Генерал без армии - Александр Александрович Тамоников
Механик-водитель бросился в люк, но рукав комбинезона зацепился за кронштейн. Он дергал его, однако ткань была прочная, качественная. Заминка в несколько секунд стоила ему жизни. Лицо его окрасилось кровью. Водитель сорвался в люк и повис, вытянув руку.
Офицер что-то злобно горланил из-за транспортера. Уцелевшие солдаты бросились к нему. Единственное место, где можно было укрыться, это за машиной. Один, пока бежал, получил ранение в ногу, корчился и выл. Вторая пуля избавила его от страданий. Еще один не добежал, рухнул на колени. Каска покатилась с разбитой головы. Двое влетели под защиту транспортера, скорчились за колесами. Град пуль ударил по броне. Эмоции били через край, немцы орали как оглашенные.
– Парни, вперед, не давайте им высунуться! – выкрикнул Глеб.
Бойцы выдвинулись из леса, залегли.
Немцы сами не высовывались, били вслепую. Шальные пули были ничем не лучше прицельных.
Тут выяснилось, что у этих вояк имелся план действий. Под прикрытием шального огня самый резвый пехотинец вскарабкался на броню и нырнул в люк.
Разведчики недовольно загалдели, поползли вперед, чтобы сократить дистанцию.
Этот парень, видимо, умел управлять боевой машиной. Двигатель взревел, транспортер медленно пополз по грунтовке. Офицер и солдат пятились, прятались за колесами.
– Смотри-ка, что удумали, товарищ командир! – заявил Глинский – Да ни хрена у них не выйдет!
– У тебя есть план? – спросил Ленька Пастухов.
– У меня есть злость! – проорал Глинский, припадая к прицелу.
Автомат затарахтел, он скорчился от боли, отбросил его.
– Да какого хрена эта штука так греется? Невозможно работать. Она же как сковородка!
– Товарищ старший лейтенант, я все сделаю! Вы только прикройте! – внезапно проорал Никита Костромин.
После контузии у этого парня было слова не выпросить. Он делал то же самое, что и все прочие, но как-то без огонька. А сегодня ему вожжа под хвост попала, его буквально трясло, слюна сочилась с губ. Похоже, у Никиты был план.
Не успели разведчики опомниться, как он подскочил и, виляя как заяц, побежал к транспортеру. При этом боец двигался по дуге, чтобы не мешать товарищам его прикрывать. Особого приглашения не требовалось, все открыли огонь, не давали противнику высунуться.
Никита развязно орал, и вскоре стало ясно, зачем он это делал. Водитель в недрах бронетранспортера услышал его вопли и все понял. Люк оставался открытым. Никто не догадался его захлопнуть! Водитель резко дал по газам. Машина пролетела несколько метров, и мотор заглох.
Обер-лейтенант и солдат остались словно голые, заметались и попали под плотный огонь с опушки. Оба повалились в покатый кювет, заросший травой.
Никита в три прыжка достиг бронетранспортера, вцепился в скобу, вскарабкался на колесо, рискованно балансируя, вынул из подсумка гранату, выдернул чеку и бросил в открытый люк. Лицо его исказилось, в нем было что-то сумасшедшее. Разведчики наблюдали за ним с открытыми ртами. Костромин спрыгнул с брони и торжествующе потряс рукой. Дескать, знай наших!
В недрах транспортера прогремел глухой взрыв. Он подпрыгнул, из открытого люка повалил дым.
Никита повернулся к опушке и махнул рукой. Вперед, товарищи, дорога свободна!
Тут у него за спиной поднялся обер-лейтенант. Он был бледен как полотно, держался за простреленный бок, дрожащей рукой поднимал парабеллум.
Шубину стало дурно. Стрелять в офицера было крайне рискованно, можно в Никиту попасть. Немец был четко за его спиной.
– Никита, ложись! – заорал Глеб дурным голосом.
Остальные тоже вопили, но тот не понимал, продолжал скалиться, потом пожал плечами, сделал недоуменное лицо и наконец-то решил обернуться. В этот момент обер-лейтенант открыл огонь. Рука его тряслась, но мишень находилась рядом, промазать было невозможно.
После первого выстрела Никита изменился в лице, но остался стоять. Улыбка сползла с его губ, сменилась на растерянность. После второго выстрела он вздрогнул, покачнулся, выставил ногу вперед, чтобы не упасть. Третий выстрел завершил начатое. Ноги подкосились, Никита рухнул лицом в траву. Желчь потекла из горла, в глазах потемнело.
Шубин орал что-то несусветное, вскочил, долбил из автомата в одну точку, не замечая, что руки горят и уже покрываются волдырями. Офицер извивался, как марионетка в пальцах кукловода, повалился навзничь. Теперь он точно был мертв. Но почему не раньше?
Разведчики без команды бросились вперед, стреляли в неподвижные тела. Вдруг еще кто-нибудь оживет?
Транспортер жадно дымил. Черные клубы уже поднялись выше деревьев, и скоро их увидит вся округа.
Шубин сел на корточки рядом с Никитой, перевернул безжизненное тело. Все было кончено. Глаза бойца остекленели, рот еще что-то кричал.
Ленька Пастухов вытирал слезы. Глинский скрипел зубами, глухо ругался.
Юрка Малинович прыжками бросился на опушку и истошно завопил:
– Вперед, товарищи генералы и все остальные! Быстрее, быстрее!
Народ повалил из леса, бежал, как уж мог.
Генерал Власов был бледен, двигался как-то вприсядку. В руке он держал пистолет. От кого, интересно, собрался отстреливаться?
– Шубин, мне жаль, что вы потеряли своего человека, – прохрипел Андрей Андреевич. – Скажите, на что мы можем рассчитывать?
– Только на ноги, товарищ Власов, – ответил Глеб. – Бегите как можно быстрее, до леса пятьсот метров. Мы прикроем.
Бледные люди выбегали из леса, спешили вниз по склону. Их стало меньше. Рыдала, вытирая на бегу слезы, Татьяна Стрельникова. Она потеряла своего начальника Муратова. Растерянно оборачивались красноармейцы Панин и Политовский, не могли смириться с потерей сержанта. Семенила с круглыми глазами повариха Воронова. Она споткнулась, ахнула, но ее подхватил лейтенант Жмаков.
Штабисты сбились в кучку, поддерживали полковника Лыкова, у которого никак не открывалось второе дыхание. Мимо Шубина проскочил генерал Алферьев. Он растерянно озирался, облизывал губы, обросшие жесткой щетиной. Боев бежал в расстегнутой шинели. Карабин покойного Сидоренко в генеральских руках смотрелся не вполне органично.
– Шубин, я могу вам чем-нибудь помочь? – Он неплохо держался, дышал грамотно, не запыхался.
– Можете, товарищ генерал-майор. Бегите как можно быстрее, вспомните спортивную молодость, кроссы на пятьсот метров. Мы подняли невероятный шум, дым валит над лесом, как из пароходной трубы. Догадайтесь, через сколько минут противник будет здесь. Если хорошо себя чувствуете, то помогите тем, кто не может бежать.
Боев прыжками унесся прочь, подхватил под локоть отстающего полковника Игнатова. Разведчики растерянно мялись, смотрели на мертвого Никиту. У них не было времени его похоронить. Открутить бы время назад, не совершить роковую ошибку! Они положили тело товарища в канаву, накрыли плащ-палаткой. Глупая затея. Немцы понаедут, все равно найдут и надругаются.
Отходящую колонну бойцы догнали через минуту. Люди едва двигались, быстрее бежать не могли. До леса оставалось совсем немного. Разведчики пятились, приплясывали от нетерпения. Сердце кровью обливалось, когда они смотрели
