Александр Воинов - Отважные
— Да, с Юрой — обязательно, — согласился Алексей. — Но это горячая голова, как бы он не натворил беды.
— Тем более надо его подготовить.
К плетню подошли двое полицаев.
— Эй! — крикнул один из них. — Заходи в дом! До отбоя две минуты!..
Еременко отошел от плетня. Алексей остался на месте.
— Дай-ка, Василий Дмитрич, огонька! — сказал он, обращаясь к высокому полицаю, который стоял циркулем, расставив свои длинные ноги.
— Какой я тебе Василий Дмитрич! — заорал полицай. — Ты что, дисциплины не знаешь?.. Пошел! Пошел!
— Может быть, ты, Петя, раздобришься огоньком? — спокойно обратился Алексей ко второму полицаю, который удивленно разглядывал пленного, осмелившегося разговаривать так нагло.
— Иди! Иди! — проговорил Петя. — Разболтался! В кумовья полез!..
— А что, может быть, и в кумовья, — сказал Алексей. — Завтра вы нас конвоировать будете?..
— Ну, мы, — сказал Василий Дмитрич. — А тебе-то что, не все равно?
— Значит, не все равно, — многозначительно сказал Алексей. — Птички по полю летают и о людях много знают!.. Завтра разговор к вам будет… — и ушел вслед за Еременко в избу, оставив обоих полицаев крайне озадаченными.
Что за странный намек сделал им этот пленный? Действительно ли что-то знает? О чем он хочет говорить? Расхаживая в эту ночь по спящей деревне, они долго раздумывали и наконец решили: самим на разговор не навязываться, а если пленный будет набиваться, выслушать его. Если же станет болтать лишнее, тут же пристрелить «при попытке к бегству»…
С утра Алексею не удалось подойти к Кравцову — их подняли раньше обычного и вывезли в поле.
Во время работы, при Михаиле, говорить было невозможно, тем более что рядом все время кружили оба полицая. По тому, как часто они бросали настороженные взгляды в сторону Алексея, тот понял, что они на самом деле обеспокоены. «Помучайтесь, помучайтесь, — думал он, — покладистей будете!»
Глядя со стороны на эту небольшую группу людей, мирно работающих в необъятно широком поле, трудно было представить себе, что здесь кипят затаенные страсти. Вот люди носят землю, устанавливают стальные каркасы дота, замешивают бетон, и ничто не выдает ни их внутреннего напряжения, ни того накала, который вот-вот может привести к взрыву.
Время тянулось томительно долго. Наконец из деревни донеслись долгожданные звуки гонга.
Петька зычно крикнул:
— Кончай работу!.. Перерыв!.. — и обвел всех строгими глазами. — А ты, Юренев, давай за обедом! Торопись!..
Юренев привычно схватил лежавший в сторонке бачок и, весело махнув всем рукой, быстро пошел к деревне. Алексей с ненавистью посмотрел ему вслед: «Иди, иди и подавись по дороге мясом!»
Теперь можно и поговорить. Он присел рядом с Кравцовым, который устало прислонился к бетонному основанию дота, широко раскинув свои тонкие, с длинными пальцами руки.
— Юра, мне нужно сказать тебе очень важную вещь, — сказал он улыбаясь, чтобы обедавшие неподалеку на бревнах полицаи думали, что он просто о чем-то с ним шутит. — Выяснилось, что Юренев предатель!..
При этих словах Кравцова словно подбросило, он побледнел и повернулся к Алексею с таким искаженным лицом, что тот испугался.
— Не верю! Не верю! — почти крикнул он. — Клевета! Где доказательства?!
Алексей никак не думал, что его слова вызовут такую бурную реакцию.
— Тише, тише! — Он схватил Кравцова за руку и силой усадил на прежнее место. — Факты проверены! Мне совсем не хочется его губить… Но будь с ним осторожен…
Разговор не получился. Алексей понял, что, если он скажет Кравцову больше, неизвестно, что может натворить этот честный парень, у которого совсем нет выдержки…
— Смотри, — строго сказал Алексей, — ничем не выдай Михаилу нашего разговора… Ты можешь погубить всех: и себя и нас.
— Хорошо, — прошептал Кравцов, — но я это проверю. Я должен это проверить. Я не могу жить, если человек, которому я так доверял, — предатель…
Алексей поднялся и подошел к бревнам, на которых сидели полицаи.
— Приятного аппетита, господа полицаи, — сказал он чуть насмешливо.
— А тебе что? — сердито покосился на него Василий Дмитрич. — Опять болтать пришел?
— Нет, зачем? С серьезным разговором.
— Какие у нас с тобой могут быть разговоры? — усмехнулся Петька. — Ты копай, а мы гляди…
— Не хотите разговаривать, как хотите, — пожал плечами Алексей. — Придет время, пожалеете.
— А когда же такое время придет? — прищурился Василий Дмитрич.
— Когда мы все доты построим, тогда и придет!..
Полицаи переглянулись и уже с явным интересом взглянули на Алексея.
— Ну, ну, крути языком дальше! — проговорил Василий Дмитрич. — Чем ты нас стращать хочешь?..
Алексей понял, что в глубине души у них страх. Они грубят, чванятся, а на самом деле боятся, трусят, ждут расплаты. Да, Коля дал ему верный ключ к этим людям.
— После работы, — сказал он, — меня задержите, поговорим без свидетелей.
Василий Дмитрич покачал головой:
— Никак нельзя — подозрение будет. Говори сейчас, никто не услышит.
— Нет, — упрямо возразил Алексей, — сейчас не время, работать надо!..
И отошел от полицаев, оставив их в еще большем смущении.
Юренев уже вернулся с бачком. Он заметил, что Алексей беседовал с полицаями.
На этот раз супа было особенно мало, кое-где плавали блестки жира и крупицы пшена. Все ели, сев в кружок и по очереди зачерпывая ложками.
Кравцов, который обычно садился рядом с Юреневым, переменил место и, поднося ложку к бачку, враждебно поглядывал на своего недавнего друга. «Как бы он чего-нибудь не натворил, — с тревогой подумал Алексей. — Зря я с ним откровенничал!..»
Покончив с супом, Юренев засунул ложку за голенище и, как бы невзначай, спросил Алексея:
— Закурить есть?
— Есть.
— Давай, что ль, покурим!..
Они отошли в сторону, и Михаил сразу же начал допрос.
— О чем ты с ними разговаривал? — кивнул он в сторону полицаев.
— О погоде, — усмехнулся Алексей.
— Я не шучу! — В голосе Михаила прозвучала угроза.
— А почему, собственно, ты меня допрашиваешь? На каком основании?
Михаил чиркнул спичкой.
— Скажу прямо!.. После того, что ты мне говорил, я не могу уже относиться к тебе с полным доверием. Твой контакт с полицаями заставляет меня подозревать…
— Неужели ты думаешь, что, решив предать, я делал бы это на глазах у всех?
— Я требую, чтобы ты сказал, о чем вы говорили, — резко повторил Юренев, — или я оставлю за собой свободу действий…
— Что это значит?
— Я не обязан говорить об этом… своему врагу!..
— Так вот каким ты языком заговорил! — Алексей глубоко затянулся саднящим дымом. — Ну ладно, делай что хочешь!..
И, резко повернувшись, он отошел в сторону, взял лопату и спустился на дно котлована…
Почти всю вторую половину дня они работали рядом, устанавливая бетонный колпак. Иногда их руки соприкасались и тут же отдергивались. Обоюдная ненависть, до сих пор таившаяся где-то в глубине и долго не находившая выхода, вдруг вспыхнула и почти мгновенно достигла крайнего напряжения.
«А что, если он знает, где я храню свои записи? Что, если он видел Колю?» — думал Алексей. Самые отчаянные планы рождались в его голове, проносились вихрем.
От долгой работы заныла спина. Алексей выпрямился и даже скрипнул от боли зубами. Как хорошо хоть несколько мгновений постоять прямо, развернув плечи, и глубоко, полной грудью вдыхать чистый воздух, пахнущий первым снегом!
Вдруг его взгляд задержался на темной впадине соседнего недостроенного дота. Где-то в пути застряла арматура, и Вернер приказал на время прекратить в этом доте работы.
Алексей представил себе узкую короткую траншею, крутой поворот, немного погодя еще один, а затем глубокий котлован с отвесными стенами. Совсем недавно в этом котловане его группа пережила несколько неприятных минут.
Воспользовавшись тем, что полицаи ненадолго отлучились по своим делам (а они изредка уходили, считая, что никто не убежит, — ровное поле простирается почти до горизонта, укрыться негде, а пуля везде догонит), Алексей устроил в котловане короткое совещание. Сидя спиной к траншее, на краю котлована, он глядел в ту сторону, куда ушли полицаи, и не заметил, как, впрочем, и другие, что Кравцов тайком вылез из котлована с другой стороны, подслушал за поворотом траншеи весь их разговор до последнего слова, а затем вдруг внезапно выскочил и всех этим перепугал. Вот уж никто не думал, что эта траншея — нечто вроде длинной слуховой трубы! Юренев даже не поверил, специально ходил за поворот и слушал…
Алексей хмуро усмехнулся. Не повторить ли это, но теперь уже не в шутку, а всерьез? «Клюнет он или нет? — и Алексей скосил глаза на Юренева, который укладывал бетонные плиты. — Что ж, попробовать можно. Выйдет так выйдет!.. А если не выйдет? — Алексей задумался. — Да, ставка слишком велика — собственная жизнь!..»
