Ежи Климковский - «Гнуснейшие из гнусных». Записки адъютанта генерала Андерса
В начале беседы Сикорский выразил свое восхищение боеспособностью Красной Армии, отражавшей удары четырех пятых всех немецких сил, а также подчеркнул эффективность и совершенство обороны Москвы. Затем он обратил внимание собеседника на то, что никогда не вел враждебной Советскому Союзу политики и не соглашался с нею. Кроме того, он заявил, что, понимая тяжелое положение Советского Союза и желая оказать ему помощь, еще несколько месяцев назад представил Лондону и Вашингтону памятную записку, в которой обосновывал необходимость создания второго фронта. Одновременно он подчеркнул необходимость полной и лояльной реализации договора, заметив, что от этого зависит, действительно ли полякам суждено пережить исторический поворот в судьбе страны.
Совещание продолжалось около двух часов. На нем не только были решены текущие военные вопросы и вопросы общественной опеки, но и обсуждались также общие проблемы польско- советских отношений, то есть перспектив не только тесного сотрудничества во время войны, но и польско-советских взаимоотношений после войны.
Что касается общественной опеки, то стороны пришли к соглашению, что на эти цели польское правительство получит 100 миллионов рублей. Кроме того, была достигнута договоренность о районах, куда следует направлять польских граждан для облегчения им бытовых условий. Такими районами должны были стать Ташкент, Алма-Ата и весь Южный Казахстан.
Затем приступили к обсуждению вопросов сугубо военных, начиная с формирования Польской армии на территории СССР.
Говоря о военных делах, Сикорский заявил:
— Мы, Поляки, понимаем войну не как символическую акцию, а как действительную борьбу.
А Андерс добавил:
— Мы хотим воевать за независимость Польши здесь, на континенте[53].
Сикорский выдвинул предложение об отправке из Советского Союза около 25 тыс. поляков для пополнения частей как на Ближнем Востоке (Карпатская дивизия), так и на территории Англии. Это предложение было принято. Затем Сикорский предложил сформировать на территории Советского Союза семь дивизий. Было согласовано, что будет создано шесть пехотных дивизий по 11 тыс. человек в каждой и армейские части общей численностью в 30 тыс. человек. Таким образом, на территории Советского Союза предстояло сформировать Польскую армию численностью в 96 тыс. человек. В ходе обмена мнениями Сикорский заметил, что можно было бы перебросить сюда и те формирования, которые находятся за пределами СССР, например бригаду генерала Копаньского и даже части, находящиеся в Шотландии, и что он лично взял бы на себя командование всеми соединениями.
Несмотря на то что Сикорский в целом остался доволен переговорами, не обошлось без напряженных моментов. Неприятные минуты доставило ему выступление Андерса, который тут же выдвинул вынашиваемый им план вывода Польской армии из пределов СССР.
Характеризуя положение Польской армии в Советском Союзе, Андерс, не жалея красок, изображал его в самых мрачных тонах. Он особо подчеркнул, что при существующих условиях армия никогда не получит нужных знаний и навыков и никогда не будет готова к боям. Продолжая развивать свои доводы, Андерс говорил:
— Это лишь жалкое прозябание, при котором все человеческие усилия направлены на то, чтобы хоть как-нибудь прожить. А ведь речь идет о том, чтобы Польская армия как можно скорее могла начать сражаться за Польшу вместе с союзниками. Поэтому необходимо переместить армию туда, где климатические условия и возможности снабжения позволили бы сдвинуть этот вопрос с мертвой точки. В связи с трудностями, переживаемыми в настоящее время Советским Союзом, следует учесть возможность англо-американских поставок. Наиболее подходящей территорией в этом смысле является Иран. Все солдаты и все мужчины, годные к военной службе, должны находиться там…
Под влиянием этих аргументов и многократных жалоб Андерса на «страшные условия, в которых находится армия», Сикорский, не зная о комбинациях своего подчиненного и о его планах вывода польских войск из Советского Союза, поддержал его и выдвинул предложение, чтобы создаваемую Польскую армию в связи с существующими трудностями, обусловленными суровым климатом, нехваткой вооружения и продовольствия, временно, до завершения обучения, перевести в Иран, а затем, когда она будет готова, вернуть в Советский Союз.
На это Сталин с явным неудовольствием, в котором сквозило даже раздражение, ответил:
— Я человек достаточно опытный и старый. Я знаю, что если вы уйдете в Иран, то сюда уже не вернетесь.
Андерс продолжал настаивать на своем, стараясь доказать необходимость вывода армии. Еще раз изобразив в нужном ему свете условия, в которых формируются части в Колтубянке, Татищеве и Тоцком, он вновь стал утверждать, что все это лишь потерянные месяцы и в таких условиях совершенно невозможно создавать армию.
На это Сталин ответил, что если поляки не хотят сражаться, пусть уходят. И затем повторил, что по опыту известно: где армия формируется, там она и остается[54]. Дискуссия по этому вопросу носила довольно резкий характер. Сикорский просил Сталина внести встречное предложение, еще раз подчеркнув при этом, что Польская армия хочет сражаться за Польшу рядом с советской. В ответ Сталин сказал, что если мы уйдем, то будем воевать там, где нам предложат англичане, возможно, даже в Сингапуре. Андерс возразил, что отсюда, из Советского Союза, нам ближе до Польши.
В конце концов Сталин дал согласие на вывод одного корпуса (двух-трех дивизий), заметив при этом, что, видимо, англичане нуждаются в польских солдатах. Советское правительство получило от Гарримана и Черчилля предложение об эвакуации Польской армии…
В итоге довольно длительной дискуссии было согласовано, что Польская армия будет формироваться в Советском Союзе и что в самом срочном порядке будет создана смешанная комиссия для определения новых районов, в которых будет продолжаться организация частей. Снаряжение и вооружение армия должна была получить от англичан. Сикорский заверил, что он уже заручился их согласием на сей счет.
Кроме того, было решено, что после первого тура бесед Сикорский поедет инспектировать польские части, а затем вновь вернется в Москву для завершения переговоров.
Итак, результатом переговоров явилась следующая договоренность по военным вопросам, зафиксированная в специальном соглашении.
Состав Польской армии в СССР был определен в шесть дивизий по 11 тыс. человек в каждой, не считая 30 тыс. человек, сосредоточенных в армейских частях, в резерве и на учебных базах. Армия должна быть переведена на юг и вооружена и экипирована англичанами. Кроме того, надлежало отравить 25 тыс. человек в Англию и на Ближний Восток для пополнения авиации, морского флота, польских частей в Шотландии и Карпатской бригады. Соглашение предусматривало также — и это, как неоднократно подчеркивал Сикорский, являлось краеугольным камнем польско-советских отношений, — что «польские вооруженные силы будут сражаться в составе Красной Армии как автономная армия под верховным советским командованием».
Соглашение это очень много значило для нас, ибо на нем действительно можно было строить будущее. Контроль за его выполнением возлагался на Профессора Кота, посла Речи Посполитой в Советском Союзе, и на Андерса, командующего польскими вооруженными силами в СССР.
В тот же день через несколько часов после подписания упомянутого выше соглашение в Гостинице «Москва» состоялось совещание представителей командования Польских вооруженных сил в СССР и Генерального штаба Красной Армии, на котором были затронуты только военные вопросы. С польской стороны в нем принимали участие Андерс Богуш, Окулицкий и я (мне было поручено вести протокол). Главной темой обсуждения явились предстоящее передислоцирование Польской армии и выбор новых районов на юге для ее размещения. Андерс намечал новые места для польских частей только по карте, не имея ни малейшего представления о действительном характере местности. Выбирая пункты будущего сосредоточения своих войск, он руководствовался единственно тем, чтобы они находились как можно южнее, как можно ближе к иранской или афганской границе.
Тщетными оказались предупреждения представителей Генерального штаба Красной Армии о том, что в районах, предложенных Андерсом, нет лагерей, нет мест для расквартирования, что там климат тропический, распространена малярия и т. д., что в тех условиях будет еще хуже, чем сейчас. Не помогли также замечания, что в этот первый год войны между Германией и Советским Союзом железнодорожный транспорт в связи с крупными перебросками войск очень перегружен и что данное обстоятельство в огромной степени затруднит переезд гражданских лиц и создаст ряд ненужных осложнений особенно в условиях холодной зимы.
