Зиновий Шехтман - Начальник боепитания
Когда я подходил к рощице, ещё издалека увидел тело убитого Генералова. Несколько солдат копали могилу. Тяжело стало у меня на душе.
И вдруг, подойдя ближе, я заметил сидящего у дерева… Захватаева, живого, с кружкой в руке.
— Петька, жив? — радостно, ещё не веря глазам, крикнул я.
— Жив, — тихо, с трудом шевеля губами, ответил Захватаев и, закрыв глаза, медленно сполз набок.
Солдат, подняв мальчика, печально произнёс:
— Эх, Петька, Петька, как же это так случилось? Зачем же ты наверху-то остался?
Петя открыл глаза и прошептал:
— А как же иначе?
К счастью, никакого ранения у него не было, его просто оглушило. Через несколько дней он уже опять возил снаряды.
* * *Случилось так: в ноябре 1941 года наш полк пробивался на соединение с дивизией. Разведка доложила, что в селении Ситниково расположены два пехотных полка противника. Можно было, конечно, попытаться их обойти, но гарантии, что враг не поставил сильных заслонов, у нас не было. Поэтому командование решило внезапно напасть на врага и с боем прорваться к своим.
Но когда мы подходили к селу, боевое охранение противника обнаружило нашу четвёртую роту и открыло огонь.
Внезапность нападения была сорвана, но и отступать уже было некуда. Бой в селе затянулся. Мы опасались, что немцы вызовут себе подмогу. Поэтому я посылал всадников к командирам батальонов с приказами выходить из боя. Каково же было моё удивление, когда за получением очередного приказа ко мне лихо подскакал… Петя Захватаев.
— Как ты в седло попал? — спросил я.
— Кавалериста одного ранило, он поручил мне коня сохранить, а лейтенант разрешил в строю остаться.
Бой продолжался.
— Товарищ майор, — крикнул подскакавший всадник, — мотоциклисты!
Справа, в конце села, показались мотоциклы. Сзади на нас уже напирали гитлеровцы, оправившиеся от первого испуга. Вот она, катастрофа, вот чего я так боялся.
И вдруг произошло неожиданное: из боковой улочки вылетел кавалерийский отряд и помчался навстречу мотоциклистам.
И не успели мы опомниться, как лошади на полном скаку налетели на мотоциклистов. Всё смешалось в кучу. В первый момент никто не мог понять, что случилось.
А случилось вот что.
Четверо кавалеристов, в том числе и Петя Захватаев, выполнив задание, возвращались в штаб. Вдруг скачущий впереди Петька закричал:
— Стой!
— Что случилось? — отозвались кавалеристы.
— Конюшня!
Всадники спешились, вошли в сарай. Там стояло больше сотни лошадей. Чуя кровь и пожар, они встревоженно захрапели, прядали ушами, пытались сорваться с привязи.
— Заберём?
— Куда их? Тяжеловозы.
— Напугать да выгнать на фашистов. Вот паника будет! — подсказал Петька.
— А верно…
Один кавалерист зажёг пук соломы и, размахивая им, побежал по конюшне. Лошади поднимались на дыбы, брыкались, рвали привязь.
— Руби недоуздки!
Почуяв свободу, лошади бросились в ворота. Кавалеристы выстрелили, а Петька дико взвизгнул. Табун совсем обезумел и, не разбирая дороги, врезался в мотоциклетную часть. Мгновенно образовалась каша из конских и человеческих тел. Отряд мотоциклистов был смят. Мы выскочили из боя.
* * *В конце ноября Петю наградили медалью «За отвагу». Дело было так. Захватаев, как обычно, доставил на передовую боеприпасы и здесь узнал, что патроны и гранаты срочно нужны боевому охранению, занимавшему высотку метрах в двухстах от переднего края обороны.
О том, чтобы подъехать туда на двуколке, и думать было нечего, все подходы к высотке простреливались.
Тогда Петя, недолго думая, уложил на волокушу патроны и гранаты, сколько мог увезти, надел лямку через плечо и по-пластунски двинулся к нашим окопам.
Высотка эта была противнику как бельмо на глазу, и он всё время пытался овладеть ею. Но крупные силы бросать, видно, не хотел. Окопавшееся на холме отделение вело огневой бой.
Пока Петя тащился с волокушей, патроны у солдат кончились и отделение отошло к первой линии окопов, а гитлеровцы продвинулись вперёд, обойдя холм справа и слева.
Петя разминулся с нашими солдатами — ведь каждый использовал разные укрытия. Поэтому, добравшись до траншеи боевого охранения, он никого там не застал и оказался один в окружении врагов.
Мальчик не растерялся и, засев в окоп, удобный для круговой обороны, открыл огонь из автомата. Иногда для острастки бросал гранаты.
Так Петя удержал высотку до подхода своих. Атаку противника отбили.
…Вот Пётр Захватаев стоит перед строем с пионерским галстуком на груди.
Начальник штаба полка зачитывает приказ о награждении воина медалью «За отвагу».
— Служу Советскому Союзу! — звонко отвечает мальчик и отдаёт пионерский салют.
…Прошло около двух месяцев. И мы получили приказ Верховного командования об отправке всех детей, воевавших в наших боевых соединениях, в тыл. Как ни жалко было, а пришлось расстаться с Петькой. Первое время он писал нам. А потом после тяжёлого ранения меня отправили в тыл. И я потерял его след в суровых военных буднях.
СТАРЫЙ И МАЛЫЙ
В середине октября 1941 года Гитлер отдал приказ: начать «генеральное» наступление на Москву. Выполняя его, немецко-фашистское командование 15–16 октября двинуло на нас технику и большое количество живой силы. Началась жесточайшая артиллерийская подготовка. Тысячи фугасных бомб обрушили фашисты на наши позиции.
Расчёт врага был прост: прорваться к Волоколамскому шоссе и одним броском ворваться в Москву.
Разгорелось ожесточённое сражение.
Наши бойцы уничтожали вражеские танки, а на смену им шли новые, не умолкали орудия.
Мне нужно было попасть на участок обороны первого батальона. Рассвело. Гитлеровцы начали прицельный обстрел. Пришлось пробираться оврагом. Впереди меня неторопливо ехала полевая кухня. Вдруг слева от неё взорвалась мина. Потом справа поднялся столб земли, и почти одновременно впереди и сзади два взрыва.
«Эх, в вилку попали, — невесело подумал я. — Ещё одна мина — и первый батальон останется без завтрака». Но двуколка рванулась вперёд, а мина взорвалась как раз там, где она только что стояла. Я облегчённо вздохнул: «Молодец ездовой, ловко вышел из переделки. — Но кто бы это мог быть?»
Я перебежками проскочил опасное место, догнал двуколку и удивился — на козлах сидел не солдат, как обычно, а двое: паренёк лет четырнадцати в офицерском кителе и дед с длинной седой бородой, в морском бушлате, с трубкой в зубах.
Миномётный обстрел становился всё яростнее. Разрывы приближались к повозке, и тогда дед, не выпуская трубки изо рта, сказал:
— Держи под откос, там поспокойнее.
На мой удивлённый вопрос, кто они такие, старик ответил:
— Это мой внучек — Васятка. Отец его воюет, мать ещё в сороковом году умерла. Как только немцы к нашей деревне подходить стали, забрал я Васятку и пошёл к своим. Годочков мне много, но я в империалистическую войну на флоте коком был, и здесь меня к кухне приставили. Что ж, думаю, покормлю солдатиков как следует. Они врага бьют, и моя доля в этом есть. Правду сказать, один бы я с этим делом не справился, да внучек помогает. Он и кухню растопит и за лошадью посмотрит. По-морскому говоря, он вроде капитана — лошадью управляет, а я, — дед усмехнулся в бороду, — а я при нём штурманом состою.
Я пригляделся к «капитану». На первый взгляд — ничего особенного. Мальчик как мальчик. Лицо круглое, нос пуговкой, но глаза! Большие, светло-серые, они глядели открыто и прямо. В уголках рта прячутся ямочки. Этот ясноглазый мальчишка был, видимо, и смешлив и настойчив. В общем Вася пришёлся мне по душе.
Овраг кончился. Дальше ехать на лошади было нельзя. Васятка спрыгнул с козел и отдал деду вожжи:
— Ты, деда, подожди здесь, а я сейчас передам по цепи, чтобы высылали сюда людей за термосами.
И ловко пополз вперёд.
С трудом добравшись до первого батальона, я рассказал капитану Булатову о встрече.
Комбат засмеялся.
— У нас его так и зовут: «Васятка — солдатский кормилец». Они с дедом Игнатом у нас уже три недели, и ни разу солдаты не оставались без горячей пищи. Васятка — сущий чертёнок, ничего не боится. Я деду не раз говорил, чтобы он берёг внука. В батальоне людей не хватает, и они нам здорово помогают.
Наступление гитлеровцев усиливалось. Атаки следовали одна за другой, а мы, изматывая врага, постепенно отходили. Первой заботой на новом оборонительном рубеже было оборудование наблюдательного пункта. Найти его в равнинной местности не всегда удавалось. На одном из таких рубежей в районе селения Тимково меня вызвал к телефону командир первого батальона капитан Булатов:
— Товарищ майор, НП нашли — прямо загляденье.
— На кого заглядываетесь?
