Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 6

Дмитрий Тимофеевич также сказал, что намерен завтра направить в Прибалтийский, Ленинградский, Белорусский и некоторые другие военные округа европейской части СССР своих представителей из числа заместителей министра обороны и заместителей Главнокомандующего Сухопутными войсками с целью оказания им помощи тем более что предполагалось ввести в Вооруженных Силах повышенную боевую готовность. Он наказал мне встретиться в Крыму на аэродроме Бельбек с Главкомом Военно-Морского Флота адмиралом флота В. Н. Чернавиным и первым заместителем министра внутренних дел СССР генерал-полковником Б. В. Громовым. Оба они отдыхали на Черном море, и я обязан был проинформировать их об обстановке в стране.

По тону Дмитрия Тимофеевича я понял, что у него самого на душе неспокойно. В то же время, наблюдая общую картину на встрече (куда я попал впервые), можно было сделать вывод, что все присутствующие уже встречались не один раз (возможно, в разных составах). Поэтому внутренне я приходил к убеждению, что они все хорошо продумали, четко и надежно организовали.

К этому выводу меня подталкивали и такие, к примеру, факты. Крючков говорил, что для обеспечения нормальной беседы с Горбачевым он, Крючков, посылает с нами генерала Плеханова, который решит все вопросы безопасности и связи (позже выяснилось, что он знал о распоряжении Крючкова отключить связь в кабинете Горбачева).

Относительно Ельцина, который якобы должен вечером 18 августа вернуться в Москву из поездки в Казахстан, предполагалось, что председатель правительства Валентин Сергеевич Павлов обязательно встретится с ним и переговорит о взаимодействии. Правда, раздавались голоса, что, мол, в этот же вечер с Ельциным едва ли можно будет встретиться — из поездки он всегда возвращался под большими «парами». Было решено, что если Ельцин будет не в состоянии вести деловой разговор, то можно будет перенести встречу с ним Павлова на утро 19 августа.

Положительные впечатления произвели и доклады помощников Крючкова о том, что все важнейшие документы советского руководства полностью готовы к публикации в центральной печати. Зачитанные ими фрагменты возражений не вызывали.

Особое воздействие на всех произвел один, на первый взгляд, незначительный эпизод. В ходе беседы к нам в беседку пришел сотрудник КГБ и доложил Крючкову, что его вызывает к телефону Горбачев. Владимир Александрович сразу отправился в здание. Пока он минут 10–12 отсутствовал, мы строили версии о причине звонка и возможном содержании этого разговора. Крючков вернулся, на мой взгляд, несколько озабоченный. Но сказал, что с Горбачевым шел общий разговор, ничего конкретного. На прямой вопрос Бакланова: «Вы сказали, что мы здесь беседуем?» — Крючков ответил отрицательно. А я подумал: если мы ставим задачу — помочь Горбачеву спасти страну, то почему бы не сказать о том, что мы здесь обсуждаем? Тем более у нас в таком почете гласность и демократия. Можно было бы сделать об этой встрече официальное сообщение в печати. Да и Горбачеву сказать, что к нему вылетает группа. Ведь вопрос о лишении Горбачева занимаемых постов не возникал! (Сегодня можно добавить: «К сожалению, не возникал, а надо было!») Так почему все должно было делаться полулегально, полускрытно и вообще как-то недосказанно?

Подъехали к даче Язова, еще раз уточнили мою поездку 18 августа и распрощались. Через полчаса я уже был у себя в Главном штабе Сухопутных войск. Сразу позвонил на командный пункт ВВС и поинтересовался — получали ли они распоряжение министра обороны о подготовке к полету на завтра его самолета в Крым? Дежурный ответил положительно, уточнив: «Приказано готовить самолет в ваше распоряжение на аэродроме Чкаловский к 14 часам 18 августа. С вами еще должны лететь гражданские лица. Аэродром назначения — Бельбек, расположен неподалеку от Севастополя».

Такая информация меня вполне устраивала. Отдав необходимые распоряжения по службе, повстречался с начальником Главного штаба Сухопутных войск генерал-полковником Михаилом Петровичем Колесниковым и сообщил ему в общих чертах, что завтра, по заданию министра обороны, лечу в Крым, а оттуда в Киев и через 2–3 дня вернусь обратно. Он многозначительно посмотрел мне в глаза, но ничего не спросил. Лечу — значит, так надо.

Дома, учитывая начавшуюся подготовку в отпуск, я вынужден был сказать, что лечу в командировку. На вопрос жены: «А как же с отпуском?» — ответил, что, возможно, придется отложить его на пару дней. Такое бывало в нашей жизни, так что особых разочарований я не увидел. Но эти «пару дней» затянулись на многие годы.

18 августа за полчаса до вылета я был уже на аэродроме Чкаловский. Самолет стоял не на перроне, а в сторонке, чтобы не вызывать излишнего любопытства. Здесь же был и командир смешанной авиационной дивизии, которая обеспечивала полеты руководства Министерства обороны и важнейшие военные перевозки, а также обслуживала все воздушные командные пункты военно-политического руководства государства до Верховного Главнокомандующего включительно.

Познакомившись с экипажем и просмотрев с командиром корабля полетный лист и список пассажиров, я понял, что кроме нас, пяти уполномоченных, плюс моего помощника полковника Павла Егоровича Медведева, летело еще человек 10–12 по линии КГБ, в том числе заместитель генерала Плеханова генерал Вячеслав Владимирович Генералов. Вскоре стали прибывать отлетающие. Вначале подъехали Бакланов, Болдин и Шенин. Затем появились все комитетчики, в основном молодые и среднего возраста подтянутые мужчины, легко одетые, но каждый — со своим чемоданчиком-«дипломатом».

Самолет взлетел в точно установленное время. Моросил небольшой дождь. Кто-то сказал, что это хорошая примета. Возможно, это и правда — ведь всё, что связано с Крымом, с Горбачевым, а также вопросы по Украине — все было определено в пределах правовых норм. Другое дело, что Горбачев не полетел в Москву и не согласился с введением чрезвычайного положения. Но ведь весь кавардак начался позже, и не где-нибудь, а в Москве.

Однако — по порядку.

Летели около двух часов. Беседовали на различные темы, но главного, т. е. того, что нас всех ожидает, — не касались. На столе в салоне, где мы разместились впятером, был телефон правительственной связи. Такой телефон был и на столике с откидным креслом в коридоре. Поэтому, чтобы не мешать беседе, хотя она и поддерживалась с трудом (думал-то каждый о предстоящих событиях), я периодически выходил в коридор и оттуда названивал. Переговорил с дежурным генералом Генштаба, с командующим Черноморским флотом адмиралом Михаилом Николаевичем Хронопуло (он уже направлялся на аэродром для встречи с нами), с командующими Киевским, Прикарпатским и Северо-Кавказским военными округами, которые должны были к 17.00 подлететь на аэродром Бельбек. Надо было бы пригласить и командующего Одесским военным округом, но там проводилось учение, поэтому я его не отвлекал: учение — святое дело. А вот командующего ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск маршала артиллерии Владимира Михайловича Михалкина я пригласил, поскольку он должен был после совещания на аэродроме отправиться вместе с командующим войсками Прикарпатского военного округа во Львов в качестве представителя министра обороны.

Приблизительно за полчаса до посадки самолета я сказал своим коллегам, что надо определиться конкретнее в наших действиях, в частности, кто будет ведущим в беседе, кто о чем будет говорить и т. д. Решили, что ведущим будет Олег Дмитриевич Бакланов, он же и сделает сообщение о политическом и экономическом положении в стране. Олег Семенович Шенин скажет о положении в партии и социальной напряженности в народе. Валерий Иванович Болдин коснется тех и других вопросов с примерами. Варенников — о положении в Вооруженных Силах и военно-промышленном комплексе. Юрий Сергеевич Плеханов не намерен был поднимать какие-либо вопросы, но сказал, что, кроме всего остального, он получил задание от Крючкова накануне беседы нашей группы с Горбачевым у последнего отключить в кабинете телефон правительственной связи, чтобы создать благоприятную обстановку для разговора. Учитывая, что наш самолет уже шел на посадку, Плеханов добавил также, что ему надо минут 20–30, чтобы решить эту задачу. Поэтому нашей основной группе целесообразно выехать через полчаса после отъезда первого отряда со связистами и другими специалистами.

Мы согласились. Поэтому когда нас встретили, я попросил адмирала Хронопуло накормить нас обедом. Что и было сделано.

Несмотря на то, что до 17 часов еще было далеко, однако кое-кто из приглашенных мною уже прилетел. Я вынужден был им сказать, что пока, до нашего возвращения из Фороса, им следует гулять и ждать остальных.

На дачу во дворец Горбачева ехали на повышенной скорости, хотя это совершенно ничем не вызывалось. На КПП проверили первую машину и всех впустили в дачный городок. Красиво, но мало зелени. А за ограждением уже просматривались и какие-то рощицы. На территории было три основных здания — дача, гостевой дом и дом для администрации и охраны, а также пляжные постройки и постройки на хоздворе — гараж, склады и т. п. Нас пригласили в гостевой дом. Мы расположились в одной из комнат первого этажа. Просматривали журналы, газеты, разговор не клеился. Плеханов ушел в главный дом организовывать нашу встречу с Горбачевым. Ушел и пропал. Прошло минут двадцать, прежде чем он появился первый раз и сообщил, что вроде у Горбачева процедура, поэтому ожидание наше затянулось, но ему уже передали о нашем приезде. И опять исчез. Через десять-пятнадцать минут прошел снова и пригласил всех в главное здание. Оно стояло рядом. Я обратил внимание, что на всей территории дачи много постов охраны — берегут нашего президента по всем правилам.