Василий Щур - Пограничными тропами
— Из землянки «бати» я точно видел, что немцы отступали по обе стороны болота. Значит, тут какой-то стык. Место подходящее для вылазки, — размышлял вслух лейтенант, вглядываясь в затуманенные кустарники, а Роман, услышав слова «из батиной землянки», думал совсем о другом. Опять не его, руководителя разведки полка, вызвал к себе подполковник, а этого мальчишку. Значит, Коломейцу не доверяет, не надеется на него.
Курилов, увлеченный наблюдением за примеченным бугром на зеленом поле, то и дело упирался подбородком на твердо воткнутые в бруствер руки, чтобы не качался бинокль и можно было разглядеть: что это — блиндаж или естественный холм? Видимо, кто-то еще маячил над траншеями, потому что слева от болота дал очередь вражеский пулемет. Курилов, тут же отыскав на карте координаты пулемета, нанес карандашом его тактический знак. Теперь более отчетливо вырисовывалась система огня противника, но этого было слишком мало для определения лазейки в тыл фашистов.
Курилова все больше привлекало болото. Вот уже три часа наблюдает он, и ни одного выстрела на той стороне не раздалось. У него почти созрел план вылазки именно через болото. Немцы считают, видимо, его непроходимым и потому не прикрывают огнем. Для более точного определения маршрута Курилов решил в конце дня пройтись по взводам и опросить наблюдателей.
Было уже поздно, когда Курилов добрался до последнего КП первого батальона. Его встретил немолодой, но очень рослый, крепко сбитый солдат. Увидев незнакомого офицера, он на какое-то мгновение растерялся, хотел отдать честь, но не донес руки до головного уборка и настороженно спросил:
— Ужо не из разведки ли?
— Из нее, отец.
Солдат посчитал, видно, что Курилов пришел с задания из тыла противника, и захлопотал. Засуетился, приглашая Сергея в блиндаж.
— Ну и увозились же вы, товарищ лейтенант, — удивился он, — мы тут в сухости и целости посиживаем, а ваш брат — разведчики утюжат животом болото, чтобы, значит, разузнать все, как есть. Не зря «батя» хвалит вас. А что разузнали-то? Шевелится немчура аль запала?
Курилов, сообразив за кого его приняли солдаты, посмотрел на свою вывоженную в грязи шинель и объяснил:
— Ни с какого я не с задания, отец. Хожу вот приглядываюсь к немцу, ну и решил с вами посоветоваться.
Солдат не огорчился, что не за того принял лейтенанта, а только исподволь стрельнул взглядом в сторону офицера и заговорил о немцах, не забывая за рассказом и своих забот хозяина землянки:
— Захлебнулся, холера, этот прусак. Ошпарили мы его нонче.
— А вы разболокайтесь, выжмем одежонку-то, — солдат принялся помогать Курилову раздеваться и одновременно продолжал говорить.
— Рассею просто не возьмешь — дюжая. Всякое видывала и прусакам давала по шее, а вот неймется, — повесив шинель лейтенанта на нары, он выглянул из блиндажа и крикнул:
— Степша, Макся, бегом сюды!
Через некоторое время в землянку ввалились верзила с длинными суховатыми руками, которого назвал солдат Степшей, и низенький, довольно юркий парень Макся.
— А меня звать Кузьмой. Одностанишники мы, с Урала, — представился Кузьма и, передав Степше портянки лейтенанта, велел:
— Выжми — и в тот угол, протряхнут. А ты, Макся, помоложе, погорячее, снимай шинель и дай лейтенанту обогреться.
Кузьма извлек из кармана брюк складной стакан из нержавеющей стали, наполнил его водкой, протянул Курилову.
— Прозяб. Держи, а то лихорадка хватит.
Курилов начал было отказываться, но Кузьма убедил:
— Я ведь, того, сызмальства этот способ знаю. Ямшычал с отцом. С морозу да во всякой стихийной передряге пользительна. Пей.
Справив все обычаи гостеприимства, Кузьма стал излагать свое мнение по интересующему лейтенанта вопросу:
— Не зря мы закопались тут с Максей и Степшей, Фриц, он, того, хлюпкий, болото ему не по силам. Вот и соображение о нас такое же имеет. Если что затеваете раздобыть в тылу у немца, идите напрямик, болотом. Хаживал я не то что торфяником, а и по зыбунам. Смело идите, болото проходимо. Присмотрелся я уже к нему.
Сергей внимательно слушал спокойный голос Кузьмы и его веские доводы. Он обрел то расположение духа, когда все пережитое отодвигается на задний план новыми, более важными событиями. А для Сергея самым главным было найти направление поиска и объект нападения.
— Главное, товарищ лейтенант, — продолжал Кузьма, набирая самосадом козью ножку, — бить врага по скуле, сбоку. Лоб у него крепкий, броня, а в скулу мы его свалим. Вот мы тут с робятами и зарылись. Как фриц заползет к нам в мешок, мы вжарим из «максима» повдоль его хребта. С соображением надо лупить, а так, нахрапом, не возьмешь. Вот погляди на Максю. Мал, а врежет под дыхало и свалит любого силача. Нет, без соображения ни в каком деле нельзя…
— Спасибо, отец, за науку, — поблагодарил Курилов, довольно улыбаясь, и как бы между прочим спросил:
— А землянки какой-нибудь у немцев не приметили?
— Степша, — вместо ответа позвал Кузьма, — покажь лейтенанту тот подозрительный бугор.
Обрадованный до глубины души, Курилов вылетел из землянки в одной нижней рубахе, укрывшись короткой шинелью Макси. Дождь перестал, видимость улучшилась, но различить на зеленом фоне замаскированный блиндаж было трудно.
— По дыму засекли мы их, — объяснял Степан, показывая рукой в сторону левой кромки болота. — Как наступило утро, в низине образовался дымок. Видать, где-то труба у них выведена в сторону.
Сергей долго приглядывался к месту, указанному Степаном, различал рыжеватый бугор, но он не походил на крышу какого-то укрытия. Сомнения не давали покоя, а Степан доказывал:
— Да вы вглядитесь хорошенько. Трава-то на нем чахлая, буреет, а у самой воды лежит.
Курилов согласился со Степаном и, притащив из землянки планшет с картой, нанес на нее подозрительный бугор.
— Вот что, Степан, не сводите глаз с этого холма. Если заметите там людей, дайте знать в разведвзвод. Понял?
— Так точно.
— Да смотрите завтра шуму не наделайте. Впереди вас мы устроим НП. Вон у того куста, метров триста отсюда.
Довольный тем, что зашел к этим смышленым уральцам, Курилов надел свою «протряхшую» одежду, дал наказ Кузьме относительно наблюдения за немцами и направился в свой взвод в приподнятом настроении.
Вечерело. На закате сквозь толщу клубящихся туч, похожих на дым гигантских заводских труб, пробивался багрянец низко висевшего солнца, и, казалось, меж облаками просачивались языки пламени разгорающегося костра.
В землянку к разведчикам он пришел уже в сумерках. Первым заметил лейтенанта Хабибуллин.
— Ну что, пойдем завтра за «языком»? А мы тут заждались вас, всякое передумали. Да вы, товарищ лейтенант, должно быть, проголодались. Покушайте вот, — суетился Манан.
Курилов как был в мокрой шинели, так и прошел к раскрасневшейся «буржуйке», неведомо как попавшей сюда, огляделся и только после того, как снял пилотку, разделся. Манан сбегал за водой и поставил в котелке кипятить чай, а Курилов принялся уминать остывшую гречневую кашу. В сторонке у стены сидел Семен Мамочкин и тихо разговаривал о чем-то с молодым солдатом.
Лейтенант понимал, что солдаты готовятся к поиску. Заметив развешанные мокрые портянки, плащ-палатки, он догадался, что никто из них не сидел в землянке и не ждал, пока придет командир и скажет, что надо делать.
Солдаты сдерживали свое любопытство, чтобы дать командиру поужинать, но Сергей чувствовал все это и торопился с едой. Старшина Шибких поднялся из угла и присел на нары, поближе к огоньку. Его со всех сторон облепили солдаты.
Глотнув поданный Мананом чай, Курилов спросил:
— Ну что, познакомились с болотом?
— А вы вон у Тахванова спросите. Он ведь тутошний, все знает, — прогудел басок Мамочкина, и все расхохотались.
— Товарищ сержант, — с мольбой в голосе протянул Евгений. — Ну хватит. Вот увидите, завтра я подкрадусь к вам, будьте уверены. Голову даю на отрез.
— Милый Женя, — ввязался Манан, — зачем резать голову. Лучше язык — враг он тебе, ей-богу, враг. Мал-мал чик-чик надо, — он высунул язык и показал руками, как надо его отрезать, а солдаты наперебой стали рассказывать о Женькином провале.
Старшина вывел взвод к болоту, что находится в тылу полка, и сказал:
— Будем учиться ходить по нему.
— Детки, беритесь за ползунки, — пошутил Тахванов и вызвался пройти без единого всплеска воды.
— Тахванов, вперед! — распорядился тут же старшина, и Женьке ничего не оставалось, как показать свою лихость. Спустился он в болото, сделал пару шагов и ухнулся в яму.
— Это днем-то не смог пройти, а что будет ночью? — спросил Курилов, обращаясь ко всем.
— Ничего, товарищ лейтенант, — раздался голос Мамочкина, — пройдем, кое-что для таких, как Тахванов, мы смастерим.
