Владимир Першанин - Не промахнись, снайпер!
— Михаил Игнатьевич, я на фронт ухожу.
— Может, подождешь?
— Чего ждать? Стыдно людям в глаза смотреть. Младший брат инвалидом с войны вернулся, ребят в семнадцать лет в армию забирают, а я повестки разношу.
— Жалко. Привык к тебе.
На прощание собрал наших военкоматовских (кроме заместителя) ребят и девчат из райкомата, еще кое-каких знакомых. Хорошо выпили, желали мне удачи и орденов. Уезжал на подводе с зерном, захватив вещи, твердо уверенный, что в Старую Анну не вернусь. Прошел окружную медкомиссию. Врачи насчет легких сказали что-то невразумительное. Мол, надо избегать переохлаждения, простуды. Я с ними согласился и вскоре отбыл эшелоном на запад. Выгрузился в Венгрии, вот куда меня судьба забросила.
Глава 10.
ТРЕТИЙ КРУГ ВОЙНЫ. ВЕНГРИЯ, ОСЕНЬ СОРОК ЧЕТВЕРТОГО
Сначала немного истории. Медаль «За взятие Будапешта» учредили 9 июня 1945 года. Именно она висела на груди солдата из знаменитой песни «Враги сожгли родную хату», которую мы пели после войны, не сдерживая слез.
В шеститомнике «История Великой Отечественной войны Советского Союза», изданном в начале шестидесятых годов, есть главы, посвященные освобождению стран Восточной Европы от фашизма. Если в отношении Болгарии, Румынии, Югославии и некоторых других авторы использовали слово «освобождение», то насчет Венгрии сказано несколько расплывчато, а глава называется так «Поражение немецко-фашистских войск в Венгрии и выход ее из войны».
Венгрия всегда доставляла Советскому Союзу немало хлопот, как во время войны, так и после. Страна являлась одной из наиболее верных союзников фашистской Германии. Венгры, ввязавшись в авантюру Гитлера, сражались неплохо, особенно на конечном этапе войны. Достаточно сказать, что боевые действия в Венгрии продолжались пять с лишним месяцев, причем бои за Будапешт длились с начала ноября 1944 года до 13 февраля 1945 года. В этой стране, доламывая страшную войну, погибли 140 тысяч наших солдат и офицеров. Венгрия потеряла 340 тысяч военнослужащих. Сравнительно большие потери Красной Армии обусловлены в первую очередь тем, что в Венгрии находилось значительное количество немецких войск.
Во второй половине сентября сорок четвертого года наш полк, входящий в состав 53-й армии Второго Украинского фронта, стоял недалеко от города Арад, в двадцати километрах от румыно-венгерской границы. Румыния прекратила боевые действия против Советского Союза еще в августе. Сформировалось новое правительство, а румынские корпуса и дивизии воевали против фашистской Германии. Если с Румынией уже все было ясно, то в Венгрии царила неразбериха.
Двадцать второго сентября глава венгерского государства Хорти обратился к США и Англии с просьбой тайно от немцев заключить перемирие. Переговоры в Италии вел от имени Хорти генерал-полковник Надаи. К чести наших союзников, которых не уставали хаять все послевоенные десятилетия, они отказались от сепаратных переговоров. Заявили, что Красная Армия подошла к границам Венгрии и вести переговоры можно только с советским командованием.
Первого октября 1944 года в Москву прибыла венгерская делегация. Она получила от Хорти указание подписать соглашение о перемирии, если Советский Союз согласится на участие американцев и англичан в оккупации Венгрии и на свободный отход немецких войск. Гитлер узнал о намерении венгров предать Германию и двинул в район Будапешта крупные танковые силы. Шеститомник сообщает, что «клика Хорти» не осмелилась противостоять немцам и боялась прихода Красной Армии, которая создаст условия для развертывания в стране классовой борьбы против буржуазии и помещиков.
Далее наши историки довольно невразумительно рассказывают о роли компартии Венгрии, которая (дословно!) «приняла решение серьезно улучшить работу партии». Чтобы не утомлять читателя, скажу с полной ответственностью, что декларации остались лишь на бумаге, а нам предстояли долгие и кровопролитные сражения. Ни в одной из стран Восточной Европы национальная армия не оказывала такого сопротивления, как в Венгрии. Конечно, главную роль играли немецкие войска. Например, нашему 2-му Украинскому фронту противостояли группа армии «Юг» и две венгерские армии, состоявшие из 29 дивизий и 5 бригад, оснащенных вполне современной техникой.
Новая дивизия и новый полк Меня назначили помощником командира взвода в третий батальон. Здесь я воевал продолжительное время, поэтому хорошо запомнились многие командиры и бойцы. Ротой командовал капитан Зиборов Александр Матвеевич. Он был из тех военных, кто упорно тащил на себе воз войны с сорок второго года, имел четыре ранения, считался опытным командиром. Высоко его не двигали, зато не обходили наградами: два ордена Красной Звезды и медали. Командир взвода, белорус Иван Данкевич, родом из Витебской области, жил и работал в эвакуации. После окончания офицерских курсов воевал с лета сорок третьего, а последние месяцы — в роте капитана Зиборова.
Полтора года провел я в тылу. С любопытством смотрел, как изменилась армия. Вооружение взвода составляли в основном трехлинейки. Прибавилось автоматов. На тридцать пять человек имелось штук десять ППШ, в сорок втором их количество не превышало двух-трех на взвод. Кстати, я сам никогда раньше с автоматом дела не имел, привык к винтовке. На этот раз пистолет-пулемет Шпагина стал моим штатным оружием. Он показался не слишком удобным, никак не мог пристроить на плечо, мешал емкий круглый диск. Сходил вместе с Данкевичем на временное полковое стрельбище, выпустил по мишеням с полсотни пуль очередями и одиночными выстрелами. Прицельность мне понравилась, за двести метров в фанерную фигуру фашиста укладывал короткую очередь, лишь последняя пуля уходила вверх.
На триста метров автомат уже «сыпал» с большим разбросом, но одиночные выстрелы поражали центр мишени. Данкевич тоже стрелял неплохо, но в небольшом соревновании я выбил на несколько очков больше. Значит, не отвык еще от оружия.
На уровне роты сразу отметил появление нового станкового пулемета Горюнова, без водяного охлаждения, с металлической лентой и легче «максима» на двадцать шесть килограммов. Позже я смогу оценить его достоинства в бою, когда сам буду вести из него огонь. В полку появились новые противотанковые пушки ЗИС-2 калибра 57-миллиметров, пробивавшие на дальности полкилометра практически любую броню. В сорок втором мы могли только мечтать о крупнокалиберных пулеметах, которые в достатке имелись у немцев (также у итальянцев). Эти мощные пулеметы эффективно поражали цели на земле и в воздухе. В полку была рота из девяти крупнокалиберных пулеметов ДШК.
Конечно, прибавилось техники. Автомашины «ЗИС-5», полуторки, очень проходимые «Студебеккеры» (их называли тогда королями дорог), трехтонные «Шевроле» с металлическим кузовом и механизмом самовытаскивания, легкие вездеходы «Виллис». Возле штаба видел счетверенные зенитные установки американских пулеметов «кольт» калибра 12,7-миллиметров. Имелось их всего две или три, считали, что защиту войск от ударов с воздуха хорошо обеспечивают истребители. К сожалению, это оказалось не совсем так.
Можно долго перечислять новую технику, но лучше остановлюсь на том, что запомнилось. Взвод на три четверти состоял из солдат, призванных в сорок четвертом году, лишь слегка обкатанных в боях, а то и вовсе не имевших опыта. Костяк взвода составляли солдаты и сержанты, воевавшие с сорок третьего года, но их было немного. Тех, кто призывались в сорок первом и сорок втором, насчитывались единицы. Во взводе из таких стариков я запомнил лишь сержанта Молодку, начавшего свой путь от Ростова.
В последние дни сентября полк и дивизию выдвинули к венгерской границе. Румыния почти не запомнилась, постоянно находились в боевой готовности. Лишь однажды командир роты Зиборов послал меня вместе со старшиной купить вина и еды в румынской деревушке. Дал с собой пачку румынских денег, розовые банкноты достоинством в 100 лей, похожие на наши червонцы.
— Глянешь, Федор, как заграница живет. Да и последние события отметим.
Под событиями он имел в виду успешное наступление наших войск в Прибалтике, освобождение от фашистов Таллина, выход к Балтийскому морю. Имелся также и другой повод хорошо выпить: младший лейтенант Данкевич получил вторую звездочку на погоны. Старшина роты носил фамилию Щусь, ну а прозвище получил соответствующее должности и фамилии — Щука. Как и все старшины, выдвинулся благодаря сметливости и хозяйственной жилке. Сумел пройти два года войны, начав ее рядовым бойцом и отделавшись пустяковыми ранениями. Впрочем, трусом он не был, в чем я впоследствии убедился.
Старшина Щусь относился ко мне с долей настороженности, даже ревности. Он считал себя вторым по значению человеком в роте, ведал немалым хозяйством (одних лошадей и повозок имелось с десяток), постоянно находился рядом с Зиборовым. Такого внимания удостаивался лишь командир первого взвода Данкевич, а теперь появился я. Зиборов несколько раз приглашал меня к себе, расспрашивал про снайперскую жизнь, вспоминали лето сорок второго. Когда людей вокруг оставалось немного, он отмахивался от моего «товарищ капитан», я его называл по имени-отчеству.
