Войцех Ягельский - Башни из камня
Ему приходилось справедливо распределять не только оружие и деньги для отдельных отрядов, но и боевые задания для командиров, так чтобы одних не обременять военными поражениями, а других не возвышать боевыми победами. Малейшая ошибка грозила взрывом бунтов в стане добровольцев, его распадом, или еще хуже, кровопролитием в извечных, безысходных междоусобицах.
Он, однако, не совершил ни одной ошибки. Труднее всего ему было убедить командиров, что они должны держаться как можно ближе к наступающим россиянам, чтобы напрасно не рисковать своими моджахедами. «Будьте всегда поблизости, не позволяйте им вздохнуть, — говорил Масхадов. — Чем ближе вы подойдете, тем безопаснее. Не будут же они сбрасывать бомбы на свои войска, не будут стрелять из пушек по своим».
Оставаясь в тени, он готовил планы самых известных партизанских операций. Они принесли бессмертную славу полевым командирам, которым он поручал их проведение, а среди них были и Шамиль Басаев, и Хункар-паша Исрапилов, Руслан Гелаев, оба Асланбека, Большой и Малый, братья Хайхароевы, Турпал-Али Атгериев.
Шамиль Басаев в начале войны абсолютно ничем не выделялся. Командуя одним из лучших отрядов, ничем особенным не отличился. Никто о нем не слышал, мало, кто его знал. Был просто одним из многих партизанских командиров.
Воевал под Бамутом, где россияне когда-то держали в шахтах ракетные установки. В московских газетах и новостях сообщали, что Бамут защищали тысячи партизан. А на самом деле их было немногим более ста, в основном местные крестьяне, торговцы, трактористы, ветеринары, деревенские учителя и их ученики. Бойцами они стали только тогда, когда война пришла на их подворье. Превратили убежища и бункеры в неприступные крепости. Подземными коридорами пробирались прямо под российские окопы или незаметно уходили в поросшие густым лесом горы, исчезая бесследно как призраки.
Басаев быстро ушел лесами в безопасные горы. Казалось, что война все-таки напугала его, была ему не по силам. Растерял где-то былую браваду и залихватскую удаль. То и дело впадал в сомнения, терялся, не знал, что делать, совершал ошибки. Под Ведено Шамиль позволил россиянам заманить себя в ловушку, и они разгромили его отряд. Узнав о потере своего лучшего войска, Джохар Дудаев от злости рвал на себе мундир. Если бы ему удалось тогда дорваться до Шамиля, он бы его, точно, прикончил.
Побитый джигит зашился в лесных дебрях, глотая стыд, зализывал раны. Обдумывал, как вернуть себе доброе имя и славу, выискивал подходящую оказию.
Стотысячный Буденновск, названный так в честь славного маршала, атамана казачьей конницы, расположен на холмистых степных просторах Ставропольского края, почти в двухстах километрах от Чечни. Его жителям казалось, что это достаточно далеко, чтобы можно было не бояться войны, которая к тому же близилась к концу. Российские войска занимали последние чеченские аулы в высокогорном Кавказе, а генералы готовились объявить об окончательной победе.
Тем большим был шок, когда жарким июньским полднем на площадь Буденновска выехали огромные грузовики, из которых посыпались одетые в камуфляжную форму люди и открыли огонь. Застигнутая врасплох милиция поначалу вообще была не в состоянии оказать сопротивление.
Напавшие заняли городской совет и вывесили на нем зеленый чеченский флаг. К вечеру, когда к городу стянули войска, партизаны укрылись в городской больнице. Там забаррикадировались, захватив около тысячи заложников: пациентов, среди которых было много беременных женщин, врачей, случайных прохожих с городских улиц и даже пассажиров автобусов, которые, проезжая в тот день через Буденновск, сделали остановку у автовокзала.
Командир захватчиков назвал свое имя — Шамиль Басаев.
И заявил: если правительство России не согласится прервать войну в Чечне, вывести войска и начать мирные переговоры с руководством чеченских повстанцев, он убьет всех заложников, а потом взорвет больницу вместе со своими бойцами.
Басаев сообщил также, что приказал расстрелять нескольких обнаруженных им в больнице российских офицеров, раненных на войне в Чечне. Чеченские командиры обычно щадили взятых в плен солдат-срочников, но были безжалостны к российским летчикам и солдатам-контрактникам, пошедшим на войну ради денег. «Они же сами согласились убивать и умирать за деньги», — говорили чеченцы.
Прежде чем начать переговоры с Басаевым, россияне дважды посылали войска на штурм больницы, где он засел. В беспорядочной стрельбе и пожаре погибло полторы сотни заложников, большинство от российских пуль.
Наконец россияне согласились на переговоры. Сначала за освобождение заложников Басаеву предложили самолет и столько денег, сколько он потребует. Басаев отказался. Характерно, кстати, что кавказские террористы никогда не требуют денег, освобождения родственников и друзей из тюрем, самолетов, согласия на выезд за границу. Зато всегда требуют прекращения войны в Чечне, вывода российских войск с Кавказа, подписания мирного договора между Россией и Чечней.
После провала предложения с выкупом в кабинет директора больницы в Буденновске — именно там устроил свой штаб Шамиль — из Москвы позвонил лично премьер Виктор Черномырдин (президент Ельцин был это время в Канаде).
Басаев начал торг, требуя провести во всей России референдум о статусе Чечни. «Исключено, — ответил Черномырдин. — Сегодня вы требуете референдума в России, завтра начнете диктовать условия всей Европе». Наконец, после многочасовой торговли и попыток обмануть противника, российский премьер, разговаривая с Басаевым перед телекамерами, отдал войскам приказ прекратить боевые действия и обещал начать мирные переговоры с чеченцами.
«Прошу отпустить женщин, детей и больных, — говорил премьер, а его соотечественники ломали голову над тем, как чеченцам удалось с такой легкостью проникнуть вглубь российской территории и почему Черномырдин разговаривает с чеченским головорезом, главарем террористов, а Ельцин не находит возможности встретиться с чеченским президентом. Возможно, если бы такая встреча состоялась, удалось бы избежать и войны, и трагедии в Буденновске. — Сейчас, когда нас видят и слышат миллионы людей, я отдаю приказ остановить боевые действия в Чечне и начать мирные переговоры».
Басаев пошел на соглашение. Часть заложников освободил еще в Буденновске, остальных — в горном Зандаке, куда он привез их (вместе с группой российских журналистов и восемью депутатами, которые вызвались добровольно заменить заложников) в качестве живого щита, в качестве гарантии безопасности.
Среди добровольных заложников был российский правозащитник и давний диссидент коммунистического режима Сергей Ковалев. Позже он так вспоминал поездку с Басаевым из Буденновска на Кавказ: «А я помню, что, когда мы с заложниками и боевиками Басаева ехали автобусами из Буденновска, на всем пути по Кавказу — в Дагестане тоже, не говоря уж о Чечне, — нас с энтузиазмом приветствовали толпы людей. Басаева, который захватил две тысячи безоружных заложников, убил множество гражданских на улицах города и расстрелял семерых пленных в больнице… этого Басаева приветствовали как национального героя».
Шамиль добился своего, изменил ход войны, (хоть выторгованные им мирные переговоры были сорваны через полгода) стал настоящим героем, его сны обрели реальность. Теперь он был известен не только в Чечне, не только на Кавказе. О нем заговорил весь мир.
Нападение на Буденновск убедило чеченцев и самого Шамиля в том, что цель оправдывает средства. Ведь это не давление зарубежных правительств, не внезапное просветление российских властей привели к тому, что была приостановлена война. Этого добился сам Шамиль, который, прибегнув к террору, крайней форме насилия, добился мира.
После вооруженного нападения на Буденновск — а Басаев похвалялся, что планировал дойти до Москвы, и только алчность российских милиционеров и военных привела к тому, что деньги на взятки закончились еще в ставропольских степях, и ему пришлось занимать первый попавшийся город — с ним уже никто не мог сравниться. Даже другие командиры, завидующие его славе, не склонные к похвалам, не скупились в выражениях признания и восхищения, стараясь не замечать восторга, с которым о Басаеве говорили их собственные бойцы.
Шамиль становился живой легендой.
В Чечне, например, ни с того, ни с сего начали появляться слухи, что под российскими бомбами погибла вся семья Басаева (в действительности же на время войны Басаев вывез семью в Абхазию и Азербайджан), и что нападение на Буденновск было порывом доведенного до бешенства джигита, ищущего смерти, жаждущего мести.
Партизаны из отряда Басаева не могли нахвалиться строгим (в своем отряде он не терпел мародеров, наркоманов, извергов, случалось, что виновных в преступлениях и неповиновении лично расстреливал на месте), но справедливым командиром, бесстрашным и расчетливым, таким, который ради собственной славы не будет рисковать понапрасну жизнью своих бойцов.