Евгений Федоровский - «Штурмфогель» без свастики
- Поздравляю. А как ребята? Вайдеман помрачнел.
- Шмидт погиб в том же бою. Потом Грубе, Миттельштадт, Любке, Гюртнер…
- Дали нам жару!
- Как видишь. — Вайдеман уныло развел руками.
Снова начались полеты. Истребители по-прежнему сопровождали транспортные самолеты, дрались с «ЯКами». Но с каждым днем к «котлу» летало все меньше и меньше самолетов.
К рождеству пришел приказ командира воздушной эскадры откомандировать Вайдемана, Пихта, механика Гехорсмана и еще нескольких летчиков обратно в Германию на испытательный аэродром в Лехфельд.
Глава тринадцатая
Начало конца
17 января 1943 года в номер военно-морского атташе Соединенных Штатов в Анкаре постучался высокий большеухий человек в штатском.
- Чем могу служить? — спросил Джордж Говард Эрл.
- Адмирал Канарис, начальник абвера, — представился человек и поклонился атташе, который от удивления на минуту онемел. — Я хотел бы с вами обсудить возможность американо-германского сближения.
Эрл наконец пришел в себя. Он пригласил гостя в кабинет. Канарис начал говорить начистоту — «как разведчик разведчику». Он считает заявление западных держав о необходимости безоговорочной капитуляции Германии роковым для Европы.
- Это, — сказал адмирал, — означает войну до горького конца, ликвидацию Германии как военной державы и рост влияния красной России.
Эрл не задумываясь согласился и ответил, что и он считает лозунг безоговорочной капитуляции катастрофой.
- Что же предлагает адмирал? — поинтересовался Эрл.
- Наши генералы никогда не согласятся на безоговорочную капитуляцию, они будут продолжать войну, — категорически заявил Канарис. — Учтите, что Германия, несмотря на сталинградскую неудачу, достаточно сильна, чтобы воевать и десять и двадцать лет. Мы разрабатываем сейчас такое оружие, которое еще никому не снится.
- Ваши условия? — спросил Эрл.
- Сепаратный мир с США и отказ от лозунга безоговорочной капитуляции. Я готов ждать ответа до марта.
Эрл сразу же после беседы послал письмо в Вашингтон. Но ответа не последовало. Слишком сильно было озлобление народов, и правительство Соединенных Штатов не решилось пойти на мир с германскими фашистами.
Появление адмирала Канариса в номере гостиницы в Анкаре было не случайным. Зондирование гитлеровской разведки выражало стремление фашистов сохранить для себя то, что они захватили в Европе, и сделать еще одно усилие, чтобы покончить с Россией.
- 1 -Уже в конце января начались оттепели. По булыжным мостовым потекли мутные ручьи. Мокрые деревья запахли разогретой древесиной и смолой. На балконах запестрели полосатые перины и матрацы — хозяйки спешили проветрить их после слякотной и пасмурной зимы.
От щебета воробьев и теплого влажного воздуха, от тошнотворной слабости и пронзительного крика мальчишек, марширующих по улицам, у Коссовски закружилась голова. Он забрел в сквер и опустился на скамью в мелких бисерках брызг. Шеф-врач госпиталя, где лежал Коссовски, посоветовал ему найти более спокойную и менее опасную работу. Но человек, связавший себя с разведкой и контрразведкой, мог расстаться с работой только в случае смерти. Другого выхода Коссовски не видел.
За четыре месяца лечения он многое передумал, расставил все события на свои места, разработал систему поисков загадочного Марта.
«С Мартом я еще разделаюсь», — подумал Коссовски, поднимаясь со скамьи и направляясь к зданию министерства авиации.
У себя в кабинете он стал знакомиться с бумагами. Пост наблюдения «Норд» сообщал:
«На сверхдальнем бомбардировщике „ПЕ-8“ русские совершают полеты по маршруту Москва — Шотландия — Фарерские острова — Исландия — Канада — Вашингтон и обратно через Гренландию».
«С большой эффективностью русские применяют основной фронтовой бомбардировщик „ПЕ-2“».
— писал пост «Ост-17».
«Формируются новые полки и дивизии, оснащенные штурмовиками „ИЛ-2“ — „черная смерть“».
— телеграфировал командир танкового корпуса Гельмут Медер.
Коссовски оторвался от бумаг. Задумался. Война приобретала зловещий для Германии характер. Коссовски всегда трезво смотрел на вещи, и простой анализ даже той информации, что лежала перед ним, предсказывал скорый конец.
Внимание привлек еще один документ. Он был отпечатан шифровальщиком на двух страницах. Начав его читать, Коссовски почувствовал боль в том месте, где была рана.
«Русские продолжают работать над истребителями с реактивными двигателями. Один из них уже создан. Силовая установка — жидкостный ракетный двигатель — расположена в хвостовой части фюзеляжа. Самолет снабжен радиоаппаратурой и двумя авиационными пушками…»
Коссовски встал. Паркет пронзительно заскрипел под его сапогами. Он распахнул окно. Рядом на фронтоне колыхалось огромное красное полотнище с белым кругом и черной свастикой. «Нет, не удержать нам тебя, Германия… — подумал он, сжав зубы, от чего шрам на лице заалел еще больше. — Но прежде чем падет Германия, я должен поймать Марта».
- 2 -Когда Вайдеман и Пихт вернулись в Лехфельд, на аэродроме они застали большое строительство. В трех километрах от прежнего аэродрома, в лесу, военнопленные сделали новую взлетную полосу и накрыли ее огромной маскировочной сетью. Ночью туда был перевезен опытный самолет, с двигателями Франца из фирмы «Юнкерс». Зандлер теперь был доволен. Двигатели работали безотказно.
На «Штурмфогеле» поставили бронированные плиты, четыре двадцатимиллиметровых пушки. В носу фюзеляжа смонтировали радарное устройство для обнаружения самолетов противника ночью и в плохую погоду.
Расчетная скорость достигла невиданной цифры — 900 километров в час.
«Могущество разума безгранично» — так, кажется, утверждают марксисты, — думал Зандлер, дымя сигаретой. — Люди просто не поняли природу, чтобы властвовать над ней. Я в какой-то мере обуздал новую область. Ведь скорость — это та же власть.
Через окно Зандлер всматривался в далекую синеву неба. Там висели легкие, прозрачные облака. «Разреженное пространство, стратосфера — область новых скоростей и грядущих боев. На высоте свыше двенадцати тысяч метров можно добиться феноменальной скорости. — Пуская колечки дыма, профессор наблюдал, как они разбивались о стекло. — Со „Штурмфогелем“ теперь мы выиграем сражение».
Вайдеман сделал несколько полетов и готовился к последнему прыжку в стратосферу. Испытательный самолет находился теперь в специальном ангаре в лесу. Вокруг него Зейц поставил эсэсовскую охрану. Солдаты пропускали к самолету лишь инженеров и техников, обслуживающих «Штурмфогель», конструктора Зандлера и пилота-испытателя. Пихт, как и другие летчики из отряда воздушного обеспечения, до этой стоянки не допускался.
Полет в стратосферу назначался на раннее утро. Оттепель согнала из леса снег, но там еще стояли лужи. Поеживаясь от зябкой прохлады, к Пихту на обычную стоянку подошел Вайдеман.
- Если я уцелею и машина будет запущена в серию, войне конец, — проговорил он.
- Только ты поторапливайся, как бы русские не закончили войну сами, — усмехнулся Пихт.
- Не пугай, — грубовато ответил Вайдеман.
В последнее время Пихт стал замечать, что отношения между ним и Вайдеманом стали натянутыми. Вайдеман, правда, исправно получал деньги, которые якобы пересылал ему Хейнкель за некоторую информацию о «Штурмфогеле», но, видимо, его начинало тяготить это двойственное положение. Однажды он сказал Пихту: «Мне не нравится эта затея, Пауль. Я чувствую себя воришкой, который залез в карман к Мессершмитту. Давай покончим со старым индюком Хейнкелем». Пихт молчаливо согласился. Вайдеман все чаще слушал сводки с фронтов, читал газеты и журналы и иногда говорил: «Сейчас от каждого немца фатерланд требует полной отдачи сил».
В авиационном военном журнале «Адлер» о нем напечатали пространную статью, где перечисляли все его заслуги перед рейхом. В Берлине сам фельдмаршал Мильх вручал ему Рыцарский крест с дубовыми листьями. Вайдеман теперь надулся как индюк.
- При моем полете следи за турбинами, — не глядя на Пихта, процедил он.
- Конечно, буду следить.
Вайдеман потоптался, видимо, хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и пошел на свою стоянку.
Ровно в шесть из леса донесся свист запускаемых двигателей. Прошла минута, другая, третья. Двигатели грохотали, то набирая, то уменьшая обороты. Небо светлело, хотя земля и лес оставались в темноте.
Пихт залез в кабину и подключился к рации.
- Я «Штурмфогель», к полету готов, — услышал он голос Вайдемана.
- Четвертый, вам взлет, — скомандовал Зандлер Пихту.