Подчасок с поста «Старик» - Михаил Иванович Божаткин
Приказ
В ноч с 28 на 29 июля сиго, 1920 года к постю Чюбаивка, на котором находился сикрит из двюх чиловик, подошли дви шаланды с билогвардийцами…
Далее в приказе говорилось, как белогвардейцы высадились и открыли огонь и как часовой красноармеец Колупаев, отослав к заставе подчаска за подкреплением, вступил в бой. Одного он убил, двоих тяжело ранил, одного задержал, а остальные «обратилис в постыдной бигство в мори.
Да здравствюют Красный Орлы?
Командир — Гирасимов.
Воинком…»
Фамилия комиссара батальона — Урсульев — никак не поддавалась воспроизведению на машинке, получалось черт те что, и Клиндаухов, оставив место для того, чтобы вписать эту фамилию от руки, начал выстукивать свою должность: «Адю…»
Резко, требовательно зазвонил телефон — от неожиданности Павел ударил сразу по двум буквам.
— Адъютант батальона слушает вас!
Кто-то тревожно и сбивчиво, срываясь на крик, докладывал:
— …Пост Карабуш напа…
Затем какой-то стук, треск — и все.
— Что такое? Повторите! Алло, Карабуш, повторите! Что там случилось?
Трубка молчала, слышались только приглушенные щелчки и гудение.
И, уже забыв про неоконченный приказ, Клиндаухов кричал что есть силы:
— Карабуш, Карабуш! Алло, Карабуш, отвечайте!..
Пост Карабуш молчал.
…Уполномоченный особого отдела Северо-Западного района Черного моря красный военный моряк Дмитрий Неуспокоев сбросил бушлат, разулся и плюхнулся на диван. Это неуклюжее сооружение, оставшееся в кабинете с незапамятных времен, состояло, казалось, из одних пружин, кое-как прикрытых истрепанной обивкой. Но Дмитрий этого не замечал: лежал, вытянувшись во весь рост, и блаженствовал.
Ну и деньки за последнее время выдались — в небо глянуть некогда. Белые зашевелились. Только что пытались высадиться у Санджеевой балки. Часовой Захаров отбил десант почти в два десятка человек. А ночью — у Чубаевки. Молодец Колупаев, не растерялся, встретил врагов по-пролетарски [4].
Неуспокоев, как только получил известие о десанте в Чубаевке, выехал туда сам. Важные птицы пытались высадиться. В кармане убитого оказались документы на имя полковника графа Роникера. Раненые документов не имели, находились в тяжелом состоянии и говорить пока не могли, а насмерть напуганный белогвардеец, оставшийся невредимым, назвался французским консулом. Консул, дипломатический представитель, а высаживается тайком вместе с каким-то сбродом. Шлепнуть бы его безо всяких разговоров. Но нет, нельзя. Международные осложнения можно вызвать, сорвать переговоры с Францией, которые ведутся в Стокгольме и Копенгагене. Отправили его в ЧК, а потом в Центр, там разберутся, что к чему.
К кому все-таки шли эти неизвестные, и по всему видно — по оружию, по одежде, по рукам — офицеры? Ведь где-то ждут их. Ничего, вылечатся — расскажут.
Недавно поступило сообщение, что начальник поста Карабуш Арканов — бывший белый офицер, только скрывает это. Вообще-то ничего удивительного: когда части 41-й дивизии разгромили группу генерала Шиллинга и заняли Одессу, батальон пограничной стражи, охранявший побережье при белогвардейцах, почти в полном составе перешел на сторону Красной Армии. После тщательной проверки многих офицеров пришлось отправить в другие части, подальше от побережья, а кое-кого и в ЧК.
Только собрался ехать — новое сообщение: неподалеку от города, в Дофиновке, нашли склад оружия. Пришлось отправиться туда. Вот вернулся, ног под собой не чуя. И так каждый день. Неуспокоев уже позабыл, сколько часов в сутках.
«Нельзя, нельзя уставать… Не имею права…» — думает он и чувствует: откидывается голова на жесткий диванный валик, глаза закрываются сами собой, тело даже острых пружин не ощущает. Спать, спать…
Но кет, нельзя. Дал себе зарок: что бы ни случилось — два часа читать. Вскочил военмор Неуспокоев и босиком по коридору к умывальнику. Вернулся с тельняшкой в руках, с каплями воды на волосах, с мокрыми плечами и грудью. В глазах бодрый блеск, словно и не было гнетущей усталости, вызванной напряжением сегодняшнего и многих предшествующих дней. Окинул взглядом комнату, да не комнату, а шкафы с книгами. Стоят они один к одному вдоль всей стены. А книги в них какие: «Энциклопедический словарь», «Военная энциклопедия», «История искусства», «Промышленность и техника», «История земли», «История человечества», «Жизнь животных», «Жизнь растений», «Жизнь моря», «Земля и люди»… Кажется, все знания, накопленные человечеством, сюда собраны. И как только уцелела такая библиотека в эти беспокойные годы?!
Любит Дмитрий книги до самозабвения. Когда он впервые зашел в эту комнату, даже растерялся. Потом взял первую попавшуюся. О том, как образуются дождь, снег, иней. Интересно, но об этом и потом можно почитать. Взял другую, раскрыл на середине. Что-то такое непонятное, ну никакому уразумению не поддается. А кто-то разбирается. Отложил со вздохом.
Третья была о строении земли. На картинках — камни, гора в разрезе. Все ясно.
«Вот если бы и человека так…» — подумалось.
Да, за эти годы Неуспокоеву приходилось встречаться с людьми, о существовании которых он раньше и не подозревал. Сидит, бывало, перед ним такой, а что у него на душе, о чем он думает — неизвестно, и с какого боку подступиться к нему надо — неясно. Сколько приходится голову ломать, пока доберешься до сути.
Впрочем, что говорить — бывало. Вчера вот наведался в госпиталь — там один из захваченных у Чубаевки пришел в себя. Пытался поговорить с ним. На все вопросы один ответ: рыбак, захватили белогвардейцы в море, заставили идти к берегу. Вроде бы и правдоподобно, да только шито белыми нитками: какие руки у рыбака, Неуспокоев знает, до службы во флоте самому приходилось рыбачить. Нет, тут гора в разрезе не поможет…
Подтянул шнур с тусклой лампочкой поближе к дивану, привязал его обрывком шпагата и раскрыл книгу по строительному делу. Тишина вокруг: и в городе и в доме. Это в первые месяцы по ночам то выстрелы, то крики будоражили город. Сейчас нечисть прибрали к рукам, а если кто и остался — притаился. Вот процокали по камням подковы конного патруля, и снова тишина. Только снизу доносится стук «ремингтона» — неугомонный Клиндаухов печатает очередной приказ.
Читает Неуспокоев о конструкциях потолков и сводов, а сосредоточиться никак не удается. Взглянул на карту, висящую на стене. Старая, Российской империи, но кто-то выкрасил ее в красный цвет. А теперь
