Вилли Хейлман - Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945
Фейерверки, сопровождавшие порой их пуски, показывали, что эти ракеты еще находятся на самой ранней стадии испытаний, но Верховное командование не могло ждать, когда их рулевое управление будет полностью переработано.
В принципе это оружие было довольно простым. Ракета калибром 55 мм имела в носовой части два выступа, похожие на глаза. Это были направленные антенны. Ракеты наводились радаром на вражеские самолеты на шум двигателей, и их можно было выпускать по соединениям бомбардировщиков с безопасного расстояния, вне зоны огня оборонительного вооружения. Только, как уже упоминалось, они были далеки от совершенства.[251]
Их рулевое управление функционировало плохо.
Поэтому группы истребителей должны были, как и прежде, приближаться к врагу, выпуская ракеты с дистанции максимум около 300 метров.
Четырехмоторные бомбардировщики находились в воздухе уже более часа. Большая часть их потока была сейчас над Хальтерном. В центре управления полетами полагали, что их целью был Ганновер.
Двадцать пять «Фокке-Вульфов» поднялись в воздух. У них под крыльями были подвешены по восемь новых ракет. Пилоты были не слишком рады чувствовать себя в роли подопытных кроликов.
На высоте 6,4 тысячи метров они направлялись к вражеским соединениям. «Зеленое сердце» летело двумя волнами по десять самолетов, во главе были Дортенман и Петер Крумп. С оставшимися пятью машинами я занимал позицию в 460 метрах выше их. Я хотел понаблюдать за атакой, прежде чем приказать выпустить последние сорок ракет.
Небо было синим и безоблачным, никакого укрытия в дружественных нам облаках.
Но это не важно. Мы имеем достаточную высоту. «Спикируем на них, а затем стремительно скроемся», – думали пилоты.
Мы заметили поток бомбардировщиков с большой дистанции – множество серебристых точек, образовывавших нескончаемый рыбий хвост.
Постепенно их контуры становились более четкими, и мы могли различить высокие, характерные кили «Летающих крепостей». (Это была жестокая ирония войны: ведущий конструктор фирмы «Боинг», предположительно, был немецким инженером-эмигрантом.)
«Фокке-Вульфы» кружились со стороны солнца. Нельзя было позволить врагу заметить нас слишком рано. Истребительное прикрытие потока включало приблизительно сто «Спитфайров».
«Мы должны немного подождать», – подумал я. Скоро появится их соединение без этих симпатичных, маленьких «Спитфайров».
Первые волны в неплотном, неровном боевом порядке прошли под наблюдавшими за ними немецкими истребителями. В 900 метрах ниже, подобно возбужденным овчаркам вокруг стада, кружили «Мустанги».
Затем показалась волна из приблизительно трехсот «Боингов» без истребительного прикрытия.
– Говорит Хейлман. Дортенман, берите их. Крумп, вы немного подождите.
– «Виктор».
Дортенман начал спокойно выходить в позицию для атаки, слишком спокойно, поскольку в действительности было настоящим сумасшествием нападать на поток четырехмоторных бомбардировщиков лишь с десятком «Фокке-Вульфов».
– Делайте свое дело, парни! – скомандовал Дортенман. Затем они опустили носы своих самолетов вниз, и первая волна спикировала на врага.
Имея преимущество в высоте в 1,5 тысячи метров, «Фокке-Вульфы» атаковали спереди слева. Позади них было солнце, и потому их заметили не сразу. Лишь выпустив свои ракеты, они столкнулись с противодействием.
«Мне больше не надо трудиться и смотреть дальше», – подумал я, увидев огневой вал трассеров. Только одна из каждых четырех пуль была трассирующей и могла помочь нам скорректировать прицел. Три других – разрывная, бронебойная и зажигательная – летели к цели невидимыми.
Теперь к бомбардировщикам тянулись тонкие красные огненные следы. Те из нас, кто не участвовал в атаке, затаили дыхание.
Ослепленные яркими вспышками взрывов перед вражеским соединением, мы закрыли глаза. Жалко, слишком рано. Дортенман произвел пуск слишком рано.
– Хейлман – Крумпу. Сближайтесь. Не стреляйте, пока не выйдете на дистанцию 200 метров.
– «Виктор».
Новый вал огня, теперь в середине соединения бомбардировщиков.
– Прекрасная работа, Петер. Прямо им в морду. Крумп и Дортенман! Сматывайтесь домой. Я последую за вами.
Я перешел в пикирование, сопровождаемый последними четырьмя «Фокке-Вульфами».
Боевой порядок «Боингов» нарушился. Среди них, должно быть, были большие потери, град обломков и несколько парашютов, медленно кружась, опускались к земле.
Я хотел избежать встречи с мощным заградительным огнем, для нашей пятерки он был бы очень неприятным, и потому пикировал очень круто, чтобы атаковать последнюю остававшуюся волну «Боингов».
400, 300, 200 метров, нажать на кнопку пуска и бежать, спасая свою жизнь.
Зловещие красные трассеры, подобно стрелам, понеслись из-под наших крыльев. Прямо под нами раздался огромный взрыв. Как будто схваченная призрачными руками и сжатая как лимон, дюжина «Боингов» была разнесена на куски, которые словно огненный дождь падали на землю.
Со всех сторон пикировали «Мустанги», «Тандерболты» и «Спитфайры». Однако они появились слишком поздно. Немецкие истребители исчезли, словно призраки.
В потоке бомбардировщиков была проделана еще одна дыра, и теперь в 900 метрах ниже нас раскачивалась дюжина парашютов.
«Зеленое сердце» приземлилось без потерь, и пилоты радостно обнимали друг друга. Изумительно. Никто не ожидал такого. Мы уничтожили, по крайней мере сорок, а возможно, пятьдесят бомбардировщиков.[252] Эта новая ракета имела заслуженный успех.
Но почему она не появилась раньше?
Дни проходили, и мы с нетерпением ожидали прибытия большего количества ракет, но мы никогда больше даже мельком не видели R4M.
Конечно, это был лишь эксперимент!
Глава 20
Гонка со смертью…
Без сострадания и без жалости…
Беспощадная до самого конца…
Бремен был в руках англичан. Английские и канадские танки, сопровождаемые длинными колоннами моторизованной пехоты, продвигались дальше на север к озеру Дюммер и Фехте, обходя озеро. Западный фронт теперь достиг реки Эмс. Южнее томми широким фронтом продвигались по ту сторону канала Миттельланд.
У меня постоянно забирали людей из наземного персонала. Все мои штабные офицеры, даже адъютант, покинули нас.
Перепачканные в пыли, отчаявшиеся, плачущие немецкие девушки, которые работали в вооруженных силах, каждый вечер умоляли, чтобы их взяли в Хезепе. Они больше не знали никого, к кому можно было бы обратиться, и искали последнего прибежища в эскадрилье, которая была там как раз перед Рождеством.
Эти девушки-связистки в обстановке всеобщего краха были словно потерянные души. Люди все чаще указывали им на дверь. Перепуганные крестьянки безжалостно выгоняли беженцев из своих домов. Это была смесь жестокости и набожной притворной стыдливости, потому что они рассматривали этих девушек как проституток для развращенных солдат, и опасались, что, дав пристанище военным, в конце концов сами будут вынуждены покинуть свой дом. Часто они отказывались предоставить девушкам даже самый грязный угол в стойлах для скота. Их внешность была столь же неприятна, как и отражение в зеркале заболевшего оспой; эти люди совершенно не понимали, что в этой ситуации должны действовать в духе гуманности. Трусость управляла всем, и дьявол правил бал в Германии. Население Мюнстера и Эмса ждало англичан.
Конец приближался семимильными шагами…
Части СС, сражавшиеся на правом фланге с начала вторжения и оказывавшие отчаянное сопротивление в Голландии, теперь были отведены назад, к болотам на западе.[253]
Эта борьба велась с фанатическим ожесточением. Жесткие, безжалостные лица офицеров – эсэсовцы были беспощадны с каждым, кого они рассматривали в качестве труса. Цепочки повешенных людей с табличкой «За трусость» на груди можно было наблюдать на всех дорогах отступления.
Эсэсовцы демонстрировали величайшую храбрость с самых первых дней войны. В 1939 г. в районе Модлина, в Польше, их части сражались словно тигры.
Ужасной зимней кампанией 1941/42 г. на фронте под Москвой дивизия СС «Рейх» в Ржеве и Старице вела тяжелые арьергардные бои с огромными потерями, прикрывая отступление 9-й армии.
В горячих точках на фронте вторжения, около Сен-Ло и в Кане, находились солдаты СС. Иногда они сражались до последнего человека.
Но их прошлое не было полностью безупречным. Много крови было пролито напрасно.
Я получил приказ в крайнем случае присоединиться к этим частям СС.
Верховное командование полностью утратило контроль над происходящим на фронте.
Теперь «Зеленое сердце» время от времени совершало разведывательные полеты. Каждый день на карту наносилась красная линия, отмечавшая продвижение врага.
Унтер-офицер Кролл, который с ожогами очень долго лежал в госпитале, вернулся в эскадрилью и погиб в ходе одного из этих разведывательных полетов.[254]
