Марина - Алия Амирханова
– Лидия Яковлевна, зато здесь минуты покоя нет. Замучила я вас…
– Не говори глупости. Мне, может, такая работа в радость, а ты…
– А сколько вам лет? – Таня спросила напрямую.
– Шестьдесят стукнуло в июле. Я ведь деревенская. Жилистая…
– Ого, а время–то уже семь вечера. Я- всё. Домой, – Таня первая встала из-за стола.
– Давай, Танюша, пока.
– Пока.
Начались житейские будни. Кормление по часам, стирка, глажка. Лидию Яковлевну Марина к грязной работе не подпускала. Уход за малышом был полностью на ней, уборка комнаты и кухни – тоже. Лидия Яковлевна ходила в магазин и готовила. Так прошло полтора месяца.
Сегодня Лидия Яковлевна пришла с рынка очень расстроенная. Она молчала, была какая-то рассеянная, всё что-то роняла.
Марина сразу заметила перемены, но в душу не лезла. Уложив Сёмушку спать, вышла на кухню, чтобы разогреть еду. Лидия Яковлевна сидела у окошка и плакала.
– Что случилось? – Марина была встревожена.
– Ой, милая!.. Горе-то какое! У Эдуарда Петровича инсульт случился. Парализовало его. В больнице он. В коме. ….А я тут. Как там Зиночка одна справляется? У неё самой давление прыгает. Вот горе-то!
–Ужас какой! Лидия Яковлевна, сейчас же езжайте и оставайтесь там. Вы мне очень помогли, а теперь я справлюсь сама. Сёме полтора месяца. Он уже большой. Вопрос не обсуждается. Езжайте.
– Ты точно сама справишься?
– Точно. Обо мне не беспокойтесь. Это же скажите и Зинаиде Александровне.
– Спасибо тебе, милая.
Лидия Яковлевна быстро собрала вещи и уехала. Как бы тяжело не было на душе, Марина держала себя в руках, не давая горю сломить её. Ради маленького сына она должна быть здоровой. Раскисать было некогда, и Марина стойко переносила трудности. А трудностей было достаточно. Спускать и поднимать коляску на третий этаж было проблематично. Но Марина приспособилась. Спускала, только когда шли гулять. А для походов в магазин купила корзину и первые дни носила Сёму в ней. Было тяжеловато, но деваться некуда.
Сегодня Марина гладила Сёмкины пелёнки и думала, что уже месяц как Таня не появлялась у них. Её беспокоило, как протекает беременность подруги. Она раз пять звонила сама, но попадала на мужа, который неизменно отвечал, что Тани нет дома. Всё ли у неё в порядке? Здорова ли? Не разошлась ли с мужем? Столько вопросов, а ответа нет. Марина вышла в коридор и вновь набрала номер Тани. Трубку снова взял муж.
– Марина, вас кажется так зовут, – муж говорил раздражённо. – Не звоните больше по этому номеру. Таня не хочет с вами общаться.
И он бросил трубку. Марина была так ошеломлена, что несколько минут стояла в растерянности с трубкой в руках. Соседка Клава, увидев её такой, забрала у неё трубку из рук, не преминув съязвить.
– Милочка, ты здесь не одна живёшь. Нам тоже звонят.
– Извините.
Обескураженная Марина вернулась к себе в комнату. Она не знала, что думать и как понимать ответ мужа Тани. Целую неделю ходила, как во сне. Тоска по Лёне, беспокойство за Эдуарда Петровича, а теперь ещё и Таня. Ситуация прояснилась, но не стала легче. Таня позвонила сама.
–Танечка, с тобой всё в порядке? Как ты? Как протекает беременность? Как ты себя чувствуешь?
– Всё хорошо. Марина, ты меня извини… Я проболталась мужу… ну, что Лёню выслали… Он по своим каналам всё разузнал. Ну, что он в шпионаже обвинялся. Мой Славик большой пост занимает, и сама понимаешь, ему неприятности не нужны. Если узнают, что мы общаемся… подумают, что и он вроде как поддерживает Лёню. Маринка, не обижайся, муж запретил мне с тобой общаться… Ты не звони больше…
– Хорошо, – Марина ответила в пустоту. К этому времени Таня уже положила трубку.
Такое с Мариной было впервые. Да, её предавали, и не раз, но это были чужие для неё люди. А чтобы друзья, такого она не помнит. Она вернулась в комнату. Сёмушка спал. Взобравшись с ногами на диван, задумалась. В календаре значился семьдесят первый год.
Сталинские времена давно прошли. Неужели, кому-то важно, кто с кем дружит. …А с другой стороны, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Я, наверно, зря ей сказала, что Лёню выслали…. Интересно, а как бы я поступила, если бы её Славик был диссидентом или шпионом каким?.. И наша дружба могла бы навредить Лёне. Оборвала бы дружбу? Не знаю. Навредить Лёне? Наверное, бы, не смогла. Неужели, вот так бы и оставила Таню одну?.. Как всё-таки сложна жизнь. Сразу и не ответишь. Если угрожало что-то мне, наплевала бы, а Лёне? Наверное, всё-таки нет. Лёня не позволил бы мне так поступить с Таней. Не позволил бы. Всё бы осталось, как прежде: и наша дружба, и общение. … Если кто-то из сыновей Марии Петровны заглянет, надо сказать, что Лёню выслали. Надо рассказать всю правду. Они оба высокие посты занимают, как бы им общение со мной не навредило. Эти люди так много для меня сделали, не хотелось бы их подвести. Сложная штука жизнь…
– Клава, Клава! – Марина стучала в дверь соседки и плакала.
– Чего расшумелась, семи часов ещё нет. Сегодня суббота.
– Клавочка, милая! У меня молока нет, – Марина, закрыв лицо руками, разрыдалась.
– А ну, пошли.
Они прошли в комнату Марины. Сёмушка, лежал с открытыми глазами, но не плакал. Клава села на стул и жестом показала, чтобы и Марина села.
– Успокойся и расскажи, когда молоко пропало.
– Вчера ещё было. …Правда, мало. Очень мало. А сегодня вообще нет, – Марина снова заплакала.
– Покажи.
Марина распахнула халат. Груди у Марины были маленькие, аккуратненькие.
Клава бесцеремонно пощупала их руками.
– Ну, и кто скажет, что ты рожала? Смотрю, и стройная, и грудь торчком. Где тут молоку уместиться? У меня грудь после родов в два раза увеличилась.
Марина стыдливо запахнула халат.
– Клава, что делать?
– Не реви. Будем кормить твоего пацана козьим молоком. Я сейчас к своей коллеге съезжу. Вместе работаем. Она, хоть и городская, но в своём доме живёт и козу держит. Сейчас осень. У неё коза беременная была, может, уже родила. Молоко должно быть. Если пока нет, посоветует, где взять. Она женщина сердобольная. Я
