Василе Преда - Поздняя осень (романы)
Как жить дальше? На тысячи вопросов искала она ответы. Ее мучила мысль, что есть что-то такое, что пока ускользает от ее понимания… Она только знала, что должна стать другим человеком, должна изменить себя. Стать человеком времени, которое наступало. У нее были для этого силы, она имела на это право!
По коридору с трудом пробиралась старая цыганка, неся несколько розовых кусков сахара, завернутых в газетную бумагу. Паулина купила себе один, хотя денег у нее было немного. Сахар был не очень-то сладким. Она пососала его и бросила в окно. Раньше она себе такого не позволила бы. Значит, она начинала изменяться. Вдруг она почувствовала себя одинокой. Без родителей, без сестры, без любимого… Одна сама с собой, перед неизвестностью, в начале новой жизни.
Елена Гронов-Маринеску
Поздняя осень
Глава первая
Он уже почти заснул и поэтому не мог сразу сообразить, что его больше испугало — грохот широко распахнувшейся двери (а ведь было далеко за полночь) или яркий свет, ударивший в глаза, когда Кристиана нервным движением нажала сразу все выключатели.
— А?.. Что случилось? — Он вскочил как по тревоге, сразу попав ногами в тапочки.
Он ничего не видел: свет слепил глаза. Он инстинктивно прикрыл их рукой.
— Ничего особенного, — последовал спокойный ответ. — Не могу спать. Как обычно в последнее время… — Кристиана хотела его успокоить, но получилось обратное.
— Погаси наконец свет! — мрачно приказал он, не в силах больше сдерживать раздражение.
Он машинально провел рукой по своим черным с проседью на висках, коротко остриженным волосам.
— Ах да. извини, я и забыла об энергетическом кризисе!.. — Она торопливо выключила почти весь свет, и на лице ее мелькнула едва заметная улыбка. — Учти, мы с тобой частники, и поэтому городская энергоцентраль относится к нам весьма снисходительно. По крайней мере, относилась до сегодняшнего дня…
— Выключи совсем! — Он обратился к ней тем резким тоном, который Кристиана называла невыносимым. — Я зажгу ночник. — И он нажал на выключатель.
— О-о! Разумеется, так гораздо интимнее… — В ее восхищении была изрядная доля иронии, но она все же послушалась.
В мягком освещении ночника комната действительно выглядела уютней, и Кристиана совсем уж театрально продолжала:
— Ну что ж, я бы сказала, создана благоприятная обстановка…
— Чего ты хочешь в конце-то концов?! Что случилось?
Задавая эти вопросы, полковник Думитру Мунтяну не отрывал взгляда от собственных тапочек.
— Я же сказала: не могу спать… — ответила она с простодушием, которое раньше казалось ему очаровательным, но сейчас окончательно вывело его из себя.
— Но я-то могу!.. — взорвался он. И тут же раздраженно поправился: — Точнее, мог бы, если бы ты оставила меня в покое.
Думитру натянул одеяло на голову и повернулся лицом к стене. Он отчетливо чувствовал гулкие удары сердца. «Это от усталости, — подумалось ему. — Весь день дергали на работе, ни минуты покоя — вот и сорвался…» Он уже пожалел о своей несдержанности.
— Ты меня извини, конечно, — сказала Кристиана, не ожидавшая такой реакции, — но я пришла обсудить с тобой кое-что…
И вдруг голос ее стал твердым, в нем уже не было ни театральности, ни озорства.
— Я должна рассказать тебе, что происходит со мной в последнее время. Я просто обязана тебя предупредить, чтобы ты не заявил в один прекрасный день, что ничего не знал, что не отдавал себе отчета…
Вечно она чем-то недовольна, особенно в последнее время. Ожесточилась и в любой момент готова начать ссору… А он измучен работой, устал, ему бы поспать — так нет, должен среди ночи выслушивать ее «признания».
Думитру сбросил с себя одеяло и сел на кровати. Он хотел просить ее только об одном — Дать ему поспать сегодняшнюю ночь: он в таком состоянии, что даже при всем желании не сможет выслушать ее. День у него выдался тяжелый, да еще этот телефонный разговор, срочный вызов в Бухарест…
Кристиана была одета в коротенькую ночную сорочку. Это было что-то воздушное, сиренево-прозрачное. И когда это она успела такое купить? Она казалась совсем девочкой. «И не подумаешь, что ей уже за сорок». Он окончательно прогнулся. «Ох уж эти женщины! Каких только нарядов не выдумают! И откуда только они знают, что и как надо носить?» Эта мысль молнией пронеслась у него в голове, удивив своей неожиданностью.
Кристиана была слишком взволнована, чтобы спокойно продолжать разговор. Он посмотрел на нее. Высокая, со стройными длинными ногами — они: всегда вызывали в нем желание. Черные блестящие волосы ниспадали на обнаженные плечи, такие смуглые, будто она только что приехала с моря. Зеленые глаза светились решимостью: она не собиралась откладывать разговор.
Думитру чувствовал, как постепенно раздражение начинает исчезать. И хотя она была сейчас слишком агрессивна и уже начала его в чем-то упрекать — он ее не слушал, потому что с тех пор как он уехал из Бухареста на стройку, упреки сыпались постоянно и уже не задевали его.
Кристиана сильно изменилась, все время словно искала предлог для ссоры, и Думитру начал ее избегать, реже бывал дома. Причина была, конечно, не только в Кристиане — дел на стройке и в самом деле хватало. Во всяком случае, теперь для него прежде всего было дело…
Думитру поймал на себе ее взгляд — непримиримый, безжалостный. Она молчала, решив, по-видимому, отложить обвинения до более благоприятного момента. Сейчас она ждала ответа, возможно, хотела услышать от него какие-то извинения, объяснения, оправдания.
Внезапно наступившая тишина была напряженной. И вдруг он сказал:
— И все-таки давай отложим разговор на завтра…
Думитру постарался произнести эту фразу не слишком примирительным тоном, опасаясь, как бы Кристиана не приняла его слова за признание справедливости ее обвинений. Это могло бы привести к тому, что она немедленно придумала бы новые, с той находчивостью и быстротой, на которые в подобных ситуациях способна только женщина.
— Когда завтра?.. И где? В поезде?! — не уступала Кристиана, бросая на него почти злобный взгляд.
— Я же тебе сказал, что останусь еще дня на два, на три… — Думитру был удивлен ее неуступчивостью.
— Если тебя не вызовут, как обычно, в первые же сутки обратно! — перебила она нетерпеливо. — Без тебя ведь невозможно даже лопатой шевельнуть! Ни один солдат не имеет права нос вытереть без твоего разрешения! — яростно бросала она ему.
Думитру поднялся. Куда-то улетучились и остатки сна, и усталость, как будто он уже проспал несколько часов. Он направился к столику, где валялась небрежно брошенная пачка сигарет «Карпац», зажигалка и пепельница, из которой он, перед тем как лечь, вытряхнул окурки и пепел. Оп машинально взглянул на ручные часы. Почти два. А он-то был уверен, что прошло уже так много времени!
Только сейчас Думитру почувствовал себя снова в хорошей форме, словно после холодного душа, который он обязательно принимал каждое утро. Вот это уж совсем необъяснимо, если вспомнить, что он вернулся домой всего лишь час назад, вконец усталый, после тяжелого дня. Он инспектировал весь свой участок, в шлюзе все время было что-то не в порядке, нужно было постоянно ломать голову над техническими решениями, которые предлагал майор Василеску, и, между прочим, очень неплохо предлагал. Умный парень этот Василеску, хороший инженер! Голова у него варит. Нужно бы им заняться, создать ему условия… А потом была долгая дорога поездом; ему почему-то казалось, что она никогда не кончится.
Он взял со столика пачку «Карпац», легко встряхнул ее, ударив в донышко привычным движением, одна сигарета выскочила из пачки прямо в его пожелтевшие пальцы курильщика. Думитру замер в нерешительности, мысли его были далеко.
— Не будем утрировать, — пробормотал он. На лице его читалась решимость не поддаваться вздору, который выплескивала на него взволнованная Кристиана. — Закуришь? — Он изменил тон и галантно протянул ей сигареты.
— Спасибо. Я курю только «Снагов», — сдержанно отказалась она.
— И никогда не идешь на компромиссы? — спросил он с иронической улыбкой.
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — ответила Кристиана и, бросив короткое «извини», поспешно вышла из комнаты, оставив распахнутой дверь.
— Подожди, я все объясню! — заволновался Думитру, не поняв, что означает этот торопливый уход.
Он выскочил за ней, но, выйдя в коридор, увидел, что она выходит из спальни Илинки. Когда он не возвращался домой, Кристиана обычно спала в комнате дочери. Со скрытым удовольствием Думитру отметил, что поверх сиреневого лоскута, заменяющего ночную сорочку, появился такой же воздушно-прозрачный пеньюар. Еще он с удовольствием подумал о том, что, несмотря на мелкие стычки, которые у них в последнее время случались, они не утратили общности взглядов.
