Николай Асташкин - По волчьему следу. Хроники чеченских войн

Из некоторых пунктов Галанчожского района остались не выселенными 6 тыс. чеченцев в силу большого снегопада и бездорожья, вывод и погрузка которых будет завершена в 2 дня. Операция проходит организованно и без серьезных случаев сопротивления и других инцидентов.

За время проведения операции арестованы 2016 человека антисоветских элементов из числа чеченцев и ингушей. Изъято огнестрельного оружия 20 072 единицы, в том числе винтовок 4868, пулеметов и автоматов 479.

Л. Берия».

Итак, чеченцев и ингушей постигла та же участь, что когда-то, на заре Советской власти, случилась с казаками — депортация. Горцы тогда, в 1920 году, рьяно помогали большевикам выселять казачьи семьи из станиц, в которые потом сами заселялись. Но на чужом горе, как известно, счастье не построишь, и теперь им самим пришлось с лихвой испытать все «прелести» репрессий. Переселенцев в переполненных «телячьих» вагонах, без света и воды, почти месяц везли через полстраны в Сибирь и Казахстан. А на дворе стоял не май месяц. Пошел гулять тиф, лечения никакого. Во время коротких стоянок, на глухих безлюдных разъездах, возле поезда в черном от паровозной копоти снегу хоронили умерших — уход от вагона дальше, чем на пять метров, грозил смертью на месте.

В середине марта 1944 года к местам назначения прибыли первые эшелоны с переселенцами. Начальник отдела спецпере-селений НКВД СССР П. Мальцев докладывал: из 180 эшелонов 152 прибыли и разгружены в Казахстане и Киргизии. В Казахстан из запланированных 147 эшелонов прибыло 124 (344 589 человек), в Киргизию из 33 эшелонов — 28 (75 343 человека). Переселению подлежали даже те из чеченцев и ингушей, кто находился в местных лагерях НКВД СССР. В конце июля 1944 года заместитель наркома внутренних дел СССР И. Чернышов доложил Берии, что НКВД Северо-Осетинской АССР отправляет в Карагандинский лагерь всех осужденных чеченцев и ингушей. Спецпереселенцы передавались для трудоустройства в ведение наркоматов СССР: в распоряжение Наркомзема — 214 764 человека, других наркоматов — 133 883 человека. Таков был итог «периода первых эшелонов».

Людская душа, что почва, принимает в себя любое семя, независимо от того, хорошее оно или плохое. Поле, засеянное зернами вражды и злобы, никак не может дать урожай доброты и дружбы, человечности и взаимопонимания. Чеченцы и ингуши, как в свое время и казаки, еще долго будут помнить о той несправедливости, которой они были подвергнуты в феврале 1944 года со стороны властей.

Пока шла война, руководителям страны было не до Чечни. Но после того как с Гитлером покончили, вспомнили о пустующих горских селениях, земле, которая раньше давала неплохие урожаи, а теперь поросла бурьяном. Не долго думая, решили прибегнуть к старой, испытанной схеме: отправили в Чечню переселенцев из других краев и областей. Как сейчас бы сказали — сделали ротацию кадров. Так в 1948 году в Предгорном районе этой республики появилась семья Коноваловых, уроженцев Ростовской области.

— Тогда в Предгорный район, — вспоминает Николай Тимофеевич Коновалов, — входили селения Атаги, Чишки, Дачу-Бор-зой, который был переименован в Двуречье, поскольку там соединялись две реки, Аргун и Шароаргун, а на правом берегу Аргуна стоял Дуба-Юрт — его назвали Родниковое. У местной власти купили за 2200 рублей чеченский дом. Наша семья была из молокан — тех русских, которые во времена Екатерины II были сосланы на периферию России, на границу с Турцией. Наши предки построили там села, назвав их Михайловками, Ивановками, Саратовками. Эти деревни с русскими названиями до сих пор стоят в тех местах. В Армении, например, под Севаном, есть село Михайловка, на границе Армении с Азербайджаном — тоже Михайловка, в Грузии — свои Михайловки, Богдановки и Саратовки. Кто такие молокане? Русские люди, которые не признавали икону, не хотели креститься, считая превыше всего духовный мир, не курили, не пьянствовали. В церковь не ходили, а строили молельные дома и ходили туда по субботам. Наши предки уважали землю, были трудолюбивы и миролюбивы.

Молокане, приехавшие в горную Чечню из Ростовской области, прожили там с 1949 до 1957 года. Наладили быт, дома не закрывались, никаких заборов, о воровстве никто и не помышлял. Если в поле или лесу кто-то находил утерянную вещь, нес ее в дом, который был отведен в селе для этих целей. Тот, кто опознавал свою вещь, забирал ее.

— Вот в каких замечательных местах проходила моя юность, — продолжал Николай Тимофеевич. — Автобусов тогда не было, и мы пешком ходили к своим родственникам в Шатой. Внизу, за Дачу-Борзой, был карьер. Когда в 1957 году вернулись чеченцы, мой отец, кузнец, вместе с ними строил через Аргун автомобильный мост, затем пробивал дорогу вверх, к Дуба-Юрту.

В 1957 году в свои селения из депортации вернулись чеченцы. И если молодежь с любопытством посматривала на незнакомых русских, даже начинали заводить дружбу, то старики резали бычков и кровью мазали лоб детей: вот, мол, вернулись домой, а тут опять русские... Единственный район, который их не пустил, был Красноармейский, ныне Урус-Мартановский. Казаки вышли и сказали: хотите жить нормально — стройте село рядом. Дом через дом — жизни не будет, будет воровство, грабеж и разбой. И казаки, к сожалению, оказались правы. В течение 1957 года в селах, куда вернулись из Казахстана чеченцы, начали пропадать овцы, бычки. И пошло-поехало...

Теперь мало кто знает о событиях 1958 года, когда в Грозном вспыхнул русский бунт, и возмущенные толпы захватили здание областного комитета партии, телеграф, другие важные объекты жизнеобеспечения республики. В ту пору Григорий Сергеевич Парсаданов работал заведующим отделом в местном обкоме партии и, сам того не ожидая, оказался в гуще событий.

А все началось с убийства русского парня, как говорится, на бытовой почве. Молодой морячок, приехавший в Грозный на побывку, пошел с девушкой на танцы в Дом культуры химиков в районе Черноречья. Вдруг к девушке подошел чеченец и, взяв ее за руку, потащил за собой. Моряк остановил его, сказав: «Она со мной». Тогда чеченец, не долго думая, пырнул его ножом и затем скрылся.

Похороны моряка вылились в настоящий бунт русского населения Грозного. Гроб с телом покойного принесли к обкому партии на руках: там начался стихийный митинг, во время которого послышались призывы «разобраться» с чеченцами — руководителями республики.

— Когда толпа ворвалась в здание обкома партии, — вспоминает Григорий Сергеевич Парсаданов, — и начала все подряд громить, ко мне в кабинет забежали председатель Совета Министров республики Муслим Гаирбеков и несколько ответственных работников обкома партии, все бледные, не знают, что делать.

Парсадонов распорядился: «Следуйте за мной, быстро!» По служебному ходу он вывел руководителей республики в бомбоубежище, находившееся во дворе, и закрыл их там на замок. Два дня они просидели в бомбоубежище, пока здание обкома находилось в руках бесчинствующей толпы. А в это время старики, представители интеллигенции — драматург Идрис Базоркин, поэт Шайхи Арсанукаев, прозаик Магомед Мамакаев и другие — уговаривали чеченскую молодежь не ввязываться в конфликт, и слова уважаемых людей республики дошли до сознания молодых чеченцев.

Как тут не вспомнить август 1991 года и призывы другого представителя интеллигенции — поэта Зелимхана Яндарбиева к «священной войне» против «неверных» до победного конца. Вот что он пишет в своей книге:

«Вечером 21 августа 1991 года с ГКЧП было практически покончено. Ночь на 22 августа члены ОКЧН провели на площади Шейха Мансура — праздновали победу танцами и готовились к бессрочному митингу. До глубокой ночи разрабатывали план действий. Сутра открыли митинг. В 12 часов выступил Джохар... Представители ВС ЧИР тоже выступали, но в качестве оправдывающихся...

Митинг решил, что Дудаев должен выступить по телевидению. Группа участников, человек сто, направились к телецентру. Через некоторое время прибежал гонец с сообщением, что у телецентра идет драка с милицией, требуется помощь. Этого было достаточно. Несколько сот человек устремились на помощь товарищам. Когда я прибыл туда, телевидение было в руках повстанцев... Там же крутились люди из ВС и Совмина. Они попросили успокоить людей. Я предъявил наши требования: немедленно предоставить Дудаеву возможность выступить по телевидению, сместить с поста председателя Гостелерадио Ма-реченкова и т.д. Руководители ЧИР, в частности Г. Эльмурзаев, пытались внести коррективы в наши требования: пусть с Джохаром вместе выступят и представители ВС ЧИР. Но это был вчерашний день, сегодня мы не могли пойти на такие уступки. Я категорически отверг такую возможность, сказав, что Джохар выступит один и столько, сколько ему нужно будет, и непременно сегодня... Телеэфир состоялся с20 часов до 21 часа 05 минут. Народ увидел своего лидера воочию и принял его... Это была победа, которая окрылила повстанцев».