Александр Воинов - Отважные
Воронцов, перегнувшись через стол, смотрел на Якушкина. И во взгляде его было что-то такое пристальное, напряженное, острое, что Стремянной, поймав этот взгляд, спросил про себя: «Почему он так смотрит? Неужели тут есть и третье дно?»
В эту минуту Воронцов поднялся со своего места и коротким движением руки бросил перед Якушкиным какую-то монету, вернее неправильно обрубленный кусок медной пятикопеечной монеты, вынутой из свертка.
Увидев монету, Якушкин отшатнулся. Кровь отлила от его раскрасневшегося, потного лица.
— Ну что ж, Якушкин, кончайте свою игру, — негромко сказал Воронцов, — человек, у которого другая половина монеты, — в соседней комнате. Очную ставку хотите?
— Нет, не надо. — Якушкин обнажил свои желтые зубы. Можно было подумать, что он готов вцепиться в горло Воронцову.
— Товарищ Стремянной, — сказал Воронцов, — разрешите вам представить: перед вами агент гестапо Т-А-87!
Якушкин рванулся с места и тут же бессильно привалился к краю стола. «Вот и третье дно открыто», — подумал Стремянной.
А Воронцов между тем поднялся с места и, заложив руки в карманы, остановился перед Якушкиным.
— А теперь скажите мне, куда вы дели планшет, который сняли с бургомистра, пока он лежал без сознания. Ну, знаете, там, в автобусе, который вы подорвали противопехотной миной. В этом планшете были документы. Некоторые из них касались укрепленного района.
Какой-то живой, хитрый огонек мелькнул в потускневших глазах Якушкина. Он пожал плечами.
— Зачем мне было их хранить? Разумеется, я их уничтожил.
— Нет, — сказал Воронцов. — Вы их не уничтожили.
— Почему вы так думаете?
— Вы слишком расчетливы для этого. Вы знаете цену фотографиям, картинам. Знаете, чего стоят и военные документы, особенно если они нужны для предстоящих операций.
— Дорого стоят, — вдруг сказал Якушкин и весь как-то подобрался, словно готовился к прыжку. — Вы правы, я действительно знаю им цену и дешево не отдам.
— Какова же ваша цена? — усмехнулся Воронцов.
— Жизнь.
— Этого я вам обещать не могу. Не от меня зависит. Хотите рискнуть — рискуйте.
Якушкин минуту помедлил. Потом, прищурившись, посмотрел куда-то в угол, поверх головы Воронцова:
— Что ж, рискнем, пожалуй. — Он протянул руку к лежащему на столе штативу фотоаппарата. — Разрешите?
— Подождите, — сказал Воронцов.
Он придвинул штатив к себе и разнял ножку на две части. Потом осторожно вынул из полой части трубки свернутую фотопленку.
— Это? — спросил он.
— Да, — ответил Якушкин, тяжело опершись о стол. — На ней все отлично видно. Фотографировал сам. Посмотрите на свет. Подлинники уничтожены. Хранить было неудобно и опасно.
Стремянной быстро поднялся с места и через плечо Воронцова взглянул на негатив. Воронцов передал ему пленку, и он долго и внимательно рассматривал ее.
Среди снимков различных приказов и донесений он увидел несколько кадриков, испещренных значками и витиеватыми линиями. Казалось, изображения в каждом кадрике совершенно разные. Но опытный глаз Стремянного сразу определил, что это части одного плана: очевидно, Якушкин фотографировал его по квадратам.
— Ну как? — спросил Воронцов.
Стремянной задумчиво свернул пленку.
— Проявим — виднее будет, — сказал он и взглянул на Якушкина.
— Вы будете довольны, — сказал Якушкин, — в этих снимках много полезного.
Воронцов кивнул Анищенко, молчаливо приказывая увести арестованного.
— Пойдемте! — сказал Анищенко.
Якушкин покорно поднялся и, сутулясь, пошел вслед за конвоиром.
— Интересно, — сказал Стремянной, когда дверь за ним затворилась, — какая у него сейчас будет встреча с задержанным вами агентом. Узнают ли они друг друга без монетки?..
Воронцов встал и прошел по комнате.
— Так… Так… — проговорил он улыбаясь. — Действительно интересно. Только встречи-то и не будет, товарищ Стремянной.
— Понимаю. Вы их разместите поодиночке.
Воронцов оперся о край стола.
— Скажу вам по строгому секрету, — сказал он уже серьезно. — К сожалению, человека с другой половиной монеты мы еще не задержали. Просто Якушкин не выдержал психической атаки. Я его переиграл… Теперь, конечно, предстоит узнать, кто у него в помощниках и где явки!..
В этот момент кто-то робко постучал в дверь. Воронцов крикнул:
— Входите!
Дверь медленно распахнулась. На пороге стояли Коля и Витя, взъерошенные и усталые.
— Мы хотим уйти!.. — сказал Коля.
Воронцов помахал ребятам рукой:
— Входите, входите!.. Присаживайтесь!..
Мальчики вошли и неловко пристроились на табурете, где только что сидел Якушкин.
Стремянной глядел на них с нескрываемой досадой. И надо же, чтобы сейчас, когда только что начали серьезный разговор, явились детдомовские пареньки! Зачем они нужны Воронцову? Отправил бы их домой, чем терять время на разговоры. Но Воронцов уже был целиком занят ребятами.
— Что же это вы чуть нам все дело не испортили? — проговорил он строго. — Зачем вам надо было лазить в этот подвал? Я вас спрашиваю!
— Мы искали картины, — ответил Коля.
— И мы их нашли, — сказал Витя.
Воронцов только развел руками.
— Да о том, что они там, Анищенко мне еще днем доложил!.. А этот добрый старичок мог вас в подвале пристрелить! Ведь вы же опытные разведчики!..
— Какие они разведчики! — усмехнулся Стремянной. — Отпусти ты их с миром домой, товарищ Воронцов! Брось малолеткам мораль читать!..
— А ну, расстегните-ка свои пальто! — сказал Воронцов ребятам. — Покажите, какие вы малолетки!..
Когда Стремянной увидел блеснувшие на груди у ребят боевые ордена, он только развел руками.
— Так вот вы кто! — воскликнул он. — Я о вас много слышал! Который же из вас Охотников?
— Я! — ответил Коля, широко улыбаясь: уж очень добродушным показался ему этот высокий подполковник.
— У меня, Коля, для тебя есть важное сообщение, — сказал Стремянной: — сегодня награжден орденом твой отец. Он удачно действовал по разведке укрепрайона. Его группа привела «языка»! Напиши ему письмо. Обязательно напиши…
— Напишу! — сказал Коля, но на сердце у него было тревожно; как ему хотелось бы сейчас находиться рядом с отцом, чтобы каждый день его видеть, чтобы, если надо, прийти ему на помощь!
— Ну а теперь, ребята, можете идти, — сказал Воронцов.
Но Витя, который все это время переминался с ноги на ногу, вдруг сказал жалобным голосом:
— Товарищ начальник! Скажите Клавдии Федоровне, чтобы она нас не ругала!..
Это было так неожиданно, что Стремянной повалился грудью на стол, задыхаясь от смеха:
— Ну что я говорил — мальчишки!.. Настоящие мальчишки!
Коля так рассердился, что незаметно дал Вите сильный пинок.
— Ну и дурак же ты! — прошептал он.
Воронцов остался серьезным.
— Я скажу вашей заведующей, что вы вели себя смело, — сказал он, — но при одном условии, ребята… — Он помолчал. — Теперь вы будете заниматься только одним делом — учиться!.. А сейчас пойдемте посмотрим картины.
— Они уже здесь? — удивился Стремянной и вдруг досадливо махнул рукой: — А, признаться, я ведь тоже старался их найти!.. Обошел ты меня, Воронцов! Со всех сторон обошел!.. Ну, пойдем посмотрим, а то скоро нам двигаться дальше…
Через полчаса ребята вернулись домой. Так окончилась «операция КВ», и это действительно была последняя боевая операция, в которой участвовали Коля и Витя…
Много лет прошло с тех пор. Коля, Витя и Мая выросли. Но они навсегда сохранили в памяти те дни, когда в трудных испытаниях возникла их дружба.
И на всю жизнь сохранили в сердцах девиз: верить товарищу, не покидать его в беде, бороться за него.
Верить!.. Бороться!.. Побеждать!..
1958–1960
Примечания
1
Экзекуцией гитлеровцы называли смертную казнь.
2
Мальчик!.. Мальчик!.. (нем.)
3
Глупый мальчик(нем.).
4
Тодт — строительная организация, обслуживавшая гитлеровскую армию.
5
Ко мне! Ко мне! (нем.)
