Мамонты. «Лейтенантская проза» СВО - Дубров
– Да как и все – работать хочу! Людей спасать и Родине быть полезным. Все необходимые навыки имеются! – отвечал доктор.
– Имеются, говоришь? Ну, это мы сейчас проверим! – Рэд стал задавать вопросы, касающиеся оказания первой помощи раненым на поле боя, причем ставил их настолько профессионально и так хорошо владел материалом, что доктор почувствовал себя так, словно находился на экзамене в институте. Сразу стало понятно, что этот матерый сотрудник особого отдела закалился не в одном тяжелом бою и все то, о чем говорил, прочел не в методическом пособии. Впрочем, он не был единственным в этом плане, все сотрудники Особого отдела, включая его начальника Руслана Богдановича – тихого, скромного, воспитанного человека, о котором ходило множество легенд, и его зама, светловолосого интеллектуала с отличным, хоть и весьма своеобразным чувством юмора Пазика – имели за плечами не одну кампанию, а большинство еще и множество ранений, нередко тяжелых. В этом и был один из главных принципов эффективности компании, созданной Евгением Викторовичем: достичь чего-либо значимого в конторе и занять любую ступень повыше можно было, лишь доказав свою личную преданность идеалам его дела: только в бою – и никак иначе.
Сам Девятый нередко ходил в атаку вместе со всеми и неоднократно был ранен, в том числе и тяжело. Девятый каждый раз, стоя перед штурмовиками и напутствуя их перед боем, повторял переиначенную любимую им фразу из рекламы «Спрайта» 2000-х годов: «Запомните, парни! Наши жизни ничто, репутация компании – все!» В той сфере услуг, оказанием которых занималась контора, утрата репутации действительно была сродни смерти.
О чем говорить, если, по слухам, даже единственный сын Первого, Паша, откатал не одну командировку в штурмах. В компании не было блатных, приближенных и прочих «льготных» категорий, свойственных для коррумпированного с самого низа и до верха одного печально известного оборонного ведомства. Здесь все было по-честному – и авторитет зарабатывался только в бою, кем бы ты ни был.
Подтвердив свой диплом на одной из самых сложных защит в его жизни, доктор, несмотря на свое не совсем «арийское» происхождение, получил одобрение на дальнейшую трудовую деятельность в компании от Рэда:
– Ладно, доктор, я тебя пропускаю, медики нам очень нужны! Работай только хорошо – оправдай мое доверие!» Доктор в приподнятом настроении пошел заканчивать формальности с трудоустройством: после одобрения сотрудника СБ, а тем более такого, как Рэд, это уже было вопросом времени. Несмотря на жесткий прессинг, часто граничащий с наездом, доктор претензий к Рэду не имел. Он был отличным психологом и качественно делал свою работу – сотрудники, проверку которых он проводил, отличались высоким качеством, и за редким исключением большинство из них достойно показали себя в грядущих боях.
Оказавшись снова в отделе кадров, Вадим Палыч вручил доктору жетон с личный номером и коротко резюмировал:
– Удачи тебе, направляешься во второй отряд! – Пойдем доктор! – сказал опять возникший словно из-под земли Русич, положив тяжелую руку ему на плечо.
– Кацап! Покажи доктору, где наш кубрик! – перехватив шустрого худощавого паренька, поставил ему задачу замполит.
– О, доктор? Доктор – это хорошо! – радостно воскликнул Кацап и, схватив сумку доктора, закинув ее на плечо, повел его в расположение 2 ШО [1]. Тогда никто из них двоих даже представить не мог, насколько ключевым станет это внезапное знакомство в судьбе Кацапа.
Покончив со всеми формальностями и получив жетоны, доктор с Метаном, оказавшись в одном отряде, стали готовиться к убытию.
– Доктор! К Русичу в кубрик зайди! – бросил на ходу отрядный сапер Жора.
Русич был человеком хоть и весьма справедливым по жизни, но со своим характером и привычкой никому не доверять до конца, поэтому доктора ждал еще один экзамен – любимый вопрос Русича по медицинской части, который он считал своим долгом задать каждому новому медику в отряде. «Сколько видов кровотечений знаешь? – спросил Русич, сверлящий взглядом доктора.
– Капиллярное, венозное, артериальное, паренхиматозное и смешанное! Это по типу кровоточащего сосуда, еще есть по срокам и среде изливания, ну и месячные – как вид физиологического кровотечения, если тебя прямо уж все интересует! – выпалил практически одним предложением доктор, вспомнив с содроганием тех, кто наводил на него ужас задолго до знакомства с нынешним экзаменатором и в свое время был пострашнее таких парней, как Русич, врачей старой школы и закалки, преподававших хирургию в его родной альма-матер. Тогда, 10 лет назад, когда еще сам Девятый охранял торговые суда и даже не мечтал о собственной ЧВК, доктор и большинство его одногруппников молились на каждой паре про себя за упокой очередного такого препода 80 или 93 лет, которые никак не желали отходить в мир иной, крепко цепляясь за жизнь, и насиловали мозг еще вчерашним школьникам. Теперь же, уже успев поучаствовать в серьезном военном конфликте, в войне на Донбассе, доктор был чрезмерно благодарен им за столь обширные знания и не раз вспоминал с огромной благодарностью.
– Че, до хуя умный, что ли?! Свободен пока что! Лично над тобой шефство возьму в командировке. Иди готовься! – махнул рукой буквально на миг улыбнувшийся Русич. Информация, полученная от доктора, значительно расширила кругозор его знаний и выходила за пределы методички для сотрудников МВД 1994 года издания, а отклонений и неточностей мозг Русича, претерпевший профессиональную деформацию за годы службы в ОМОНе, не любил, но тонкий армейский юмор всегда был у него в почете.
Доктор лежал в кубрике на кровати и читал книгу о военно-полевой хирургии, освежая в памяти знания, как вдруг короткой вибрацией отозвался его телефон. Окно, всплывшее поверх основного экрана, донесло короткий, но трагичный месседж: «Меченый 200». Это было сообщение из мира, который остался там, за забором этой базы, – о мире, в который ему еще предстояло попасть.
Для Меченого это была уже третья война, которая закончилась, едва начавшись. Только прибыв на позиции, он стоял в кузове «Урала», скидывал оттуда личные вещи товарищам и, схватив свои, уже собирался прыгать на землю, но ракета, выпущенная из ударного дрона, угодила прямо в кузов, раскидав всех, кто стоял в радиусе двадцати метров. От Влада, имевшего рост два метра и весившего больше центнера, осталось всего лишь 58 кг, его кремировали и похоронили в Ростове-на-Дону через пару недель после гибели.
Новости о Ливии, само упоминание о которой находилось под строжайшим запретом на базе, были жуткими и неутешительными. Даже сама энергетика на базе была крайне напряженной и гнетущей – информации имелось мало и доходила она короткими отрывками, но все спинным мозгом ощущали важность того, что происходит
