Альберт Зарипов - Афганистан. Гора Шабан
Чтобы не оконфузиться ещё раз… Ведь днём мы улепётывали из этих мест со всей запредельной скоростью… То есть даже не открыв ответный огонь. Что нас совершенно не красило как перед всеми силами афганистанской самообороны, так и перед местными защитниками отдельно стоящей горы Шабан и кишлака с одноимённым названием. В общем, мы принимали меры по повышению своих боевых возможностей. Были открыты три иллюминатора, специально предназначенные для ведения огня прямо с борта летящего вертолёта. Четвёртый иллюминатор упорно отказывался предоставить нам такую хорошую возможность популять прямо из него и, к сожалению, все наши попытки отодрать-отворить окошечко были безрезультатны.
Пришлось обходиться тем, что имелось. В эти три открытых иллюминатора установили, то есть закрепили на кронштейнах, пулемёт Билыка и два автомата. Меня, как уже получившего опыт стрельбы с Ми-8, посадили за кормовой пулемёт ПКТ. Я поначалу воспринял это моё назначение вполне так спокойно, но через парочку минут во мне взыграло самое настоящее волнение…
— А если летуны опять применят свой противозенитный манёвр? — спросил я сержанта Ермакова. — Что тогда? Я же могу вылететь через этот люк!
Мой старший товарищ раздумывал самую малость…
— А ты пристегнись к чему-нибудь! — посоветовал он.
Я хотел было уточнить кой-какие детали… Например, к чему именно мне следует пристегнуться и каким именно образом… Но товарищ сержант уже скрылся за брезентовой перегородочкой. Но спустя минуту ко мне заглянул Коля Малый и протянул свой кожаный солдатский ремень.
— На! — заявил он. — Пристёгивайся!
Я конечно же поблагодарил нашего фазана громким «Спасибо!», но применить его ремень с пользой для общего дела… Увы, но мне так и не удалось. Скрутить надёжный узел на одном из его концов было практически невозможно. А в обычном режиме, то есть зацепив скобу за бляху, в данном случае ремень оказывался слишком коротким.
Я отодвинул брезентовую перегородочку и вернул ремень Миколе.
— Не получается! Бери обратно.
— Лады! — ответил Малый, принимая свой кожаный поясок. — А то уже штаны спадают. Наверное, худею со страшной силой.
Я промолчал и быстро вернулся на своё боевое место. Сегодня днём этот кормовой пулемётный люк был закрыт и, возможно именно поэтому обошлось без человеческих жертв. Теперь же он был открыт, хоть и перегорожен пулемётной турелью. Вылететь наружу с первой попытки, конечно же, будет сложновато… Но ведь кто его знает?!.. Какая может быть болтанка именно в хвостовом отсеке?! Ведь почти у всех транспортных средств задняя часть всегда виляет в разные стороны с наибольшей интенсивностью…
«А тут болтать будет не только влево-вправо… Здесь ещё и вверх-вниз станет мотать… А может даже и по кругу!.. Так что… Эффективность тут повыше…»
Постепенно я смирился с открытым кормовым люком… Вернее, с той опасностью, которая поджидала именно меня в случае очередного применения «легендарного» противозенитного манёвра. Ведь здесь имеется пулемётная турель, за которую можно ухватиться крепко-накрепко… И опять-таки оставался «счастливый шанс», то есть возможность удачно так перекувыркнуться через эту самую турель… Да и повиснуть снаружи… Хоть и ненадолго…
«Минут на пять… Пока руки сами собой не разожмутся…»
Чтобы отвлечься от мрачно-тревожных мыслей, я принялся старательно изучать афганистанскую местность через тот же самый кормовой люк. Пейзажи поначалу открывались самые замечательные… То есть без каких-либо признаков антигуманной человеческой деятельности: ни боевых машин, ни военной техники, ни людей с оружием… Самым лучшим было то, что не наблюдалось дымных шлейфов от горящих бронетранспортёров… А ведь они вот-вот должны были появиться…
Но затем, то есть по мере приближения к опасному району горы и кишлака Шабан, вертолётчики стали набирать высоту. Когда мы оказались над теми горными хребтами, что наблюдали днём, наши борта находились над землёй так далеко… Что у меня не то чтобы захватывало дух… Мне по-настоящему стало страшно… Ведь мы сейчас находились на высоте в четыре-пять, а может и все шесть километров… Стало жутко холодно и у меня замёрзли пальцы, державшие пулемётные рукоятки… Но убирать свои «озябшие» ладошки в карманы я не стал, потому что не хотел рисковать понапрасну…
— Мало ли?! — пробормотал я вслух для самоуспокоения. — Хвост занесёт в сторону… И айда!..
Но затем я всё-таки осмелел и стал посматривать вниз. Сначала я бросал на землю короткие взгляды… Как это обычно делают те, кто уже находится на невероятно большой высоте, но всё ещё не решается посмотреть вниз… Однако после нескольких тренировочных попыток я убедился в том, что смотреть вниз с высоты пяти-шести километров не так-то и страшно… просто сердце ёкает от невольного испуга… И душа леденеет…
А на грешной нашей матушке-земле всё казалось фантастически нереальным… То есть слишком уж миниатюрным… Словно и не земная это поверхность, а какая-то детская песочница… Сквозь сизую атмосферную дымку эти огромные чёрные горы выглядели маленькими кучками тёмно-серого и тёмно-коричневого цвета, выделяющимися на блёкло-жёлтом фоне остальной пустыни.
Я уже освоился с местными достопримечательностями и стал выискивать взглядом ту самую гору Шабан. Ведь она находилась на самом окончании одного горного хребта, параллельно которому вытянулся другой… А ещё я надеялся определить это место по кишлаку у подножия…
И вдруг я увидел два дыма. Они поднимались от самой земли на высоту в полтора километра, где и рассеивались. Самих горящих БТРов я не видел, но отлично понимал то, что это именно они… Продолжают гореть и гореть… Отчего в небо поднимаются два чёрных и жирных дымных шлейфа.
Затем наши вертолёты стали по крутой спирали опускаться всё ниже и ниже… Внутреннее напряжение всё нарастало и нарастало… Я уже размял свои окоченевшие руки и теперь мне ничто не мешало вести прицельный огонь… Сперва из этого кормового пулемёта с боезапасом в пятьсот патронов… Что уложены в большой пулемётной коробке. А затем уже из моего ПКМа с тысячью патронов… Но уже с земли…
Однако пострелять мне так и не довелось. Ни с воздуха, то есть из кормового пулемёта, ни из моего родного ПКМа. Как выяснилось, бой у кишлака Шабан уже закончился. Там остались догорать лишь два подбитых бронетранспортёра. Всю группу старшего лейтенанта Ахметшина уже эвакуировали… То есть, говоря спецназовским языком, вытащили из боя… Как мёртвых и раненых… Так и тех, кому посчастливилось уцелеть…
Спустя какое-то время к кишлаку Шабан прибыла бронегруппа командира третьей роты капитана Федина. Это боевое подразделение находилось в режиме постоянной готовности оказать поддержку… Поэтому дежурная бронегруппа на двух БТРах и в сопровождении Шилки первой пришла на помощь. Однако подобраться вплотную к горящей технике, чтобы эвакуировать людей, никак не удавалось. Вражеские гранатомётчики были начеку и как только им выпадала такая возможность, они пытались уничтожить новые цели. Да и из самого кишлака по прибывшему советскому подразделению били безоткатные пушки и миномёты.
Бой принял затяжной характер. По всем имеющимся признакам было видно, что этот кишлак Шабан духи заранее подготовили к долговременной обороне. Причём, всё было организовано по классической схеме ведения боевых действий при долговременной защите населённого пункта. На вершине горы расположился крупнокалиберный ДШК, предназначенный для поражения воздушных целей. Он конечно же мог «работать» и по наземной бронетехнике, однако на столь большой высоте этот пулемёт представлял собой отлично оборудованную позицию с зенитной установкой… Хоть и в виде одного ДШК…
«А может быть и двух… Ведь стрелять по нашим вертушкам они могли только из одного пулемёта. Чтобы не выдать месторасположение других огневых своих точек. Вполне грамотно и логично.»
Так на горе расположились средства поражения воздушных целей. Ведь в случае наземного боестолкновения к этому кишлаку обязательно прилетели бы либо боевые вертолёты Ми-24, либо штурмовики Сушки с кандагарского аэродрома. Вот против них-то и предназначался этот ДШК… Но эти пулемётчики не удержались от соблазна обстрелять четвёрку наших вертолётов, которая и прочёсывала неизвестный район в поисках огневых точек противника. Духи обстреляли вертолёты с РГ № 613. на борту и даже попали в один из них. Но нам повезло и мы спокойно улетели в Лашкарёвку.
Но эту стрельбу услышал командир наземной разведгруппы и три бронетранспортёра старшего лейтенанта Ахметшина сразу же помчались к кишлаку Шабан. Вот здесь-то они и попали во вражескую засаду. Сначала по ним открыли огонь затаившиеся в канавах гранатомётчики, которым удалось подбить два БТРа. В результате этого советское подразделение очень сильно потеряло в своих боевых возможностях… А затем по залёгшим разведчикам стали бить безоткатки и миномёты… Не говоря уж о ожесточённом огне вражеских автоматчиков и пулемётчиков…
