Александр Воинов - Отважные (С иллюстрациями)
Глава двадцать шестая
СЕКРЕТ КОВАНОГО СУНДУКА
Никита Борзов вот уже несколько дней не находил себе места. Связной доставил ему распоряжение Колесника во что бы то ни стало добыть подробные сведения об укрепрайоне. Но как это сделать? Борзов собственными глазами видел, как бургомистр, возвратившись из поездки, вынул карту из планшета и спрятал ее в свой сундук.
Когда Блинов возился со своим сундуком, Никита Кузьмич пристально следил за его руками — где он нажимает, какие раковинки поворачивает, — но никак не мог запомнить, в каком порядке к в каком направлении — направо или налево — их нужно крутить и поскольку раз.
Если бы только завладеть этой картой! Ну хотя бы на один час. Сколько бы усилий армии было сохранено!
Связной рассказал ему о том, что Колесник направил ребят в район строительства с заданием найти Алексея Охотникова и связаться с ним.
Никита Кузьмич хорошо знал Алексея. Это человек действия. Если ему хотя бы немного помочь, он способен на многое.
С большим трудом, стараясь не навлечь подозрения Блинова, Борзов добился, чтобы ему разрешили сопровождать новую группу мобилизованных на строительство горожан.
Три дня он безуспешно пытался найти возможность, чтобы незаметно поговорить с Алексеем. Пленных водили строем, а за обедом посылали Юренева. Его-то Никита Кузьмич и увидел в очереди перед кухней. Они встретились глазами, и Юренев отвернулся.
— А, старый приятель! — усмехнулся Борзов, подойдя к нему вплотную. — Я вижу, ты нигде не теряешься. Мой пес до сих пор по ночам скулит, все о тебе вспоминает. Жалуется, что не удалось штаны с тебя содрать…
Никто, пожалуй, кроме самого Никиты Кузьмича, не понял смысла этих слов. Юренев был убежден, что тот считает его пострадавшим от преследования гестапо, а другие, стоявшие рядом, слишком привыкли к издевкам, чтобы обращать на это внимание.
Но эта встреча заставила Борзова пойти на риск и сказать несколько слов Алексею на глазах у всех. Правда, он быстро скользнул мимо и успел бросить лишь одну фразу, но по испуганно-напряженному лицу двоюродного брата понял, что слова услышаны и оценены.
Однако поверил ли ему Алексей? Не решит ли, что это провокация?
Узнав о том, что Коля и Витя отправились в трудный путь, он сначала огорчился: слишком велика опасность. Но вскоре до него дошли слухи, что Вернер пригрел в лагере каких-то двух мальчишек. Правда, попав за колючую изгородь, они были изолированы и связаться с ними было сложно, но все же, если опять попасть в лагерь, то наверняка можно узнать многое. Коля не будет сидеть сложа руки. Он найдет возможность поговорить с отцом. То, что взрослому необычайно сложно, для мальчишки подчас не составляет большого труда.
Но, размышляя об этом, Никита понимал, что при всех усилиях можно собрать только частичные сведения об укрепрайоне. А нужны полные. И они есть, совсем близко, — в проклятом сундуке, украшенном раковинками и виньетками. Даже ключа не надо красть, чтобы его открыть!
Однажды, выйдя по делам, Блинов попросил Борзова подождать его в кабинете. Куда-то ушел и секретарь, постоянно сидевший за столом в приемной. Приоткрыв дверь, чтобы слышать шаги, Никита Кузьмич быстро подошел к сундуку и начал поворачивать раковинки, мучительно стараясь подражать движениям бургомистра. Внутри сундука даже что-то щелкнуло, но крышка так и не поднялась.
Капли холодного пота выступили на его лбу, руки мелко тряслись. Одна комбинация следовала за другой. Но все это было не то, совсем не то.
Услышав приближающиеся шаги, Борзов отскочил от сундука и успел присесть на дальний стул, по другую сторону стола.
Блинов вошел, бросил, как показалось Никите Кузьмичу, внимательный взгляд на сундук, а затем сел на свое место и начал говорить о необходимости восстановить бункеры разрушенного элеватора, чтобы засыпать туда зерно.
Никита Кузьмич с такой острой ненавистью смотрел в его широкое, спокойное лицо с тщательно расчесанным пробором, что Блинов вдруг запнулся и удивленно спросил:
— Что с вами, Никита? Чем вы встревожены?
Никита откинулся к спинке стула и схватился за щеку:
— Ничего, Илья Ильич, у меня просто болит зуб.
Блинов сочувственно покачал головой:
— Идите к врачу. У меня никогда не болели зубы, но я понимаю, как это должно быть неприятно.
Никита Кузьмич вышел, придерживая рукой нижнюю челюсть. Он уже знал: единственный выход — напасть на Блинова по дороге, когда они снова поедут в укрепрайон, и завладеть картой.
Однако и этот план оказался трудно выполним. Блинов вдруг почти совсем перестал интересоваться строительством и все свое внимание перенес на музей.
Он целыми днями пропадал в хранилище, и вскоре Никита Кузьмич узнал, что наиболее ценные картины вынуты из рам, свернуты в рулоны и подготовлены к эвакуации.
«Что это может быть? — думал Борзов. — Почему Блинов стал торопиться? Где и какие назревают события?»
Он не мог задавать Блинову вопросы, чтобы не навлечь подозрения, а бургомистр упорно молчал. Наблюдая за ним, Никита Кузьмич заметил, что шеф нервничает и чего-то ждет…
Глава двадцать седьмая
ЗАДАЧА ТРЕБУЕТ РЕШЕНИЯ
Прошло несколько дней, но Коле так и не удалось снова увидеть отца. Рихард не хотел заниматься благотворительностью. Он не знал ни одного слова по-русски, но жестикуляция его была выразительна, и Коля скоро привык понимать, что ему надлежит делать: мыть ли посуду, чистить ли сапоги Вернера или, вооружившись щеткой, подметать пол. Сам Вернер словно забыл о его существовании. Впрочем, большую часть времени он проводил в поле, возвращался поздно и сразу же ложился спать.
Витя уходил рано и тоже приходил поздно, смертельно усталый и голодный. На кухне кормили плохо. Коля, когда мог, прятал для него то, что удавалось достать у хозяйственного и запасливого Рихарда.
Однажды вечером Витя вернулся взбудораженный. Он сделал Коле знак войти за ним в каморку и шепотом сказал, что сегодня на кухне произошел странный случай. Один пленный пришел с бачком за обедом; повар-ефрейтор, обычно строгий, всегда тщательно следивший за тем, чтобы порция была отмерена точно, без всяких излишеств, вдруг бросил в бачок кусок мяса и при этом многозначительно подмигнул пленному. Что бы это означало?
— А кто этот пленный? — спросил Коля.
— Не знаю, — ответил Витя.
— Он тебя видел?
— Нет. Чувствую — дело неладно, и сразу же — за плиту. Присел и жду…
— Да-а! — проговорил Коля. — А может быть, ефрейтор просто пожалел его?..
— «Пожалел»!.. — передразнил Витя. — Он мне дать гнилую картошку жалеет… Нет, тут что-то другое…
— А что? — быстро спросил Коля — он уже догадывался, какие подозрения овладели Витей.
— Он, наверное, предатель! Вот его и подкармливают, — сказал Витя.
Дело оборачивалось серьезно. Как быть?.. Ведь они не знают ни фамилии, ни даже имени этого человека.
— Знаешь что? — сказал Коля. — Давай схоронимся вечером где-нибудь за забором, и, когда все будут возвращаться с работы, ты мне его покажи. Посмотрим, в какой он группе.
Витя согласился.
За полчаса до того, как пленных обычно приводили с работ, ребята залезли в густые придорожные кусты, невдалеке от дома. Даже если бы их там и заметили, никому бы в голову ни пришло, что это их наблюдательный пост. Просто ребята играют…
Наконец по дороге потянулись люди. Они двигались медленно, многие едва волочили ноги; тех, кто совсем выбился из сил, товарищи вели под руки.
Витя напряженно вглядывался. Иногда ему казалось, что он уже видит того человека, который приходил на кухню, но каждый раз это была ошибка. Землистые, истощенные лица мало отличались один от другого.
А Коля с волнением ждал отца. Он уже дважды видел его издали и всякий раз ощущал щемящее чувство тоски. Быть совсем рядом — и даже не подойти!
— Смотри! Вот он!.. Вот он!.. — вдруг зашептал Витя. — Невысокий… с черными волосами…
Коля взглянул туда, куда показывал Витя, и сердце его упало. Он увидел Михаила. Михаил шел рядом с отцом и что-то говорил ему. Отец сумрачно улыбался, а Михаил, прищурившись, глядел перед собой. Видно, их занимали важные мысли.
Отец прошел в каких-нибудь трех шагах от Коли. Крикнуть! Остановить!.. Но вот идет эсэсовец с автоматом… Нет, нельзя!..
Когда пленные скрылись за изгородью, где стояла хата, в которой они жили, ребята стали думать, что делать дальше. Коля рассказал Вите все, что знал о Михаиле, о том, как он его спасал, и о том, как подозрительно отнеслись к Михаилу старики в подвале.
Да, дело нечисто! Старики, видно, были правы.
Остаток этого длинного, тяжелого дня Коля прожил с ощущением того, что отцу угрожает неминуемая опасность, от которой его нужно оберечь. Коля в этот вечер был задумчив, рассеян, и Рихард несколько раз ругал его за нерасторопность. А ночью Коле приснились старики. Они сурово хмурились и что-то говорили ему так тихо, что нельзя было понять слов.
