Валерий Горбань - Память Крови
Машина раскалилась под ярким солнышком, запах конопли стал просто нестерпимым.
— Окно откройте, — попросил кинолог, — а то собачке плохо.
— Тут человеку плохо, — озабоченно отозвался Игорь и тронул рукой лоб следователя.
— Ого, Петрович, да ты огнем горишь! Надо быстрей домой, в гостиницу.
Киряков открыл слезящиеся глаза:
— А потом специально возвращаться для допроса и очных ставок, да? Или все сроки погорят, и дело развалим. Пока не закреплюсь, никуда не поеду. Давайте в райотдел.
Картинка была что надо.
Красный, как рак, еле выговаривающий слова и время от времени теряющий нить разговора следователь допрашивал багроволицего, страдающего от ломки, косноязычного наркомана. Глаза у них были тоже одинаковые, как у родных братьев: в алых прожилках по мутному полю.
— Начальник, разреши «косячок» выкурить, не могу уже, — хрипло взмолился Николай.
— Ты что, хочешь, чтобы я с тобой на одной скамейке оказался? — голосом близнеца отозвался Петрович.
Этот диалог повторялся с периодичностью приблизительно в десять минут. Было очень похоже на то, что оба участника разговора каждый раз просто забывали о том, что тема уже обсуждалась.
Игорь, серьезно опасаясь, как бы Киряков в ходе допроса не отключился, сидел рядом с ним. Когда Петрович в третий раз выронил авторучку, Пресса взял чистый бланк, быстро переписал шапку протокола и стал вести его сам.
Заветные порошки, даже в двойной дозе, следователю не помогали. И Сава, на втором часу допроса появившийся в кабинете с подозрительно довольным лицом, позвонил в «скорую»:
— Пусть приедут, какой-нибудь укол впорют.
Еще через полчаса он, выругавшись, спросил у кого-то из местных, по виду русского:
— У вас что, «скорая помощь» пешком ходит?
— А ты встречать ее выходил?
— Зачем встречать? Ваш дежурный что, не знает, где мы, не может проводить?
— При чем тут дежурный? — удивился собеседник, — надо встретить, вежливость проявить, деньги дать. Зачем сами звонили? Вы бы нам сказали, мы бы все решили, как нужно.
— Ну и порядки тут у вас!
— Э, я здесь родился и то не всегда их понимаю, а ты хочешь за один день разобраться…
Смех смехом, но мужеству Кирякова можно было позавидовать.
Закончив допрос, он выпил литровый пузатый заварничек свежего чаю и, упрямо наклонив голову, скомандовал Игорю:
— Давай Арутюняна, проведем очную ставку.
— Когда Фрунзик вошел в кабинет, Николай все понял окончательно. Вспыхнувшая в глазах ненависть мгновенно выжгла из них боль и тоску:
— Ах, как ты мне сразу не понравился! И ведь какие хорошие люди за тебя поручились…
Фрунзик скромно потупил свои блудливые глазки.
«Хорошие люди» уже сидели в камерах райотдела и ждали своей очереди.
Когда Киряков закончил все следственные действия с Николаем и выписал «сотку», в кабинет зашел опер из райотдела, участвовавший в обыске. Пристально посмотрев на съежившегося уйгура, он с нехорошей усмешкой протянул:
— Ну что, Коля-джан, пошли. Нам с тобой теперь долго общаться…
— Сейчас, сейчас, я только хочу еще следователю сказать…
— Ну, скажи, скажи! — еще раз ухмыльнувшись, опер вышел из кабинета.
— Заберите меня, заберите, я вас прошу!
— Куда забрать? — удивился Петрович.
— К себе, в Магадан! В вашу тюрьму! Вы не понимаете, что со мной здесь будет, я прошу вас!
— Я не могу этого сделать.
— Почему?
— По разным причинам, но поверь, не могу.
— А-а-х! — словно сломавшись, Николай осел на стул.
Через несколько минут его увели.
Только в восьмом часу вечера магаданская троица добралась до своих кроватей. Видя их состояние, даже энергичный Бутубек не предпринимал попыток продолжить «культурную программу».
Но это было уже неважно.
Было сделано главное: перекрыт еще один источник отравы. СДЕЛАНО ДЕЛО.
* * *А о памятной культурной программе природа гостеприимной республики позаботилась сама.
Через день после обыска в Кара Балта Игорь играл в карты с Савой и Киряковым в их номере на двенадцатом этаже. Толик так и не поддался заразе, бушевавшей в столице Киргизии. Его коллеги тоже уже отошли и даже вполне прилично выглядели.
Резались азартно, в «тыщу», но не зарывались: игра шла «на уши». До отъезда в аэропорт оставалось еще полдня, и неудачник имел шанс приехать домой в весьма неприглядном виде.
Вдруг Игоря качнуло. Красивый вид за окном плавно поехал влево-вправо.
Пресса поморщился: «Проклятый грипп, еще осложнение какое-нибудь не хватало заработать! — но подняв глаза на партнеров, он увидел, что Киряков тоже как-то странно смотрит перед собой, ухватившись за стул. — Коллективное головокружение?».
Раздался неприятный, пробивающий до позвоночника гул, и картинка за окном снова поплыла в сторону. На столе мелодично зазвенела оставленная в стакане чайная ложка, а над головой вдруг стала раскачиваться люстра.
— Землетрясение! — выдохнул Сава.
Втроем они вылетели в коридор, к лифту, но он уже был набит битком.
В холл дружно высыпалась японская делегация (магаданцы знали их, так как приехали в один день, и раскланивались при встречах на правах старых знакомых).
Два японца немедленно кинулись к лифту. Один остановил ногой уже начавшую закрываться дверь, а второй, что-то крича, стал за руку выхватывать людей и направлять к лестнице.
Кто-то из пассажиров лифта попытался было взбрыкнуть, но его так ловко перехватил и подправил в зад коленом еще один японец, что тот по инерции проскочил два лестничных пролета.
Тут на помощь подоспела переводчица:
— Нельзя в лифт, его заклинит или оборвет!
Народ внял и кинулся вниз пешком.
А маленький изящный человечек, отнюдь не самурайской наружности, остался на площадке, подпирая ногой дверь лифта, чтобы никто не смог его вызвать на другой этаж.
Вот это был бег!
Игорь, оказавшись на улице в группе, которую, как опытные овчарки баранов, отогнали из опасной зоны все те же японцы, с удивлением заметил, что на плече у него висит чехол с видеокамерой. В руке — подаренная киргизскими телевизионщиками здоровенная бобина с записью обыска.
Как он успел заскочить в свой номер на четвертом этаже, а затем еще и обогнать остальных, оставалось загадкой.
Еще два раза качалась под ногами земля. Два раза прощально кланялись гордые буквы на фоне бездонно синего неба, на всю жизнь вписавшись в души уезжавших гостей.
* * *А дома их снова встретил снег. И любимые женщины. И работа на Восьмое марта.
Сыск вечен.
Спросите оперов, они подтвердят.
Фома
— Что мы сами себе голову морочим? Под любое из дел, где Фома светился, взять постановления на обыска, перетрясти адреса. У подруги его на хате точно барахло ворованное есть. Расколем ее и — вперед.
— А основание? С какой радости тебе следователь постановления на обыска вынесет?
— Уболтаем как-нибудь. Напишем рапорта, что, по оперативным данным, кражи совершил гражданин такой-то. Надо будет, через руководство нажмем. Сколько можно глухари плодить?
— А прокурор? На него тоже нажмешь? Тебе, родной, в Штатах работать надо. Это у них судья под присягу полицейского санкцию на обыск дает. А у нас менты — люди второсортные. Тебе под твое честное слово восемь понятых надо и полсотни свидетелей. Не даст прокуратура санкцию. Чего ради им рисковать? Не дай Бог, проколемся, такой визг поднимется! Адвокаты, пресса…
— Вы как про девицу размечтались: даст, не даст! Не в этом дело. У этого хлопца высшее сумасшедшее образование, его на понт не возьмешь. Отмажется от вещей. В крайнем случае, скажет, что купил по дешевке. На городском рынке, у мужчины среднего роста, среднего веса и средней наружности. И все — приехали. Его только на горячем брать.
— Ну спасибо, разъяснил. Адресок, если не трудно, и время, когда он на кражу пойдет…
Гопа (он же — Жорка, он же — капитан милиции Гапонов) хотел было съязвить что-то Михалычу в ответ, благо, за словом в карман лазить не приучен. Но, подумав, тормознулся. Во-первых, с утра они уже успели пару раз поспорить и дневной лимит уже выбрали. А во-вторых, Жорка сам прокололся, вычитывая прописные истины своим товарищам в присутствии коллег из областного уголовного розыска, подключивших ОРБ к своим мероприятиям. Народ-то собрался знающий, все не первый год в сыске, на земле пахали и азам их учить не надо. Из новичков был только Игорь-Пресса, но тот, высказавшись в самом начале и согласившись с контраргументами Михалыча (он же подполковник милиции Ковалев), дальше предпочитал только слушать.
И вообще, пустая пикировка только отнимала время. Такую бригаду из-за ерунды и собирать бы не стали. Тут нужен был высший пилотаж.
