Анатолий Медников - Открытый счет

— Я думаю, тут есть где-то другой ход.

Петушков осматривал пол и стены тоннеля. Однако ничего подозрительного они не могли обнаружить. Прошла минута, другая. Что же это такое? Куда девался след? Куда из тоннеля мог уползти раненый немец? Сергей ничего не мог понять.

— Смотрите, Сергей Михайлович! — толкнул его локтем Петушков и, посветив фонарём в потолок тоннеля, показал лучом на две решётки, находящиеся на высоте человеческого роста, размером до двух метров в поперечнике.

— Вижу, решётки, ну и что? — сказал Сергей.

— Я чую, тут что-то есть. Надо вырвать решётку, посмотреть, куда ведёт этот проход, — сказал Петушков, втягивая в себя носом воздух.

Действительно, из-за решётки пахло чем-то горелым и вместе с тем еле заметно, но всё же ощущался приток свежего воздуха.

— Это как в шахте вентиляционный, ходок. Вы в шахте бывали, Сергей Михайлович?

— На экскурсии только. Так ты считаешь, что тут может?.. — Сергей не договорил, потому что Петушков, подпрыгнув, повис на решётке, и она со скрипом открылась.

— Подсадите, товарищ лейтенант!

Петушков поправил на груди автомат. Жест выражал решимость, и без того прозвучавшую в голосе сержанта, готового лезть в эту узкую, диаметром не более полутора метров, трубу, ведущую неизвестно куда.

— А не боишься один?

Вопрос этот был явно лишний, потому что Петушков успел втянуть в трубу половину туловища, а если и выражал этот вопрос нечто существенное, так это было только уважение младшего лейтенанта Свиридова к сержанту Володе Петушкову, который смелостью своей напомнил храброе простодушие Василия Бурцева.

— В трубе есть! — не сдержавшись, громко закричал Петушков в следующее мгновение.

Сергей понял, что он обнаружил след, кровавый след, указывающий путь диверсантов из тоннеля метро на поверхность.

Через пять минут Петушков и Сергей вылезли по трубе в большую воронку, образованную бомбой или же, когда здесь была ещё немецкая оборона, специальным взрывом. На скате воронки при свете фонаря были отчётливо видны свежие следы немецких сапог.

— Немцы здесь копошились вчера, потому что позавчера, помните, Сергей Михайлович, шёл дождь, и если бы следы были старые, их бы размыло.

— Это верно, следопыт ты отличный! — теперь уже не боясь возвысить голос, радостно закричал Сергей и тут же сам побежал за теми разведчиками, которые остались у станции метро, чтобы оставить их в засаде у воронки.

…Вернувшись в разведроту, Сергей доложил о выполнении задания. А утром в штаб дивизии привели двух пленных. Сам Сергей их не видел, но позже узнал от Самсонова, что эти два фрица всё, что осталось в живых от группы диверсантов человек в тридцать. Ночью они, как обычно, пробирались в наш тыл через тоннель и трубу и нарвались на засаду в воронке.

— Воронка твоего имени, — сказал Сергей Петушкову.

— Точно, — улыбнулся Петушков, — и вашего, Сергеи Михайлович.

— Война кончится, в Берлине будешь кататься на метро, узнаешь этот перегон, а? — спросил Сергей с уверенностью, что он-то сам не забудет вовек эти полчаса в тёмном тоннеле, когда он во второй раз серьёзно испытал себя на храбрость и утвердился в своём мнении насчёт Петушкова — хорошего товарища и разведчика.

С тех пор как армия втянулась в бои за Берлин, Лиза почти всё время проводила в частях и более всего в дивизии генерала Свиридова, где одно время замещала Зубова, пока он находился за линией фронта. Но вот Зубов вернулся. Лиза собралась уже вернуться в поарм, как получила от полковника Рыжих приказ „поработать“ с немецким гарнизоном крепости Шпандау. Дивизия Свиридова подошла к крепости и, обтекая её, уходила дальше на запад.

Шпандау! На карте она обозначалась несколькими кружками, разбросанными на островках вокруг реки и озера Хафель в северной части немецкой столицы. Лиза уже слышала, что за её высокими и толстыми стенами сидел, не сдаваясь, и упорно оборонялся немецкий гарнизон, в котором кроме солдат и офицеров находились также и сотрудники химических лабораторий, в лазаретах крепости лежали больные и раненые, а в крепостных строениях находилось ещё свыше ста человек гражданского населения.

Полковник Рыжих сообщал Лизе по телефону, что Шпандау — это не только крепость, но и химическая академия Гитлера, и поэтому командование заинтересовано в том, чтобы оборудование лабораторий не было бы разбито артиллерийским обстрелом, да и химиков-учёных хорошо бы всех взять в плен живыми.

— Вот вам большая задача, думайте, действуйте, — напутствовал Лизу начальник политотдела. — И всё время информируйте, как идут дела. Желаю успеха!

„Вот так задачка! — подумала Лиза, опуская трубку. — Химическая академия Гитлера! Да, этих нацистских зубров-химиков не так-то просто распропагандировать. Какое слово на них производит наибольшее впечатление? Ну конечно, слово — огонь!“

Лиза разговаривала с начальником политотдела армии из штаба дивизии, и теперь ей надо было разыскать Зубова и Окунева, которые во время боёв за Берлин находились чаще всего вместе. Нигде, пожалуй, работа по разложению вражеских войск и разведка обороны противника не соприкасалась так близко, как здесь, в кварталах немецкой столицы.

Узнав, где находится разведотдел, Лиза на попутной машине проскочила к озеру Хафель. Здесь вблизи слияния озёрного канала и рукава реки Шпрее стоял трёхэтажный домик, облюбованный майором Окуневым. Это было удачное место для разведотдела: и скрытое парком от посторонних взоров и удобное для наблюдения за цитаделью.

Окунев расположился на первом этаже с группой штатских немцев. Увидев Лизу, он поднялся за столом.

— Вот вам стило, — он протянул ручку, — и в темпе подключайтесь к допросу. Рассказывают мало чего интересного, но все просят не разрушать город, не открывать огонь по цитадели, там сидят в основном местные жители. А эти, — Окунев махнул рукой, как бы мазнул по лицам притихших немцев, — родственники тех, кто в цитадели.

— Делегация?

— Вроде. Я бы шуганул отсюда всех к чёртовой матери. Бургомистр тоже прибежал. Вызвался даже письмо написать к коменданту, чтобы капитулировали, во избежание новых жертв со стороны населения.

— Пусть пишет. И нам интересно малой кровью взять цитадель. Я позвоню, нам подошлют сюда нашу МГУ. А эти цивильные немцы выступят.

— А! — покривился Окунев с нескрываемым презрением ко всей этой, как он сказал, „возне с немцами“.

— А где майор Зубов?

Лиза почувствовала, что краснеет, когда этим вопросом остановила Окунева в дверях.

— Интересуешься? Сердце сердцу зов подаёт. Да он там уже, около цитадели.

Лиза молчала, проводив взглядом Окунева, взяла в руки лежащий на столе незаконченный майором протокол допроса какого-то доктора Фридриха Шильцера и прочла его показания.

„В наш город, — сообщил Шильцер, — русские вошли днём двадцать шестого, но ещё двадцать четвёртого из магистрата Берлина к нам прибыл некий Ширманек и заявил, что городу Шпандау не угрожает никакая опасность со стороны русских. Мы ему поверили. А на следующий день все нацистские руководители куда-то удрали, бросив нас на произвол судьбы. Вообще появление русских войск западнее Берлина в то время, как бои с ними идут на северных и восточных окраинах столицы, явилось для жителей большой неожиданностью…“

— Вот как! — произнесла вслух Лиза. — Жизнь полна неожиданностями, иногда приятными, чаще неприятными. Господин Шильцер, вы здесь?

От стены отделился лысоватый, приземистый господин с брюшком, выпирающим из-под вязаного жилета, и поэтому выглядевший несколько странно в группе худощавых, с измождёнными лицами шпандаусцев.

— Кто вы, доктор Шильцер?

— Помощник бургомистра, фрау… — ответил Шильцер.

— Вольно! — махнула рукой Лиза. — Кого вы знаете в цитадели? Есть ли у вас там родственники? Кто комендант?

Шильцер, всё ещё стоя навытяжку, изобразил на своём лице радостную готовность немедленно ответить на все вопросы. В крепости знакомые у него есть, но не в среде военных, а сотрудников лаборатории. Это мирные люди, они в руках у эсэсовцев. Все родственники его, слава богу, дома, по совершенно случайно он знает коменданта крепости. Это министериаларт Юнг. Помощник его обербаурат Кох.

— Кох! Это не бывший ли гаулейтер Кёнигсберга? Эрих Кох, убежавший из Восточной Пруссии?

— Нет, нет, просто тыловой военный чиновник, в переводе на армейский чин — подполковник. Вы должны знать, фрау офицер, — Шильцер осторожно приблизился к Лизе и шепнул на ухо, — в крепости есть лаборатория, я точно „не знаю, чем они занимаются, кажется, проблемами химической защиты: противогазы, отравляющие вещества, что-то в этом духе. Поэтому господин министериаларт Юнг имеет звание профессора.