Генерал без армии - Александр Александрович Тамоников
Дорога петляла между низкорослых зарослей. Она словно издевалась, вилась восьмерками, иногда разворачивалась в обратную сторону. Смысл в этом имелся. Грунтовка огибала опасные трясины, но как это выводило из себя!
Немецкий патруль они чуть не проворонили! Небольшой пикап с эмблемой завода «Опель» на капоте выпрыгнул из-за поворота, как черт из табакерки. Разведчики бросились кто куда, лежали в траве, чувствуя, как проседает почва под телами, что-то чавкает, пузырится. Пикап проехал в каком-то метре, солдаты в кузове были заняты своими делами.
Тихо выражаясь, разведчики выползали на дорогу.
– Струхнули мы, командир, – признался грязный, как чушка, Пастухов. – Да вы сами, поди, струхнули, весь зеленый.
Что мешало генералу Власову попасть в такой же переплет? Реакции у него ноль, умения маскироваться никакого. Зачем эти навыки командующему армией? С ним еще и повариха!
Разведчики двинулись дальше. Дорога продолжала петлять, болото чуть не вплотную подступало к обочинам. Участок был сравнительно открытый, редкие деревья, бугорки, поляна.
Тут шум донесся теперь уже сзади. По проселку шла повозка, ржали мужики. Возница щелкал кнутом, что-то покрикивал.
Шубин выругался. Снова полицаи! Встретить их дружным огнем, перебить всю честную компанию? Но тогда о прогулке в Туховежи можно будет забыть, противник стянет силы в район, пойдет облавой. А в болотах особо не разгуляешься. Да и позиция для ведения боя тут не ахти.
Он замахал рукой. Всем с дороги, укрыться!
Ленька Пастухов побежал за командиром, влево от проселка, закатился за искривленное дерево, затаился. Глеб повалился между двух кочек, стал изображать третью. Остальные побежали вправо от дороги. Малинович рухнул сразу за обочиной, Бердыш пролетел еще немного, чтобы не толкаться.
Гужевая повозка неспешно катила по дороге, скрипя всеми колесами. Полицаи выглядели внушительно. Их было человек шесть, трезвые, одетые по всей форме, вооруженные до зубов.
Беседа у них шла о некой бабке Самсонихе, которая гонит сногсшибательный самогон. Но в последний раз сплоховала старуха, поленилась лишний раз прочистить свое пойло, и головы теперь болели просто дико.
– Может, она к партизанам переметнулась и ведет против нас скрытую войну? – предположил какой-то остряк.
Полицаи лениво хихикали, не забывая настороженно смотреть по сторонам.
– Хрен вам, братцы, а не самогон, – заявил мордатый мужик с шрамом поперек подбородка. – Я внятно выражаюсь? Будем приучаться к дисциплине, а не то немцы покажут нам кузькину мать. В Туховежи заедем, вызов оттуда был, а потом в Каргач двинем.
У Глеба как-то неприятно засосало под ложечкой. Зачем и кто вызвал полицаев в Туховежи?
Повозка скрипела совсем рядом. Пассажиры не дремали, сжимали оружие. Соблазн открыть огонь был велик. Но за повозкой свои ребята, шальная пуля может зацепить кого-то из них, да и всех не положишь одной очередью, будут потери. Самый лучший выход – пристроиться им в хвост, посмотреть, что за неотложные дела зовут их в староверческую деревню. Туховежи где-то рядом.
Повозка скрылась за деревьями. Ругаясь сквозь зубы, поднимался Ленька Пастухов.
– Товарищ старший лейтенант, что же мы так оплошали? Нужно было положить их к чертовой матери и в болоте утопить. А то ведь противно смотреть, как уходят ненаказанными.
– А тебе лишь бы пострелять, да? – недовольно проворчал Глеб. – Мне и самому тошно, а что делать?
– Ничего, в Туховежи придем, можем исправить ошибку, – сказал Малинович, вырастая за противоположной обочиной. – А вам не тревожно, товарищ старший лейтенант? Что они забыли в Туховежах?
– Тревожно, не без этого, – признался Шубин. – Так, быстро выходим на дорогу, догоняем упырей. Подгадаем удобный момент, без шума нейтрализуем и убедительно спросим.
Отряхиваясь, разведчики выбирались на дорогу.
– Где Бердыш? – спохватился Малинович, завертелся.
Остальные тоже всполошились. Вот так новости! Боец отсутствует, что за мистика?
Местность была сравнительно открытая, куцые деревья перемежались кустарником, зеленела травка.
А ведь предупреждала Марья Павловна, что здесь опасные места!
– Туда он прыгнул. – Малинович с трудом раздвигал сведенные челюсти, тыкал трясущейся рукой. – Я ведь даже не смотрел, он и звуков никаких не издавал.
Ленька Пастухов двинулся к поляне, на краю которой топорщились карликовые кусты, заплетались бороды болотной травы. Он балансировал, словно на канате, прощупывал почву, прежде чем ступить. Шубин схватил его за шиворот, а то не ровен час…
– Смотрите! – взволнованно прохрипел Малинович.
На краю поляны, за кустом, что-то шевелилось. Чавкнула болотная жижа, пошли круги. Показалась трясущаяся рука, схватилась за пучок травы. Образовалось серое лицо, сведенное мукой, мутнеющие глаза.
Бойцы зашумели. Пастухов необдуманно полез вперед, нога его погрузилась по колено, он боком завалился на кочку, стал выбираться из трясины поступательными рывками.
Бердыш не рассчитал. Ему и в голову не пришло, что здесь может быть такое. Он перепрыгнул через куст и поздно сообразил, что начал тонуть! Пока по дороге ехали полицейские, боец не мог возиться, махать руками, а потом физически был неспособен это делать, просто тонул, ушел в болото с головой, но как-то собрал силы, вынырнул, нашел, за что схватиться.
Шубин помчался на другую сторону дороги, поднял первую попавшуюся раздвоенную ветку, поволок обратно. Он и Пастухов схватились за нее, положили на траву, стали проталкивать, когда скрюченная рука как-то вцепилась в эту ветку, потащили на себя. Держи, парень, не отпускай!
Показалась шея, вторая рука. Бердыш задыхался, плевался болотной тиной. Они тащили его непростительно долго. Болото вцепилось в парня мертвой хваткой, не хотело отпускать, но было побеждено. Вытянули репку.
Лето на дворе, а бойца трясло так, словно он в прорубь зимой слазил. Бердыш издавал нечленораздельные звуки, зубы его стучали. Товарищи перевернули парня на живот, он вздрагивал, из легких выплескивалась вода. Максим, кажется, приходил в себя, царапал ногтями землю, подтягивал колени, чтобы подняться.
– Я в порядке, – наконец-то выдавил он из себя и зашелся страшным кашлем.
Друзья облегченно вздохнули. Надо же, чуть не проворонили парня.
Они подхватили бедолагу под мышки, потащили по дороге, метров через сто свернули к кустам, убедились в том, что почва там твердая, и упали. Бойцы устали так, словно булыжники весь день таскали в гору.
Курение не пошло им на пользу. Пастухов сделал затяжку, и его желудок тут же вывернулся наизнанку. Парень долго плевался, говорил, что настанет тот день, когда он избавится от всех вредных привычек.
– Максимка, ты больше так не делай, договорились? – Шубин с подозрением поглядывал на бойца.
Ему не нравилось, как тот выглядел. Бердыш позеленел, как болото, из которого вылез, явно прикладывал усилия, чтобы выглядеть приемлемо.
– Виноват, товарищ старший лейтенант, хотел как лучше, – просипел красноармеец. – Сам не понял,
