Виктор Кондратенко - Полюшко-поле
В сумерки они пересекли шоссе и углубились в молчаливую степь. Шагая без остановки, комдив посматривал на зеленую стрелку компаса. Было за полночь, когда они вошли в рощу, и здесь их окружили заждавшиеся бойцы. После радостных приветствий и расспросов о Харькове голодные люди набросились на принесенную комдивом пищу. Когда они немного подкрепились, Мажирин сказал:
— Ребята, последний марш, последний бросок. Пошли!
Как только забрезжил рассвет, на берегу степной речушки Студенок Мажирин развернул карту.
— Далеко еще топать, товарищ комдив?
— Где же та линия фронта?
— Все идем и идем, а наших не видать…
Комдив ступил на деревянный мосток, и вдруг с бугра загремело:
— Стой! Кто идет?! — К мосту по тропинке спускались вооруженные бойцы со звездочками на ушанках.
— Ведите нас к командиру. Мы из окружения вышли, — сказал Мажирин и почувствовал, как от сильной радости не хватает в груди воздуха и в глазах закипают слезы.
— Откуда, братцы, топаете? — спрашивали с бугров пулеметчики.
— Из Киева…
— Да ну? — удивлялись в замаскированных окопах бойцы и сочувственно посматривали на окруженцев. — То-то у вас гривы отросли.
«Вот мы и перешли линию фронта», — шагая по звонким бревнам, думал Мажирин. Он задержался на середине мостика и огляделся вокруг, стараясь навсегда запомнить местность, где он снова стал свободным человеком. Поднималось солнце. Впервые за три недели не надо было скрываться в лесах и оврагах от всего света. Сколько дней ждал он этой минуты! И вот она наступила! Линия фронта! Заветная черта, о которой он думал в пятисоткилометровом походе, оказалась узкой речушкой Студенок, обозначенной на карте Генерального штаба Красной Армии едва заметной синей жилкой.
17
Звонко щелкая шпорами и поигрывая неизменным красно-синим карандашиком, командующий сухопутными войсками фельдмаршал фон Браухич привычно скользил по ковру вдоль огромного стола, с гордостью поглядывая на детище генерального штаба — оперативную карту, так тщательно и с таким вдохновением подготовленную генерал-полковником Гальдером для похода на красную Москву. Браухич не сомневался в том, что каждый штрих на карте — это уже история вермахта, знак прозорливости руководства генштаба, блеск оперативного замысла, увековечение для потомства грандиозной по своему размаху операции «Тайфун».
Пока немецкие войска после внушительной победы под Киевом занимали новые исходные позиции, сам стратег Германии Браухич, казалось, кружился в вихре будущего «Тайфуна». Мечты о походе, штурме и взятии цитадели мирового коммунизма рассеивали пороховой дым над полями будущих сражений и несли его на двух могучих крыльях блицкрига: танках и авиации — к главной цели: победе. Наконец-то после долгих колебаний и споров Гитлер сделал смелый шаг: пошел навстречу руководству генштаба и в обращении к войскам заявил: «Вся подготовка к атаке на Москву, насколько это было в человеческих силах, закончена. Сегодня начинается последняя, решающая битва этого года».
По мнению Браухича, генеральное наступление на столицу большевиков имело стопроцентную перспективу на успех. После всестороннего обмена мнениями с Гальдером и Хойзингером, точного анализа сложившейся обстановки с Боком, Леебом и Рундштедтом командующий сухопутными войсками воспрянул духом. Трезвая оценка событий пока исключала главную опасность: войну на два фронта. Время продолжало работать на Германию, и по отношению к России можно было применить испытанную стратегию «буйвола», навалиться всеми вооруженными силами. Так уже навалились на Польшу, Данию, Норвегию, Голландию, били поодиночке Бельгию, Францию, Югославию и Грецию.
Западная граница не вызывала тревоги у Браухича. Откроют ли союзники России незамедлительно второй фронт? На этот вопрос опытный руководитель разведки адмирал Канарис давал отрицательный ответ. Вспомнив недавнее заявление министра иностранных дел Великобритании Идена о том, что «британское правительство думает о десантах во Францию», фельдмаршал невольно усмехнулся: «И это после Дюнкерка?!» Но дело, конечно, не только в поражении английских войск на побережье Ла-Манша. В основе политических систем России, Великобритании и США таятся самые непримиримые противоречия, и они сведут на нет согласованность действий и надежный союз антигерманской коалиции. Эти противоречия спасут «третью империю». В Англии есть верные друзья рейха, и на страницах влиятельных лондонских газет уже звучит их голос: «Русские тайно стремятся к победе международного коммунизма». Не дремлют и заокеанские единомышленники в радиовещательных кампаниях. «Союз с большевистской Россией — временный брак по расчету», — уверяют они жителей американской столицы.
Скоро наступит тот желанный час, когда союз России, Англии и США развалится.
Отличный знаток военной истории, Браухич с юных лет горячо обожал своего кумира Фридриха II. Прусскому королю старался подражать и фюрер империи Гитлер. Опыт Семилетней войны наталкивал Браухича на одну очень нужную мысль: «Фридрих II, как никто из германских полководцев, умел всегда использовать несогласованные боевые действия противостоящей Пруссии коалиции. Кончина императрицы Елизаветы в корне изменила русскую внешнюю политику, спасла тогда Пруссию от военной катастрофы. То благодатное чудо свершилось в далекие медлительные времена. А в наш бурный век, когда политика меняется с быстротой морского ветра, каждый день может принести новые веяния и перемены».
Так думал командующий немецкими сухопутными войсками Вальтер фон Браухич, приглаживая ладонью ежик седеющих волос и медленно двигаясь вокруг стола, на котором красовалась оперативная карта, подготовленная генерал-полковником Гальдером по всем правилам штабного искусства.
Согласно разработанной операции на севере фельдмаршалу Леебу ставились задачи: завершить окружение Ленинграда, добиться его капитуляции; принудить к сдаче красный Балтийский флот, соединиться у Онежского озера с финнами и в дальнейшем развить наступление на Череповец и Вологду.
На главном — московском — направлении фельдмаршал Бок должен был захватить русскую столицу — сердце и мозг Советской страны — и потом нанести удар на Горький и южнее Москвы — на Елец, Пензу и Куйбышев.
А на ростовском — Герд фон Рундштедт, один из старейших в армии генералов, совершал прыжок барса на Северный Кавказ и в сторону Баку — к источникам нефти.
Тридцатого сентября в пять часов тридцать минут на участке Жуковка — Шостка Вторая танковая группа Гудериана, подкрепленная резервами и переименованная в армию, наносила удар по войскам Брянского фронта. А второго октября из районов севернее Духовщины и восточнее Рославля фон Бок приводил в движение основные силы группы армий «Центр» и мощными ударами прорывал оборону двух русских фронтов — Западного и Резервного.
В России стояли ясные солнечные дни, но прохладные и ветреные. В осенних полях и перелесках ждала сигнала к атаке миллионная немецкая пехота. Девятнадцать тысяч четыреста пятьдесят орудий и минометов были наведены на окопы красных. Тысяча семьсот танков и штурмовых орудий заняли исходные позиции, приготовились устремиться в глубину русской обороны. Командующий Вторым воздушным флотом генерал-фельдмаршал Кессельринг начинал битву на полчаса раньше наземных войск, и его девятьсот самолетов уже стартовали со взлетных площадок.
Сравнивая по свежим сводкам разведывательного управления соотношение русских и немецких сил, Браухич видел явное превосходство германского оружия. Он ликовал: «У нас больше танков на целую тысячу. Это сила! У красных только девять тысяч орудий, и в численности пехоты они уступают нам. Очень хорошо!» В эту минуту он забывал об огромных потерях на Восточном фронте и не хотел даже думать о том, что уже полмиллиона его соотечественников заплатили своей жизнью за планы немецкого генштаба.
Сигара догорела. Браухич бросил в хрустальную пепельницу окурок и сказал:
— Общее впечатление отрадное. Подготовка операции продумана. Генералы хорошо проинструктированы и отлично настроены.
Длинноносый, похожий в профиль на дятла, Гальдер, не спуская глаз с бронзовых стрелок больших старинных часов, откинулся на спинку кожаного дивана:
— «Тайфун» динамичен и дальнобоен… — Он вскочил, вытянулся, как на параде. — Час наступил! Танки Гудериана двинулись на Москву.
Браухич тоже застыл. Он словно прислушивался в тишине рабочего кабинета к басу батарей.
Весь день Гальдер созванивался с Гудерианом. После каждого телефонного разговора лицо начальника генштаба расплывалось в улыбке. Весьма отрадная обстановка складывалась к югу от Брянска, она предвещала несомненный успех. К вечеру, несмотря на отчаянное сопротивление русских, танки Гудериана протаранили их оборону и вышли на оперативный простор. В бреши Брянского фронта устремилась немецкая мотопехота, и над его двумя армиями — Третьей и Тринадцатой — нависла реальная угроза окружения.
