Исчезнувший мир - Ирина Евгеньевна Красова
К осени были построены трехэтажные многоквартирные дома с центральным отоплением и семьи советских специалистов переехали в эти дома. Пустошь возле дома наши родители превратили в спортивные площадки, для волейбола, футбола и городков. Отец мастерски играл в городки, одним ударом он сносил выложенные фигуры. Немцы осторожно приходили посмотреть, и через какое-то время русская и немецкая речь стала нормой на этих площадках.
Рядом с нашим домом был дом культуры, с классами для занятий музыкой, биллиардная комната, банкетный и актовый зал. Я записалась в класс игры на фортепьяно, и каждый вечер стала пропадать там, отец после работы играл в соседней биллиардной комнате, ловко забивая шары в лузы бильярдного стола. Закончив занятия в музыкальном классе, я с восхищением наблюдала за ним. Это были самые счастливые годы в моей жизни. Сбылась моя мечта, пальцы бегали уже не по подоконнику, а по черным и белым клавишам, бесконечно повторяя гаммы. Моим первым учителем музыки был очень пожилой сухощавый немец, который терпеливо требовал от меня безукоризненного исполнения, и чтобы заставить меня не смотреть на клавиши, он держал доску, закрывавшую руки. Учителю трудно было ее держать, но он добивался того, чтобы музыка зазвучала в моем воображении, извлекая звуки и той области тела, которую мы называем душой. Зрительная память мешала чувствовать и слышать. К сожалению, я так и не научилась извлекать звуки из инструмента, чувствовать его, а не запоминать глазами последовательность клавиш. Любая учеба требует усилий, обязательных для получения результата. Однако, родители, чьи дети в первом поколении учились музыке, старались оградить своего ребенка, сделать его жизнь радостной в губительном безделье. Кто-то из родителей пожаловался на учителя в администрацию, не понимавшие основ музыкального образования, они не могли знать о приемах обучения игры на фортепьяно. С нами стала заниматься русская учительница, жена одного из специалистов, лицемерно хвалившая нас. Так родители лишили нас возможности стать профессионалами. Льстиво подхваченная фраза Пушкина «мы все учились по не многу, чему ни будь и как ни будь», из насмешки гения стала оправдательным девизом.
Мы все с большим удовольствием погружались в размеренный мир немецкой провинции. Порядок и педантичность немцем проявлялись во всем: велосипедисты при повороте нажимали на рычаг, и маленькая механическая рука показывала направление движения, если у велосипедиста не было такого устройства, то наплавление движения он показывал рукой.
Дома с палисадниками ограждали низенькие заборчики, высотой чуть выше колена хозяйки, старательно закрывавшей калитку, выходя из дома. Эта любовь к традиции умиляла и восхищала одновременно.
Двери магазинчиков встречали нас мелодичным звоном колокольчика, предупреждая хозяина о том, что пришел посетитель. Невозможно было уйти без покупки, аромат свежеиспеченного хлеба погружал в мир запахов, копченые колбасы, подвешенные на крюках за веревочки, важно раскачивались, приглашая забрать их домой. Самым притягательным местом был прилавок, где продавали мороженое. На прилавке в больших стеклянных банках были насыпаны круглые разноцветные шарики, которые называли жвачкой. Продавец мороженого брала две плоские вафли, клала на одну из них шарик мороженого и аккуратно накрывала другой, на сдачу в руке оказывались разноцветные шарики-жвачки. Счастливая я бежала домой, облизывая мороженое.
Осенью, особенно после дождей на землю опускались туманы. В Москве я никогда не видела такого густого тумана, оказавшись в нем, возникало ощущение, что тебя погрузили в молоко. Идти в этой белой пелене было страшно, но неведомое притягивало, и очень скоро я научилась ориентироваться в тумане по плиткам тротуаров, которые можно было разглядеть под ногами. Немцы не заливали тротуары асфальтом, а выкладывали плитками, на каждой улице плитки были разных цветов и размеров.
В школу нас отвозил автобус, который ждал в конце улицы. Бежать в утреннем тумане, вдыхая терпкий запах сгоревшего в печах торфа, чтобы занять место в автобусе у окна, стало главным утренним развлечением.
Снег зимой был редкостью, он появлялся в середине декабря, тонким тающим слоем покрывая землю. Розы на высоких стволах цвели до самых холодов, но особенно красивыми они казались, когда снег белыми звездочками начинал кружиться над яркими шапками цветов.
Рождество
Приближались рождественские праздники, окна домов украсились оленями, запряженными в сани с подарками, на городской площади установили огромную, украшенную гирляндами елку. Рождественская ярмарка на городской площади с множеством пряничных домиков, увешанных глазированными пряниками в виде сердечек и мишек, с марципановыми конфетами, кексами на прилавках и каруселями для детей и взрослых переливалась яркими электрическими огнями, зазывая музыкой на праздник.
Музыка заполнила площадь, карусели, с лошадками, каретами сверкали огнями, звонили колокольчиками, зачаровывали и манили, словно музыкальные шкатулки, обещая невероятные приключения. Нарядные домики с сувенирами и угощениями, игровые аттракционы, увешанные самыми разнообразными игрушками, тиры с причудливыми мишенями и призами для стрелков манили призами в виде игрушек, хрустальных ваз и других подарков. Две недели мы всей семьей ходили вечерами в этот волшебный мир. Отец оказался замечательным стрелком, выбив все мишени, он получил огромного улыбающегося поросенка, набитого опилками. Брат с восторгом прижал его к себе и не расставался с ним, укладываясь по вечерам в постель. Заветную вазу удалось выиграть только через неделю.
На новогодние каникулы меня отправили в пионерский лагерь в горах.
Снег, забытый, и поэтому такой милый сердцу снег лежал кругом: на белых дорогах, деревьях, крышах домов. Автобус, упорно взбирался по горной дороге вверх, везя нас в волшебную горную страну по имени Обервизенталь. Когда-то давно здесь было верхнее пастбище, перед нами открылась долина со старинной четырехэтажной гостиницей в окружении гор и трамплинов, с которых спортсмены, прижавшись в воздухе к лыжам, слетали вниз. Нас разместили на третьем этаже гостиницы. Меня с подругой поселили в комнате с огромной двуспальной кроватью, накрытой толстыми пуховыми одеялами. Немцы не отапливают ночью спальни, предпочитая согреваться под пуховыми перинами. Укутавшись в пуховое облако перины, я ощутила всю прелесть здорового сна.
Утром, на тумбочке возле кровати, мы обнаружили новогодние подарки. Кроме шоколадного деда Мороза
