Донская рана - Александр Александрович Тамоников
Разведчик помнил, что месяц назад он уже вел такую игру с немцами. Тогда Шубин вел работу в глубоком тылу врага, стараясь помешать движению войск все того же фельдмаршала Манштейна, которые стремились прорваться к окруженным войскам фельдмаршала Паулюса. Тогда, как и сейчас, Шубину не повезло, и он попал в руки врагов. Да не просто к контрразведчикам из абвера, а к самым жестоким врагам – гестаповцам. Тогда он дал согласие работать на немцев, вступил с ними в опасную и тонкую игру. И в итоге победил! Он не только передал в центр информацию о том, что работает под контролем и его радиограммам нельзя доверять, но и в итоге сумел сбежать от гестаповцев. Наверное, и сейчас придется вступить в такую игру, в которой результат невозможно угадать заранее. Значит, решено: если Зиммель предложит ему сотрудничать, он согласится. Теперь надо продумать точный ответ на каждый вопрос врага. Запомнить этот ответ и повторять его всегда, не сбиваясь.
И Шубин стал продумывать ответы на будущие вопросы немецкого майора, запоминая их. Это было хорошо делать во время поездки – ведь ему никто не мешал. Конвоиры ни о чем его не спрашивали, только поглядывали настороженно. И пусть поглядывают!
Вот дорога осталась позади, машины уже катили по улицам Ростова. А потом въехали во двор двухэтажного здания, в котором располагалась немецкая контрразведка. Шубин, когда еще под именем ефрейтора Кнехта лежал в здешнем госпитале, не раз проходил мимо этого здания.
Навстречу приехавшим вышел фельдфебель, заведовавший внутренней тюрьмой контрразведки. Как раз в этот момент Зиммель вышел из своей машины, а из второго автомобиля конвоиры вывели Шубина.
– О, вы задержали русского шпиона, господин майор! – воскликнул фельдфебель. – Куда его – в камеру?
– Зачем же в камеру? – ответил Зиммель. – Что ему там делать – отдыхать? Он сюда не отдыхать приехал. Нет, ведите его к моему кабинету, пусть пока посидит в коридоре. Сейчас я буду его допрашивать. Хотя погодите! Почему этот русский до сих пор щеголяет в мундире нашего лейтенанта? Найдите ему на складе советскую форму, и пусть переоденется.
Шубина отвели на склад, и фельдфебель бросил перед ним на пол несколько комплектов советской формы. В основном здесь была форма рядовых, но имелась одна лейтенантская. Именно она оказалась Шубину впору, и он, сняв с себя мундир лейтенанта Шуберта, переоделся. Эта перемена разведчика обрадовала. «Если уж мне суждено здесь умереть, – подумал он, – то лучше уж умереть в нашей, родной форме, чем в форме врага».
Спустя полчаса Шубина ввели в кабинет начальника контрразведки группы армий «Дон». Майор Зиммель, успевший выпить чашку кофе, сидел за столом под портретом Гитлера. Шубина усадили напротив, и допрос начался.
– Ну, что, господин русский, для начала нам необходимо познакомиться, – так начал его немец. – Я уже представился, могу сделать это еще раз. Итак, я – майор Генрих Зиммель. А вас как звать?
Ответ на этот вопрос Шубин успел продумать, еще когда ехал в Ростов. И потому он сначала сделал вид, будто колеблется, а затем заявил:
– Меня зовут Денис Давыдов.
Как он и предполагал, немецкий майор не мог знать, что так звали знаменитого поэта и гусара, героя войны с Наполеоном 1812 года. И ответ Шубина не вызвал у него подозрений, хотя и особого доверия тоже.
– Пусть будет Давыдов, – сказал он. – После проверим. Воинское звание?
– Капитан.
– Пусть так. Скажи, Давыдов, кто послал тебя в наш тыл? Кто твой непосредственный начальник?
– Я не буду отвечать на этот вопрос, – заявил Шубин. – Выдать своего начальника – тяжкое преступление, все равно что нарушение присяги.
– Врешь! – заявил Зиммель. – Никакое это не тяжкое преступление. Ты не выдаешь своего командира – ведь мы не можем пойти и арестовать его. Ты просто называешь его имя. Если будешь упираться и не отвечать на такие простые вопросы, я призову на помощь мастеров из гестапо. Они быстро приведут тебя в чувство. Итак, повторяю вопрос: фамилия и имя твоего непосредственного начальника? Отвечай, быстро!
Шубин вновь сделал вид, будто колеблется. Момент действительно был щекотливым. Ведь немцы могли иметь данные о руководстве Южного фронта. Они наверняка знали, как зовут командующего фронтом генерала Еременко, знали и его начальника штаба. Почему же в таком случае им не знать начальника фронтовой разведки полковника Уколова? А если Шубин будет врать, отвечая на этот вопрос, то Зиммель поймет, что и остальные ответы «Дениса Давыдова» – чистая ложь. И тогда никакая игра с немцем у Шубина не получится. Поэтому, поколебавшись, Шубин ответил:
– Мой непосредственный начальник – полковник Иван Уколов. Это он дал мне задание.
Выслушав этот ответ, немец удовлетворенно кивнул.
– Молодец, капитан, ты сказал правду, – заключил он. – А теперь расскажи, когда ты впервые попал в наш тыл. Где ты находился, под каким именем.
К этому вопросу Шубин также был готов. Описание жизни ефрейтора Эриха Кнехта уже не являлось военной тайной, и о его пребывании в немецком госпитале можно было рассказать без вреда для нашей разведки. Можно было даже поведать о предыдущем советском резиденте в Ростове, капитане Петерсе. И пусть этот улыбчивый майор проверяет все эти сведения сколько угодно – он убедится, что сидящий перед ним русский говорит правду.
И Шубин начал рассказывать о своей жизни под именем ефрейтора Кнехта. Он рассказывал все, не упуская деталей. Рассказал о своих прогулках по городу, о рации, хранившейся в курятнике, о том, как угощал пивом своего лечащего врача доктора Вольфа… Шубин вспомнил все случаи, когда выставлял врачу пиво, и все суммы, которые за это заплатил. Немец кое-что записывал, видимо, чтобы позже проверить. «Проверяй сколько угодно, – думал Глеб. – Может быть, доктор Вольф в результате проверки получит нахлобучку, может быть, его даже лишат медицинского звания – не жалко. Пока что этот рассказ работает на меня, на мою легенду…»
Разумеется, Шубин рассказывал не обо всем подряд. Конечно, он скрыл тот факт, что у него
