Макар Бабиков - Отряд особого назначения
Утром никому отлучаться из землянки не разрешили. День провели в обычной матросской «травле». Об операции не говорили. И не только потому, что детали никому не были известны. В отряде утвердилось правило: не нашло нужным командование открыто обсудить план, провести разбор операции, тогда и не заикайся о ней, вопросов не задавай.
Командир с комиссаром куда-то ушли. Более опытные из разведчиков решили, что пошли они за заданием, но не в отдел, а к руководству оборонительного района.
Вечером к берегу потянулись бойцы в ватных брюках и фуфайках, за плечами оружие и тощие вещмешки. Расселись, выбирая место посуше, кому досталось каменное лбище, кому валун, кто-то успел занять бревно, многие стояли, дожидаясь очереди посидеть на сухом. Набралось роты две. С наступлением темноты разведчикам разрешили выйти на улицу, покурить возле дверей, подышать свежим воздухом.
Вечером, часов в девять, вернулись командир и комиссар, позвали к себе командиров взводов Шелавина и Кашутина, сообщили им о задании. Те собрали командиров отделений. Отделенные, сгрудив возле себя в кружок подчиненных, объявили, что в ночь отряд идет в десант на Мотовское побережье, надо по возможности скрытно захватить берег, обеспечить спокойную высадку соседям, которые сейчас копошатся возле землянки, довести до цели, потом помочь им разгромить опорный пункт и вернуться к месту высадки. На рассвете все должны возвратиться на Рыбачий. Операция рассчитана на одну ночь. Задача для отряда несложная: место высадки исхожено и зимой, и летом, и осенью, путь к опорному пункту истоптан отрядом туда и обратно, атаковать намечено большими силами, отряду остается лишь помочь десантникам.
Началась посадка. Расселись на том же катере, на котором пришли сюда, только на этот раз на верхней палубе.
Путь от причала до южного берега Мотовского залива недалек. На «малом охотнике» дошли за полчаса. Ровно в полночь приблизились к берегу. Навстречу раздались пулеметные очереди. Вскоре стали рваться мины, правда, огонь был неприцельный, с большим недолетом.
Командир катера приказал открыть огонь из орудия.
Снаряд разорвался там, откуда стрелял пулемет. Со второго катера, на котором недавно установили стартовые установки с реактивными снарядами, сделали несколько залпов. На верхушках прибрежных высот вспыхнуло непривычное ослепительно яркое пламя.
Катерники выбросили трапы, разведчики ссыпались на берег. У воды не задержались. Примерно на середине берегового увала остановились и залегли. По указанию Николаева дали сигнал, чтобы высаживались остальные десантники.
Левее того места, где выбросился отряд, подошли сторожевые катера, и с них спустился на берег основной десант: две роты морских пехотинцев и взвод саперов.
Отряд лежал на голом каменном скате в ожидании команды. Прошло десять минут, двадцать, тридцать. Шелавин и Кашутин пошли к Николаеву.
— Командир, лежим без дела, а время идет. Нам ведь надо к утру обернуться.
— Мы подчинены командиру сводной десантной группы капитану Буянову. Без его приказания нам двигаться нельзя, — ответил Николаев.
— Может, пошлем наших людей для связи? — предложил Шелавин.
— Пошлите. Но пусть далеко не ходят. Десантники должны быть где-то близко.
Посыльные вернулись ни с чем.
Пролежали час, пошел второй.
На исходе второго часа Николаев согласился с Шелавиным и Кашутиным, что надо двигаться к цели самостоятельно, без десантных рот.
Шли по намеченному маршруту около часа. Боковой дозор отряда сначала услышал, а затем и разглядел колонну. Там оказался капитан Буянов с ротой десантников.
— Почему задержались на берегу? — спросил Николаев.
— Нас высадили не там, где намечалось. Головная группа взяла ошибочное направление, пока разобрались, прошло время. Искали вторую роту, но связь с ней так и не установили. Я отправился к цели с одной ротой.
— Ведь это почти половина людей?
— Что поделаешь? Пойдем одни. Поспешим, может, до рассвета успеем.
Шел четвертый час утра.
На переходе Кашутин подошел к Николаеву, спросил, куда они идут.
— К Могильному, — ответил Николаев.
— Но ведь опорный пункт выше, на сопке. Это ясно как дважды два, — сказал Кашутин. — Его мы уже не раз разведывали, весной Тарашнин с группой ходил. Я с ним только что говорил. Надо идти левее, вон на те высоты.
— Но в задании сказано: разгромить опорный пункт на полуострове Могильном, — твердил Николаев.
— На полуострове только боевое охранение опорного пункта. Вы говорили об этом командиру десанта?
— Говорил, когда ставили задачу. Но в задании черным по белому записано: окружить и уничтожить опорный пункт в районе полуострова Могильный.
— Как его окружить? Он же на самом кончике полуострова. С трех сторон вода!
— Нам сейчас не рассуждать, а выполнять боевой приказ надо, — начал кипятиться Николаев. — Командир сводного отряда капитан Буянов ведет людей так, как указано на карте.
«Приказ есть приказ. Начальству виднее, — подумал Кашутин. — Только странно, зачем идем сюда такими силами. Проход очень узкий. В самый раз идти по одному — по двое в ряд. А тут скопище людей. Хватим мы горя!»
Начинало светать, небо прояснилось. Капитан Буянов сказал Николаеву:
— Времени мало, предварительную разведку проводить не будем, перестраиваться не станем, атакуем с ходу. Ваш отряд идет в голове до губы Кислая, а потом сразу разворачивается на север и широкой цепью наступает в сторону опорного пункта. Первая рота десанта пойдет правее, возле восточного берега Могильного. Я пойду с ней. Позади меня мой резерв — тридцать человек.
Из-за сопок за спиной разведчиков появилось солнце. Мотовский залив лежал как на ладони.
Отряд развернулся и по пологому скату стал спускаться в долину, которая начиналась у самого основания Могильного. Восточный ее край был чуть-чуть повыше и круто падал в залив. Впереди за двумя невысокими бугорками и узенькими перешейками между ними вытянулась с запада на восток оконечность Могильного. Она прилепилась к перешейку как широкая и толстая шляпка гвоздя.
Цепь разведчиков прошла по лощине около ста метров.
Лощина упиралась концами в западный и восточный берега полуострова. Западный берег омывала губа Кислая, восточный — губа Сеннуха. Рота десантников с пулеметами должна была вот-вот появиться в лощине.
Шли молча. Как-то неловко было нарушать утреннюю тишину сопок, окрашенных солнечной позолотой.
Вдруг как гром среди ясного неба начали рваться мины, затрещали пулеметы.
Огонь накрыл сразу несколько человек. Головная группа, что шла ближе к берегу Кислой, успела пробежать еще метров пятьдесят-семьдесят и укрыться за небольшим бугорком. Те, кого прижало пулеметным огнем на середине лощины, не поднимались. Оттуда слышался голос Васи Кашутина:
— Прикройте огнем!
По бугру у Сеннухи тоже залегли разведчики. Оттуда из винтовок стреляли по оконечности мыса.
Немецкие пулеметы с горбатого наконечника мыса выплескивали свинец без передышки, но мины рвались реже. Минут через пятнадцать-двадцать над Могильным повисла тишина.
Что-то кричал Вася Кашутин, но что — понять было трудно. Он лежал в самом опасном месте. Немецкие пули, врезаясь в камни, взвизгивали, высекали искры. За бугорком, возле уреза воды, куда пока не залетали мины, укрылось отделение старшины I статьи Виктора Леонова.
«Ходу назад нам нет, — соображал Леонов, — мы оказались впереди всех. Бугорок — наше спасение. Займем оборону. Выложим из камней укрытия, стрелять по немцам на мысу лучше всего прицельно».
— Федор, — обратился он к Курносенко, — ты с пулеметом ляжешь ближе к воде, где скорее всего могут появиться немцы.
— Надолго эта мышеловка? — спросил Леонова Алексей Каштанов.
Каштанов — парень грамотный, окончил десятилетку, в школе учил немецкий, может немножко переводить. Леонов держит Каштанова под рукой, чтобы, если понадобится, можно было бы быстро допросить пленного.
О мышеловке старшина ничего не мог сказать молодому разведчику, но он понимал, что отделение занимает хорошую позицию для обороны, еще бы поддержали огнем, тогда немцы их голыми руками не возьмут.
Послышался крик:
— Ребята, я ранен!
Все узнали голос Федора Шелавина.
Двое поползли к нему на выручку. Сразу же застрекотали два немецких пулемета, преграждая путь к раненому.
— Федя, потерпи! — прокричал Леонов. — Что-нибудь придумаем!
— Веревку мне бросьте, я ухвачусь, вытяните.
— Нет ее у нас.
С поляны и вершины холма никто не появился. Подкрепление где-то застряло. Разведчики изредка стреляли по оконечности мыса, где находились немцы, иногда из-за каменных брустверов показывались каски: фашисты делали перебежки по просматриваемым прогалинам. На одиночные выстрелы разведчиков враг отвечал пулеметными очередями и минометным огнем.
