось несколько верст. Началась паника, падали убитые. Вдобавок заработала минометная батарея, стало совсем худо. Основная масса успела втянуться в осинник, но остальных пришлось вытаскивать. Люди бежали, тащили на себе пострадавших. Удар живой силы неприятеля приняла на себя сформированная майором Шиловым группа из тридцати человек. Она стояла насмерть, сдерживая пехоту. Атаку в лоб встретили гранатами, отразили нападение. На этом участке немцам тоже не хватило сил. Пехота отошла, но минометный обстрел продолжался. Мины сыпались со всех сторон, нередко кого-нибудь поражали. На глазах у Глеба погиб капитан Евдокимов, взмокший от неустанной беготни. Только встал, чтобы зажечь папиросу, как рядом ухнула мина, и зажигалка уже не понадобилась.
Из хутора Выселянка полицаи ушли – предусмотрительные люди! Тянулись лесистые холмы. Снова работали минометы. Колонна спустилась в низину, здесь деревья чередовались с россыпями скал.
Люди втянули головы в плечи, когда в очередной раз раздался леденящий душу вой. Взрывы выкорчевывали деревья, отламывали огрызки от каменных махин. Мелькали люди в белых халатах – волокли на себе раненых. Нарисовалось побледневшее лицо санинструктора Вари – она подставила плечо незнакомому капитану, у которого была сильно повреждена нога.
Снова на глаза попался майор Гуньков. Он оттолкнул раненого бойца и быстро прошел вперед, прислушиваясь к вою мин. Взрыв прогремел справа, люди попадали на землю, Гуньков тоже присел, воровато посмотрел по сторонам. Стало интересно, что он задумал? Шубин держался в стороне и внимательно наблюдал за майором. Тот его не замечал. Усилилась автоматная трескотня на фланге. В глазах майора заблестел страх, он совершал какие-то судорожные движения – нервы окончательно сдали. Люди спешили спуститься в ущелье, многие бежали, но майора Гунькова данный маршрут почему-то не прельщал. Он со страхом смотрел в черноту леса. Как он ушел с тропы, Шубин даже не заметил, отвлекся. Слева от тропы громоздились невысокие скалы в обрамлении темных пихт. Среди камней что-то мелькнуло. Свернул по нужде, что ли? Ну да, самое время заниматься этим именно сейчас, под минометным обстрелом…
Землю снова тряхнуло. Разведчики присели. Вроде все живы. Мелькнула интересная мысль: а ведь немцы могут и не догадываться, что толпа людей направляется в урочище! Что они знают об окружающей местности, а тем более о затерянных заповедных уголках? Есть шанс раствориться… Но пока волновало другое.
– Товарищ лейтенант, вы куда? – бросил в спину Глинский.
– Догоню. Следуйте за колонной.
Майор Гуньков из скал не выходил. Соседи по колонне не могли не видеть, что майор свернул с тропы, но им было плевать. Шубин пересек тропу, стряхнул с плеча автомат. Он перелез за скалы, стал осматриваться. Майора и след простыл. Жухлая трава вздымалась волнами. Далее начинался ельник. Глеб прижался к скале. У майора имелся пистолет, требовалась осторожность. Трава была притоптана – по ней прошел один человек. Глеб перебежал открытое пространство, пригнувшись, забрался под елку. Минометный обстрел пошел на спад, взрывы грохотали где-то в стороне. Монотонно гудела колонна за скалами.
Вдруг из-за камня выросла фигура. Глаза майора жульнически поблескивали. Он вытянул шею, прислушался, потом стащил с себя командирскую портупею с ремнем и выбросил в траву. Извлек из кармана перочинный ножик, отпорол нарукавный знак, затем – петлицы на воротнике. Хотел избавиться и от самого ножика, но передумал, сунул его в карман. Помявшись, поднял ремень со свисающей кобурой, стал ее расстегивать.
В эту минуту он заметил постороннего. Шубин неслышно вылез из-под ели и направил ствол на майора. Тот омертвел, глаза забегали.
– Достань пистолет двумя пальцами, – с прохладцей произнес Шубин, – и отбрось в сторону. Ремень с портупеей тоже.
– Лейтенант, послушай. – Гуньков сглотнул. – Это вовсе не то, что ты подумал…
– Бросай! Не то стреляю сразу!
Майор подчинился. Он даже не пытался сохранять самообладание. От страха дрожала нижняя челюсть. Шубин подошел ближе – брезгливость не помешала с любопытством вглядеться в лицо майора.
– Лейтенант, ты чего? Ты что такое подумал? – Лицо майора посерело от ужаса.
– Ты же не дурак, Гуньков, – с растяжкой произнес Глеб. – Что вижу, о том и подумал. Не вынесла душа? К «освободителям» собрался? В самом деле, сколько можно терпеть, если все равно Германия победит. Придут сюда, ты выйдешь к ним с поднятыми лапками, и начнется для тебя полноценная свободная жизнь с новыми хозяевами. Зачем петлицы отпорол? Фашисты всячески приветствуют командиров Красной Армии у себя в плену, если, конечно, они сами сдались. Будешь полицейским старостой… А помнишь, майор, я недавно говорил,
